Мгновенно обернувшаяся лисой Минами ухватила амулет зубами и рванула на себя! Язык обожгло, но цепочка лопнула, врезавшись работорговцу в шею и заставив его зашипеть. И отпрянуть, конечно, хватаясь за отложенный в сторону пояс с ножом. Минами (уже девушка) подскочила к решётке, выплюнула амулет подальше и обернулась к… к словно попавшему в мёд мужику. Тот стоял совершенно потерянный, забыв, зачем он схватил свой нож, больше похожий на короткий меч.
Кицунэ мягким движением ступни отодвинула свалившиеся с тонких лисьих лапок узлы верёвок и улеглась на овчину, к запаху которой за день успела слегка притерпеться.
— Иди сюда, красавчик! Будем тебя использовать.
Этот самец был лучше, она даже получила обыкновенное удовольствие от близости, не считая того, другого наслаждения от овладевания чужой энергией, от вливающихся в неё потоков жизненной силы, и так увлеклась, что едва не пропустила нужный момент. Печень с трупа? Фу-у-у… Тело должно быть ещё живым, это она почувствовала с первого раза.
Минами вытерла губы (жест, скорее, автоматический — возвращаясь в женскую форму кицунэ становилась чистой, как бы сильно ни была испачкана в крови в лисьем обличии), нашла тускло светящийся в ночи медальон и пинком отправила его в кусты. Постояла у палатки, раздумывая: стоит ли воспользоваться вторым? Нет, всё-таки, пожалуй, нет. Во-первых, её и так распирало от впитанной силы. А что было в прошлый раз, после того как сосуд оказался переполнен — это она отлично усвоила и повторять не собиралась.
А во-вторых, Минами чувствовала страх жителей той деревушки. Этот страх подпитывал её тоненьким, но постоянным ручейком. Вывод — нужно, чтобы таких ручейков стало больше. И второй работорговец в качестве носителя легенды принесёт больше пользы, чем одноразовая «консерва».
ГОРОД
Новая Земля, Хэшань, конец весны, за пару дней до нового 0013 года
Хэшань, припортальный город, носил название в соответствии с провинцией в староземском Китае, в котором находился выход портала. Город, как и следовало ожидать от китайского города, оказался большим. В самом деле большим. Никто толком не знал, сколько тысяч (или скорее уже десятков тысяч) населения тут обитает, особенно в преддверии тринадцатого новолетия Новой Земли. А ещё он был пёстрым, шумным, тесным (генетическая привычка, что ли, лепиться друг к другу) — и очень китайским.
И это было вовсе не смешно, потому что японская девушка, даже в неброских джинсах и тёмной ветровке, с обычным школьным рюкзаком, привлекала к себе всеобщее внимание как безумец на крыше пагоды.
Лишнее внимание.
К тому же скоро должен был приехать работорговец, и столкнуться с ним нос к носу совсем не хотелось.
Минами потолкалась по огромному пёстрому рынку, нашла книготорговца, понимающего по-японски, присмотрела любопытную книгу — «Атлас известных мест Новой Земли», издания двенадцатого года по местному счислению. Довольно толстая была книга, с рисунками и многочисленными фотографиями. Надо бы взять, хоть знать на будущее, что соврать, когда спросят: кто, да откуда. Хотела было прикупить несколько карт окрестных земель, но подумала, что это будет подозрительно, и не стала. Да и торговца не хотелось так сразу убивать, мало ли, вдруг понадобится переводчик…
На площади тем временем происходило что-то громкое, торговцы закрывали свои лавки и бежали к центральному помосту, послушать. Книжник также вышел на порог, но бросать лавку не стал. Дверь он тоже не закрыл, так что Минами имела удовольствие слышать разрастающиеся крики, среди которых преобладали «оборотень» и «чернобурка». Она прикусила губу и полезла за кошельком. Надо взять книгу и уходить, пока они не опомнились и не начали хватать всех подозрительных. Уж что японка для китайцев будет подозрительна — тут и к гадателю не ходи.
— Не надо денег, — она резко обернулась.
Хозяин лавки закрыл двери на тяжёлый засов, выставил табличку «закрыто» и опустил дубовые ставни.
— Не надо денег, госпожа лиса, — он смотрел на неё прямо, и Минами поняла, что этот молодой человек на самом деле стар, очень стар; а ещё из-под широкого рукава рубахи у него выглядывал браслет, массивный, светящийся фосфорно-зелёным и немного синим, — Я прошу только о неприкосновенности для моего рода. Позвольте, я укрою вас на верхнем этаже. Если они потребуют обыска дома — тогда у вас останется последний шанс: уйти по крышам. Бо́льшего, к сожалению, я сделать не смогу.
