— Ребят, а вы кто такие, а? — пытаюсь я разрядить обстановку, но они обращают на меня внимание исключительно, как на объект, который нужно доставить до цели. Ну, хотя бы, наверное, они не планируют лишить меня самого дорого, моей жизни. Второй по счёту, между прочим.
В бане темно, поскольку маленькие окошки наглухо закрыты ставнями снаружи. Меня заводят внутрь, тщательно обыскивают и тут же закрывают за мной толстую деревянную дверь. Я слышу как в проушины вставляется висячий замок. Чудесно.
Я замираю и зажмуриваюсь. Нужно привыкнуть к темноте. Постояв так некоторое время, я открываю глаза. По-прежнему темно, правда цвет у этой темноты уже не чёрный, а тёмно-серый. Тоненькие щёлочки ставней светятся. Чуть-чуть привыкнув, я выставляю перед собой руки и шагаю к стене.
Упершись в неё, начинаю шарить руками и двигаться в сторону входа. Ищу выключатель. Через некоторое время мне удаётся его нащупать. Ура! Терпенье, находчивость и выносливость — это залог любого успеха. Ну, да будет свет! Щёлкаю выключателем и… ничего. Ёлки. Хреново.
Щёлкаю ещё несколько раз с тем же эффектом и иду дальше. Как Том Сойер в лабиринте держусь правой стороны. Правая всегда права. Через минуту могу уже сносно ориентироваться и передвигаться.
Посмотрим, что здесь есть. Опаньки! Керосинка! Стоит на подоконнике. Ну надо же! Подарок судьбы. Было бы только чем разжечь. Я зажигалку с собой не ношу и спички тоже. Сколько раз уже говорил, что надо иметь под рукой такие простые вещи. Мда… Выживальщик из меня не самый лучший, признаю.
Шарю по подоконнику. И... нет, ну надо же, какая комфортная узница. Есть спички. Чирк и всё озаряется огнём. Аккуратно снимаю с лампы плафон и поджигаю фитиль. Надеюсь, керосин в ней имеется. Плоский фитиль нехотя занимается маленьким синим пламенем. Я подкручиваю колёсико, увеличивая его длину, и пламя желтеет, делается более уверенным и сильным.
Живём! Устанавливаю плафон и наслаждаюсь светом. В принципе человеку не так много всего нужно, чтобы чувствовать себя живым и счастливым. Я как пещерный предок. Обзавёлся огнём, теперь надо действовать дальше. Осмотримся.
Запах керосинки переносит меня в детство. Дача, вечер, ливень и вырубленный во всём посёлке свет, чай из свежеоборванных листьев чёрной смородины и малины, мутная зеленоватая жидкость с сумасшедшим ароматом, баранки, мёд и мягкий свет лампы. Родители живые и молодые, мы сидим за столом, шуршит приёмник на батарейках, дождь барабанит по крыше, отец шутит, что-то рассказывает и так хорошо на душе. Блин… даже глаза щиплет…
Почему я не там? Сколько у меня жизней? Что будет если сегодня меня грохнут? Я улечу куда-нибудь подальше? А может, вернусь в молодого себя? Или окажусь в вечной тьме? Или в вечном свете? Слишком много вопросов…
Я заглядываю в печь. Там сложены дрова, а рядом ведро с углём. Везёт тебе, Егорка. Даже не замёрзнешь. Разжигаю огонь и, зайдя в парную ложусь на полок. Здесь холодно, но ничего, сейчас протопим, и станет тепло. Станет хорошо. Вечно молодой, вечно пьяный, всплывают слова песни.
Надо уже попрактиковаться играть на гитаре. Такой инструмент простаивает, а я фигнёй страдаю, мечусь между огнём и полыньёй. Становится теплее, глаза смыкаются и я оказываюсь на мягком пушистом облаке, проваливаюсь в его мягкие завитки и засыпаю.
— Нет, вы только гляньте на него! — слышу я далёкий голос, красивый и звонкий, как хрустальный колокольчик, как горный ручеёк и что там ещё…
Открываю глаза. К сожалению, я всё ещё в бане. Здесь тепло и даже жарко, но жёстко, в смысле, полок твёрдый. Сажусь и тру глаза. Неплохо так я вырубился. Надо же, под потолком горит лампа. Наверное, они рубильник где-то включили.
— Ты вообще ничего не боишься? — слышу я. — У тебя правда мозги отшиблены?
Кто это говорит таким прелестным и сладким голосом? Я поднимаю голову. Девка. Охренеть! Это она меня украла? Надеюсь, для того чтобы сделать сексуальным рабом. Откуда здесь китаянка? Нет… Она казашка или… Меня пронзает догадка.
