Да и этой неожиданной контратаки с третьего направления вполне хватило. Скованный техникой и привычной манерой боя остроухий бедолага сразу потерял инициативу и вот отступает уж он.
Выигранные мгновения драгоценного времени Огненная Бестия использовала на полную. Она не стала делать стремительные выпады, а просто принялась прямо рубить своего оппонента. Мощные атаки парировались, но каждый раз шпага оппонента уходила по инерции всё дальше и дальше, оборона его ослаблялась.
Ада в свою очередь демонстрировала способность использоваться воображение и отходить от якобы нерушимых постулатов этих всяких древних техник. Ведь её новая контратака очень напоминала всё ту же технику «Сияние», только с адаптацией под новые нужды и новое оружие. Это очень похвально и правильно, ведь цель любого приёма открыть перед воином новые горизонты, а не стать кандалами монолитного мышления. Правда и меру тоже нужно знать.
В какой-то момент уже тёмному эльфу не оставалось ничего кроме как подставить свою дагу. Это было очень неудобно и проблематично, ведь Огненная Бестия целилась в правый бок своего противника, а кинжал находится в левой руке. Но после отдачи от прошлого парирования вновь отражать атаку шпагой в правой руке ещё проблематичнее.
И вот противник ловит шпагу, после чего проигрывает. Ада моментально делает ещё один шаг и сокращает дистанцию до упора, собственным телом прижимая левую руку врага и свою собственную правую к груди оппонента, после чего легко и нагло оставляет своим кинжалом царапину на лице. Своей шпагой в упоре тёмный эльф атаковать в ответ не только не успевал, но и не мог, ведь замах довольно длинной шпагой толком и не сделаешь, когда враг буквально дышит в твоё лицо.
— С такими темпами она половину клуба в грязь лицом втопчет, — как-то всё также с некоторой долей досады и отрешенности проговорил Орз, наблюдая за очередной победой ученицы мага с янтарными глазами. — А когда с тенями Кихариса разберётся, закончит работать с ардией и разовьёт эркенхар… Там глядишь и второй половине придётся потесниться.
— Как знать… как знать… — загадочно протянул Ланс, чтобы опять же никого не обидеть.
— Ах да, вы же не планируете оставаться, — вдруг вспомнил глава дуэльного клуба, который чаще прибывал в собственных мыслях, чем в реальности. — Что же, может оно и к лучшему? По крайней мере хоть кто-то в нашем клубе не проиграет вашей рабыне. Давненько у нас в клубе выдающихся женщин не было. Хотя оно и понятно.
— Думаете прекрасному полу карьера воина не по силам? — аристократ сразу же вцепился в возможность сменить тему.
— Смертным смертному рознь, но вообще ни для кого не секрет, что дамы зачастую более импульсивны. Воин же обязан оставаться холоднокровным, иначе проиграет и умрёт. Кроме того, и нервных рецепторов у них больше, хотя это со временем может нивелироваться магической силой, как и другие объективные физиологические отличия. Но не всё решается магией и не просто так в армии Эдема дамы если и встречаются, то в роли целителей и им подобных. Хотя с магом огня импульсивность ещё скорее на пользу идёт. Но представьте себе обучение волшебницы магии земли. В любом государстве женщин готовят для роли хранительницы очага, пока более сильный смертный муж будет работать в поле, на фабрике или опять же воевать. И таких женщин большинство, ведь маги являются меньшинством, что обуславливает опору социального конструкта как раз на простых смертных. А тут рождается маленькая девочка с даром к стихии земли. Все её подружки играют в куклы, носят нежные платья и готовятся быть примерной женой, которая подарит самую тёплую любовь своим детям. И вдруг ей говорят, у тебя дар к магии земли, сейчас будем учить тебя разбивать голыми кулаками скалы, а головой — кирпичи. Или то же самое, но с магией огня, которая очень жестока, даже слишком.
— И поэтому их отправляют в актёрские и дизайнерские школы, ведь магия земли даёт куда больше возможности для созидания, нежели для разрушения. Ну а дуболома-мальчика, мечтающего стать рыцарем, будут учить крошить камень в пыль, — продолжил Ланс и слегка усмехнулся.
