вами вариантом, будет просто выждать время.
Мама молчит, не поднимая голову.
— ЧжуВону служить ещё достаточно долго и отсутствие каких-то событий вроде помолвки, или свадьбы, легко можно объяснить этим фактом. За это время история позабудется, и, если её не начнут раздувать в СМИ, а я позабочусь о том, чтобы этого не случилось, всё можно будет завершить короткой строчкой — расстались из-за изменившихся жизненных приоритетов. Или, что-то вроде того. Сейчас много подобного пишут…
— А что будет с репутацией моей дочери? — поднимает голову мама.
— Да, этот вопрос серьёзный, — кивает МуРан, — но, разве ваша дочь, ДжеМин, не решила строить музыкальную карьеру? Смотря на её успехи, можно сказать, что у неё есть все шансы стать знаменитостью Кореи. А когда она станет знаменитой и богатой, вам потом будет не сложно подобрать для неё хорошую партию.
Мама обдумывает льстивые слова бабушки.
— Я спрашивала ЧжуВона, — продолжает МуРан, — он сказал, что между ним и ЮнМи нет никаких чувств. И ваша дочь, как я понимаю, их тоже, к нему не выказывает. Они никогда не встречались ради романтических отношений.
Мама молчит.
— Поэтому, — говорит бабушка, — наилучшим вариантом я вижу возвращение к тому, что было. Пусть ЧжуВон и ЮнМи ещё поиграют роль парочки, как они делали это раньше. У них это хорошо получалось…
— Что они делали? — с изумлением поднимает глаза на бабушку ДжеМин.
Бабушка, в свою очередь, с удивлением смотрит на неё.
— Так вы не знаете? — не верит она удивлению собеседницы, — Ваша дочь вам ничего не говорила?
Мама несколько теряется от вопроса.
— ЮнМи мне ничего не говорила, — отрицательно покачав головой, отвечает она.
— Однако, — тоже качая головой, но уже осуждающе, произносит бабушка, — ммм… Что же делать? Тогда, пожалуй, мне придётся рассказать вам эту историю. Не зная зачем, я почему-то взяла с собою досье… Словно, как чувствовала…
Обернувшись, бабушка жестом подзывает своего секретаря, стоящего у двери, и, когда тот подходит, берёт из его рук тонкую папку. Мама, с удивлением наблюдает за происходящим.
— Вот, взгляните, ДжеМин-сии, — предлагает МуРан, достав из папки фотографию и протягивая её маме, — чтобы это фото не попало в СМИ, мне пришлось заплатить миллион вон…
Мама берёт фотографию и первое, что она с удивлением видит на ней, это свою дочь, сладко прикорнувшую на плече у ЧжуВона. Потом, во вторую очередь, её глаза замечают, что ЮнМи в мужской одежде и находится она за какой-то решёткой…
Мама, увидев целиком всю картину, издаёт крайне изумлённый звук. Словно человек, внезапно обнаруживший в своём маленьком и уютном туалете рыжего орангутанга в цилиндре и с трубкой в зубах, читающего на унитазе газету. Бабушка, очень довольная столь непосредственной реакцией собеседницы, с огромным удовольствием смотрит на маму, предвкушая продолжение своего рассказа.
Время действия: этот же день, вечер
Место действия: общежитие «Корона». В двери входит ЮнМи.
Так, а это что такое? Наблюдаю у входа две мои большие сумки, с которыми я сюда перебрался. Аккуратно поставленные, аккуратно застёгнутые и, судя по их раздутым округлым бокам — не пустые. Странно, кому они понадобились…
В этот момент в общий коридор выглядывает СонЁн, видно привлечённая стуком входной двери.
— Добрый вечер, СонЁн-сонбе, — здороваюсь я с ней и спрашиваю, — Сонбе, а что с моими сумками? Почему они здесь стоят?
— Это твои вещи, — отвечает она, — КюРи их собрала и сложила, чтобы тебе было проще их забрать. Чтобы тебя не задерживать.
— В смысле? — оторопело спрашиваю я, — Что значит — не задерживать?
— Но, ты же исключена из группы? Значит, жить здесь теперь не можешь…
— А когда меня исключили из группы? — удивляюсь я.
— Сегодня. Когда ты была у президента СанХёна, — удивляется мне в ответ СонЁн.
— Президент СанХён мне об этом ничего не говорил, — отрицательно мотаю я головой, — наоборот, сказал, что у меня будет много работы в группе!
— Да-а? — замирая с отставленной в сторону рукой, озадачивается на это СонЁн.
В этот момент в коридоре появляется КюРи.
— Онни, — поворачиваясь, обращается к ней СонЁн, — ЮнМи говорит, что президент СанХён оставил её в группе.
КюРи вытаращивается на меня как на факира, доставшего из кармана пижамы настоящую механическую пишущую машинку.
— Как это может быть? — спустя пару секунд спрашивает она у меня, — Разве после нарушения контракта из-за свадьбы ты можешь быть айдолом?
Молчу, соображая, что сказать. Почему бы и нет? Свадьба, свадьбой, айдол, айдолом…
— Может, тебе всё же стоило вначале поговорить с менеджером Кимом? — спрашивает СонЁн у КюРи, видя, что я молчу.
— Его не было сегодня целый день, — отвечает ей та, — я ждала, но он так и не приехал.
— Надо было позвонить, — укоряет СонЁн.
Ага! — соображаю я, — Самоуправство! Девочки услышали историю про женитьбу и, когда меня вызвали к СанХёну, решили, что меня позвали туда для выдачи «волчьего билета». Ладно, сейчас я наведу порядок! Кто тут меня выселял? КюРи? Обрадовалась, что снова будет жить одна?
— КюРи, — обращаюсь я к ней, опуская всякие уважительные приставки вроде «сонбе», — Никто меня, ниоткуда, не выгонял. Я — член группы. Поэтому, пожалуйста, возьми мои сумки и отнеси их назад. И вещи из них положи туда, где они лежали!
Обе, КюРи и СонЁн, вытаращиваются на меня с неподдельнишим изумлением.
— Иначе, — говорю я, решив сразу начать с угроз, — я возьму телефон и позвоню менеджеру Киму. Скажу, что КюРи меня выселила из общежития и исключила из группы, и пусть он теперь замещает меня как хочет! Может даже вместо меня выходить на сцену!
В этот момент, сообщая о входящем звонке, в моём кармане задёргался, поставленный только на вибрацию, телефон.
— ЮнМи, подожди! — восклицает СонЁн, увидев, как я его ловко достала, — Зачем сообщать менеджеру о недоразумении, которое можно решить самостоятельно?
— Верните мои вещи на место! — требую я, держа в