— Ты кто? Киргизка?
— Нет, вы посмотрите! — повторяет она.
Блин! Да она натурально красотка! Чёрные блестящие смоляные волосы, широкие скулы, тонкий прямой нос, горящие глаза и жёсткие губы. Наверняка твёрдые наощупь. Говорят, по губам можно понять, какая у девушки… ну… враньё, мне ни разу не удавалось.
Она стоит передо мной, как царица, или как там у них называются верховные существа, и я не могу оторвать от неё глаз. На ней шёлковый платок, которому позавидовал бы «Эрмес», шубка до колен, уж не соболья ли, и чёрные кожаные сапожки на каблучке.
Она такая тонкая и изящная, как балерина на музыкальной шкатулке, или манекенщица из парижского журнала мод. В общем, охренеть. Я ожидал увидеть уродливого одноногого Сильвера или колченогого Киргиза, а тут такое явление. Восточная красавица.
Впрочем, одноногий, думаю, ещё нескоро сможет проворачивать подобные операции. Если вообще когда-нибудь поправится.
— Ну, и чего же ты от меня хочешь, дочь советской Киргизии? — спрашиваю я.
— Крови твоей хочу, — насмешливо отвечает она.
Вокруг неё стоят давешние "санитары" и глумливо гыкают, будто до сих пор обсуждают незадачливую аптекаршу.
— Да ты дикое животное, как я посмотрю, — хмыкаю я.
— А ну, — восклицает она и сбрасывает шубу.
Один из "санитаров" в последний момент успевает её подхватить. Она остаётся в максимально коротенькой тёмно-синей юбочке и белой матроске с синим воротником, не знаю, как он называется. Как японская школьница из комиксов. Охренеть.
— Девочка, тебе сколько лет? — спрашиваю я, стараясь казаться надменным и незаинтересованным.
Боюсь, это получается не слишком хорошо. Она усмехается.
— Пойдём-ка выйдем во двор. Посмотрим, так ли ты хорош, как о тебе говорят.
— Чего? — нет, я, конечно, знаю, что нельзя недооценивать врага, но это действительно кажется смешным.
— Ну ладно, — пожимаю я плечами. — Чего только не сделаешь ради неземной красоты.
Она презрительно кривит губы и я невольно засматриваюсь на них. Определённо, они достойны большего, чем пренебрежительная усмешка. Мы выходим из бани.
— Жалко, — говорит она, — нельзя бить тебя, пока ты не сдохнешь.
— Почему? — удивляюсь я.
— Потому что, кое-кто желает с тобой поговорить.
— Нет, почему ты хочешь этого? — уточняю я.
— Не понимаешь? — вздёргивает она брови. — Я сестра Киргиза.
— Ну, — улыбаюсь я, — глядя на тебя, трудно предположить, что твой брат не киргиз. Если только сводный.
— Двоюродный, — поясняет она. — И он считает, что тебя надо раздавить, как таракана. Ну, а раз он так считает, я сделаю это. Хочу растоптать тебя, маленький никчёмный таракан.
Сказав это, она срывается с места и будто взлетает. Я такое видел только в дурацких китайских боевиках. Она словно переступает ногами по воздуху, нанося удар за ударом. Ай да киргизская принцесса.
Я едва успеваю выставлять блоки. Охренеть. Охренеть.
Она делает паузу и я пользуюсь короткой передышкой, чтобы сбросить на снег куртку. Сестра Киргиза подпрыгивает и, совершив замысловатый поворот в воздухе, наносит мне удар в грудь. Во даёт девка.
Удар несильный, потому что я успеваю отреагировать, отбивая её ногу. Но я сразу вспоминаю «Килл Билл». Хорошо, что у неё нет меча Ханзо, не то покатилась бы моя буйна головушка по заснеженному двору чужого дома.
Мы ещё некоторое время разминаемся подобным образом. Причём, я исключительно обороняюсь, а она — нападает. Ей удаётся нанести парочку довольно болезненных ударов, но, в основном, я выхожу сухим из воды.
— А ты неплох, — наконец, говорит она. — Вернее, не настолько плох, как я думала. Но, всё равно, ты жалкое насекомое.
— Не слишком лестная оценка, — улыбаюсь я. — Но, что любопытно, оценивая друг друга, мы придерживаемся противоположных точек зрения. Я, например, не считаю тебя жалким насекомым. Более того, твои умения меня просто поражают. Молодец. И как же тебя зовут? Назови своё имя.