Минами посмотрела в узкое, забранное решёткой окно на гудящую площадь… и согласилась.
В доме были ещё люди, но, подчиняясь резкому приказу хозяина дома, ни один не высунул из своих комнат даже носа. Книготорговец проводил её на самый верх, в комнату, устроенную словно бы в башенке. Рядом был крошечный чуланчик, в котором стоял таз для умывания и фаянсовая ночная ваза, вся в крупных розах, на европейский манер. Он лично принёс гостье великолепный обед на расписанном цветами и птицами лаковом подносе, а через три часа — ужин. Минами сидела на кровати, поджав ноги, и изучала атлас. В голову ничего не лезло — город бурлил, и возбуждённые крики поисковых групп доносились в прикрытое резной решёткой окно.
На вид решётка была намертво вделана в раму, но по щелчку специального рычажка поднималась, позволяя выйти на плоскую, почти горизонтальную крышу, а затем под собственным весом возвращалась на место, приобретая прежнюю показную неподвижность. В одном из ящиков комода красного дерева был спрятан специальный колокольчик, и в случае, если он вдруг зазвонит, полагалось немедленно бежать. И такая ситуация была вполне реальна — если кто-то вдруг вспомнит, как в лавку книготорговца вошла чужачка. Вошла и не вышла. А ведь за голову лисы уже несколько кланов назначили награду. И вдесятеро большую — за живую лису.
Минами глухо зарычала. Печень волшебной лисы — универсальное средство от любых недугов! Убьют сразу или будут держать в клетке, пока ценнейший ингредиент не понадобится?
Всё получилось немного не так, как она ожидала.
На город опускались сумерки. Она следила за снующими по улицам огоньками. Распалённые азартом погони хэшаньцы никак не желали успокаиваться. И почти у всех были собаки! Собаки сразу чуют оборотня. Против даже двух крупных псин шансов было немного, в этом надо себе признаться.
В десять вечера хозяин пришёл снова, принёс чай, фрукты и сладости, спросил: не нужно ли ещё чего? Минами отрицательно мотнула головой и попросила не беспокоить её до утра.
Ночь вошла в полную силу, когда затихли собаки и ничего не нашедшие люди — и пьяные, и трезвые, — и она ушла. Ушла, сложив атлас в свой школьный рюкзак и обратившись лисой. Лисам ведь не нужны были чемоданы для мелочей, достаточно было запомнить, в какую сумку что ты положила, обращаясь. Удобной штукой оказалось это местопозади превращений, словно безразмерная камера хранения.
Большая торговая площадь находилась почти в самой середине города. С крыши высокого дома книготорговца было видно, в каких кварталах ещё горят огни, а где царит тьма. Она немного посидела в тени́ своей башенки, решая, в какую сторону идти.
Лунные тени оказались прекрасной защитой. Чёрная лиса словно растворялась в их черноте. Пока была возможность, она бежала по крышам, потом пришлось спрыгнуть на землю и придерживаться той стороны, где света было поменьше, хотя в узких улочках окраин лунные лучи почти перестали доставать даже до верхушек окон, не говоря уже об утоптанной земле, по недоразумению именующейся здесь мостовой.
Распахнувшаяся впереди калитка заставила её замереть. Из тускло освещённого провала двора, пошатываясь, вышел мужик. Изнутри (видимо, из раззявленной двери дома) пьяные голоса орали какую-то невнятицу. Вышедший мужик рявкнул:
— Щас!!! — нетвёрдо захлопнул калитку и, шатаясь и бормоча, отошёл чуть в сторону.
Ну и разило же от него! Вонючий запах от выпивки и ещё какой-то кислятины заставлял Минами морщиться.
Зажурчало, и резких запахов стало ещё больше.
Фу-у-у!!! Свинья паршивая! Тут вообще-то люди ходят!
Можно было бежать дальше, но что-то…
Мужик перестал журчать и завозился с ширинкой, бормоча и ругаясь. Сражаться приходилось одной рукой, вторая была занята — держалась за стену, не давая хозяину упасть. Штаны пока побеждали. Минами тихонько фыркнула и хотела обойти мужика по большой дуге, и помчаться дальше по улице, но тут… тут он покачнулся сильнее, рискуя завалиться в собственную лужу. Тихонько звякнула цепочка, почти в мелочах повторяя произошедшее сутки назад. Медальон выпал
