Да на здоровье!
***
За прогулкой, готовкой, репетицией Ирина не заметила отсутствие хозяина, и только когда во дворе ближе к вечеру появился Митрий Селятович с незнакомым юношей, она «включилась».
— О, хозяин! Здравствуйте, герр Митрий — гаркнули норды, и попаданка обернулась.
«Да ёшкин кот, у них тут генетические эксперименты, что ли, боги ставят? Не мужики, а сплошные айдолы! Блин, была бы прошлая, комплекс заработала бы, точняк! Спасибо, Арина, за красоту твою, не иначе, божий промысел!» — подумала Валиева, глядя на мечту женщин всех времен и миров, а заодно, прости Господи, и пидо…, тьфу ты, представителей нетрадиционной ориентации.
Второй раз она потеряла дар речи! Перед ней стоял…наверное, ангел: высокий, несколько хрупкий на вид, белокурый кудрявый вьюнош с синими очами вполлица и коровьими (по длине и густоте) ресницами, тронутыми легким румянцем чуть загорелыми ланитами (не щеками!), изогнутыми луком устами…Дальше продолжать? Писаный красавец! Ирина зависла, но тут заговорил купец:
— Сын мой, Гнат, привез я его из монастыря ноне… Примите, люди добрые, наследника, обучите, не забижайте, единственный он у меня, кровиночка! А ты, Гнат, слушай парней, учись быть мужиком и ответ за себя держать! Пришло время взрослеть! С ними в Астархан пойдешь, попробуешь, почем фунт лиха, как денежки-то достаются! Хватит за теткину юбку держаться да дурью маяться!
Сказал — и был таков! Эйрин переглянулась с парнями. Сын купеческий глаз не опускал, толпу разглядывал с интересом, смущаться и не думал. Разговор начинать норды не стремились, пришлось попаданке брать инициативу. И только она хотела открыть рот, как Гнат произнес (не поверите!):
— А чей-то вы тут делаете? — тоном киношного ловца бабочек.
И Валиева закатилась! Смеялась от души, до слез, приведя в полное недоумение всех присутствующих. Кое-как успокоившись, таки заговорила:
— Плюшками балуемся!
— А тятя баил, песни поёте! И что вас сам Добрыня на пир звал. Брешет, поди! Чтоб норды да спевали, да еще по-нашему? — явно нарывался пацан.
— А ты много нордов-то знаешь, что так говоришь? — раздался голос Ульва. — И песен наших не слыхал, верно? Так чего языком мелешь, не подумавши? Отец что сказал? С нами пойдешь, так чего ж ты норов свой сразу перед незнакомцами показываешь, малец? Видать, гонору у тебя больше, чем ума! Таких гордецов море не любит, обламывает быстро! Не лезь в воду, не зная броду, так у вас говорят?
Внушительный вид Свенссона, поигрывающего мышцой и надвигающегося на уступающего ему в стати Гната, заставил паренька малость смутиться и сделать шаг назад.
Эйрин решила не доводить до греха:
— Гнат, Ульф прав, ты нас не знаешь, так стоит ли сразу такой тон брать? Или, думаешь, поругаешься с нами, и отец тебя дома оставит? И опять побежишь в монастырь, прятаться от докучливых девок, что охомутать тебя хотят? Ты же потому там сидел, я права?
Молодой купчик отвел глаза, дернул плечом, потом снова заговорил срывающимся голосом:
— Да что ты знаешь, пришлая? Девки. Да нужны оне мне! Я ж думал, ей музыка моя нравится, а она… — Гнат выпрямился. — Врут они все! Только и думают, что о богатстве тятином, а в уши дуют: «Гнатушка, соколик, сыграй на гусельках, потешь душу!». Я и рад стараться, мордофиля (дурак, да еще и чванливый)… Негораздок (недалекий)! Тятя мне дома на гуслях играть не дает, говорит, не по чину сыну купеческому аки шуту гороховому струнами бренчать! А если душа требует?! Я ж не за злато в кабаках, я ж на уличных гуляньях играю, людям на радость, себе на утешение! И ученье его мимо не пропускаю, а он…Думал, хоть девкам игра нравится, а оказалось…Все одно — деньги..
Мальчишка смахнул выступившие слезы и отвернулся. Северяне переглядывались, но молчали.
— Вон оно что, Михалыч, — задумчиво протянула Валиева и вдруг ее осенило. — Гнат, соколик, а ты и взаправду на гуслях играешь? Миленький ты мой, а где те самогудные-то твои? Или тятя их того? — Эйрин показала руками рубящие движения, мол, перевел инструмент на дровишки.
Вьюнош уставился на девушку:
— Ты смеешься, что ли? Зачем их рубить, они ж каких денег стоят! Просто отобрал…Сказал, пока ума не наберусь, не вернет.
— Ну, так пришло время-то! Ты теперь в наш хирд войдешь, значит, растешь! Уже ума хватило на то, чтобы правду сказать, так что тащи гусли быстрее! — Валиева аж прыгать была готова. Если парень не трепется, то ….Вау!!!Живем!!!
Гнат оглядел улыбающихся нордов, странно блестящую глазами девку в штанах, притоптывающую от нетерпения, на серьезно смотрящего на него иноземца, сидящего у горящего в углу двора костра с большим котлом над ним и махнувшего рукой, мол, иди, ждем. И пошел в дом уговаривать отца отдать инструменты. Не будет же он супротив гостей выступать?
Пока хозяйский сын отсутствовал, попаданка занялась пловом: порезала полукольцами лук, бросила его в разогретый в котле (за неимением казана) бараний жир, порезала соломкой морковь и отправила туда же, потом закинула кусочки баранины и, помешивая, обжарила слегка. Добавила купленные по случаю зиру, куркуму (эх, шафрана не было!) и барбарис, залила небольшим количеством воды и оставила зирвак готовиться, велев Исмаилу присматривать, чтобы не пригорел. Рис ей промыла Домна и принесла в большой миске.
Тут вернулся Гнат с гуслями, ДОМРОЙ и БАЛАЛАЙКОЙ!!! Ирина чуть не завизжала от радости!
— Вот, принёс..- смущенно протянул парнишка. — Видала такие?
Валиева машинально протянула руки к инструментам, но вовремя остановилась: всегда сама не любила, когда к ее баяну прикасались чужие руки. Ну, вот был такой бзик!
Купчик очень внимательно, даже настороженно, следил за чужачкой, и когда она, протянувшая было к инструментам руки, их не коснулась, внутренне расслабился и снова спросил, уже не так ершисто:
— Так знаешь, что это? Можа, и играть умеешь?
Ирина улыбнулась и ответила:
— Гусли у тебя яворчатые, если не ошибаюсь, девять струн, да? Домра на 4 струны, ну и балалайка…Всем владеешь, а предпочитаешь что?
Гнат удивленно распахнул глаза: а девка-то не проста! С лёту определила, хоть и пришлая.
— Да я на всем могу! — гордо заявил юноша. — Лучше меня никто в Торговой стороне не играет!
— Так, может, тут и нет хороших музыкантов, а, парень? — подошедший Микола поддел гордеца. — Какие знатоки-то у вас есть? Девки невестящиеся да парни бездельничащие? Ты лучше покажь, на что способен, а мы послушаем. Так, парни? — он обернулся к хирду.
Эйрин ткнула брата в бок, мол, зачем провоцируешь? Микола же лишь усмехнулся.
— Гнат, прости брата, он по молодости да горячности… — попаданка поспешила