— Ага, каждому уже отведена своя роль. А если по какой-то причине ты не знаешь об этой роли, то лучше по скорее её найти, чтобы потом не страдать. И, пожалуй, худшее что можно придумать, так это идти против предначертанной не богами, но обществом судьбы. И без разницы раб ты или сын богатея, ты будешь страдать будь то отказ от смирения или отказ от продолжения семейного дела. Хотя некоторые осознанно выбирают борьбу и отказываются даже от богатств семьи ради своей мечты, обрекая себя на вечный позор и разрушение кровных уз. Ну а рабы обрекают себя на смерть, но не хочу показаться лицемерным, ведь я всё же не раб… Но кажется неизвестно, что хуже.
С этими словами Орз Ширавра неожиданно поднялся и направился к проигравшему тёмному эльфу. Остроухий богатенький сынок улыбался и веселился, жизнь его казалась праздной и беззаботной. Но кому как не Лансемалиону Бальмуару, истинному аристократу, знать о долге скрывать истинные эмоции за холодной маской, которую приходится носить не снимания, чтобы лишний раз не навредить репутации своей семьи.
Большинство кателиев и даже алетисов сильно завидуют лариосам. Те такие богатые, их дети рождаются с высоким статусом и сразу получают всё, что захотят. В свою очередь лариосы также завидуют других гражданам, которым не нужно переживать о том, что в один день совет высшей аристократии решит отжать твой бизнес или просто устроить заговор.
И первые, и вторые совершенно слепы и не хотят видеть минусов, подмечая только плюсы чужой роли. Потому что минусы обладателями роли скрываются намеренно, но сам он о них знает куда лучше других, как и о плюсах, которые, наоборот, демонстрируются.
Хотя многие об этом даже не задумываются. Да и зачем? Ведь зависть призвана служить созданию оправданий собственных неудач. Чтобы алетис, заключивший необдуманной сделку, сокрушаясь всё свалил не на свою глупость, а на лариоса, которому, по его мнению, всё далось просто так.
Так и жить проще. И поэтому Орз Ширавра таким смертным тоже в свою очередь завидовал.
Глава 30
Офлея мирно сидела на подогреваемой скамье и почёсывала свою подружку за ушком. Нека в свою очередь расположилась прямо на коленках воительницы и с открытым ротиком смотрела на потолок величественной пещеры. Кошечка и так невысокая, но в таких местах она и вовсе казалась совсем крошечной и совершенно ни на что не влияющей.
У Лансемалиона Бальмуара дела пошли в гору, это уже даже отразилось и на его рабах. Мотивация очень важна, ведь без неё невозможна эффективность. Поэтому время от времени клеймённые живые вещи получали такие вот подачки и радовались протянутому прянику в перерывах между кнутом.
Офлее от понимания подобного каждый раз аж скулы сводило, но со временем пришлось поменять своё мнение даже на этот счёт. Этот рабовладелец не был похож на других, тех что были до этого. Аристократ с янтарными глазами очень сильно отличался от своих коллег и это больше пугало, чем радовало.
Ведь за такими подачками и хорошим отношением скрывалась вовсе не доброта. Холодный расчёт и чёткий анализ, полное подчинение, о котором ты даже не задумаешься. С Лансемалионом Бальмуаром невозможно спорить, ведь на один твой аргумент будет десять неоспоримых. Любая идея, в которую ты свято веришь, сталкивается с монолитной стеной фактов, которые в свою очередь остаётся лишь принять, либо уйти в полное отрицание. Но даже выбрав последние, через некоторое время тебе зададут ненавязчивые вопросы, заставляя подсознательно поставить под сомнение собственное ненадёжное мировоззрение, после чего последует стресс и подавленность. Они станут почвой для подчинения.
Так или иначе рабовладелец добьётся своего. Он не бьёт, не самоутверждается, ни измывается и даже не пользуется красивыми игрушками против их воли. Но не потому, что он такой хороший, ему это просто не нужно. У него другие методы, так умело скрывающиеся за выбранной маской.
