Или нет? Юбку сорвали еще в первый день, Большой Та терпеть юбки не может. Он меня чуть не порвал за эти трое суток… было весело… — она торжествующе обводил взглядом всех — и замершую от шока Айку и сделавшую жест «боже мой, я окружена идиотами» Натсуми и все еще сидящую со стеклянными глазами Айку и даже застывшего у столика официанта, у которого начала бежать кровь из носу. Впрочем, официант быстро нашелся, он тут же скрутил салфетку и воткнул ее себе в ноздрю.
— Добрый день уважаемые посетители! — гундося произнес он: — будете что-нибудь заказывать или я пойду и уйму кровотечение?
— Оля-ля! — бросает на него быстрый взгляд Марика: — а вы очень даже ничего, официант-сан! Это не вы тот раз меня похитили и изнасиловали?
— Уверяю вас, я бы запомнил этот факт — слабым голосом отозвался официант: — но вы посидите, подумайте… я пока схожу, помоюсь…
— Мне — клубничный чизкейк, а этой, которая заумная — кекс с шоколадом внутри… — перебивает его Марика: — раз уж все равно пойдешь на кухню.
— Шоколадный фондан? — гундосит официант, принимает кивок от Марики и торопливо уходит. Вся эта постановка тоже неспроста. Марике на меня пофиг в плане сексуальном, она у нас девушка, обеспеченная всем сексом, который только захочет и у кого-кого, а у нее комплексов тут нет. У нее комплексы в плане реализации своего «Я» через ущемление других людей и мне надо бы с ней об этом поговорить, но сейчас не об этом. Сейчас Марика мгновенно прочла посыл Айки между строк и тут же ударила главным калибром — «дескать, ты куда лезешь, девственница, я могу такое, что ты даже во сне представить не можешь, мои границы там, куда ты даже через сотню лет не доберешься, я знаю о мужчинах такое, чему никто тебя не научит. Знай свое место!»
Вот терпеть не могу такое. Потому что на самом деле читаю только процентов двадцать от общего объема информации между девушками, а чувствовать себя идиотом никому не нравится.
— Когда я увидела Кенту в первый раз — он не произвел на меня никакого впечатления — говорит Натсуми: — и ты опять напугала официанта, Марика.
— Ай, подумаешь. У него наверняка фетиш на всем этом «связать и изнасиловать невинную девушку». Ты же видела, как он покраснел и у него кровь носом пошла. Так ему и надо! — машет рукой Марика: — извращенец.
— Кто бы говорил — хмыкаю я. Вижу обращённые ко мне и поднимаю руки вверх, ладонями к окружающим, чтобы показать свои намерения сдаться: — и я не говорю, что это плохо! Я вот например — извращенец и горжусь этим. Марика-тян, всегда думал, что ты со мной в одной лодке. Просто у нас фетиши разные. Но вообще, мы можем и поговорить об этом… хотя Большому Та может не понравится.
— Он ревнивый — кивает Марика: — но я над этим работаю.
— Скорее — он над тобой — наклоняет голову Натсуми: — а ты знаешь…
— Ничего не хочу слышать! — тут же затыкает уши Марика: — опять ты какую-то гадость скажешь!
— О! А она и правда хорошо тебя знает — удивляюсь я. Ведь если Натсуми таким вот голосом говорит «а ты знаешь» или там «интересный факт» — готовься. К чему угодно, но готовься. Натсуми много знает и еще больше — скрывает.
— … и ладно — говорит Натсуми, глядя на Марику: — не хочешь знать — и не надо.
— Ты же знаешь, что я терпеть не могу, когда ты свои «правдобомбы» бросаешь, террористка. — отнимает наманикюренные пальчики от ушей Марика: — прекрати так делать!
— Хината-тян — переводит свое внимание Натсуми: — что с тобой?
— Она в шоке — объясняет Айка: — я не поняла почему, но ей мама этот журнал всучила и про Генриха Шестого рассказала. И много непонятных слов.
— Генрих Шестой, а? — Натсуми кидает на меня острый взгляд, и я тут же закашливаюсь. Не было ничего!
— Это кто еще такой? — задается вопросом Марика: — кликуха-погоняла знатная. Генрих Шестой! Это вот как я однажды занималась этим делом с симфоническим оркестром, там тоже был один Генрих из Европы откуда-то. Правда он не шестым был, а третьим в очереди. У него такая бородавка … там. Давит на чувствительное место и …
— Извините! — произносит официант, который так незаметно подошел к нам снова. У него капает кровь из второй ноздри. Он ставит перед Натсуми блюдечко с шоколадным фонданом и кусочком мороженного, ставит перед Марикой блюдечко с клубничным чизкейком и еще одно — с воздушным пирожным в виде маленького замка.
— Комплимент от … меня лично. — добавляет он и вставляет скрученную салфетку во вторую ноздрю: — извините. Я пойду остановлю кровотечение… во второй раз.
Мы смотрим, как пошатывающийся официант уходит и храним неловкое молчание.
— Хватит уже людей шокировать выдуманными фактами! — закатывает глаза Натсуми: — не было у тебя никогда секса с симфоническим оркестром!
— Но могло быть! — упорствует Марика: — я девушка с потребностями и без комплексов!
— Ты просто эпатажная профурсетка. У тебя с футбольной командой мог был быть секс, или там с коллективом рокерского клуба, а что такое симфонический оркестр ты знать не знаешь! — режет правду-матку Натсуми: — ты бы еще сказала с кафедрой философии Тодай!
— Ну… — Марика чешет голову: — ладно. Не было у меня секса с симфоническим оркестром. Это я просто хотела этому официанту кровь из носа во второй раз пустить. Он прикольный.
— Не обижайте моего любимого официанта! — приходит в себя Хината: — он всегда мне комплименты говорит, когда я тут парфэ кушаю!
— О! Очнулась! — говорю я: — сестренка, Хьюстон вызывает тебя!
— А чего они официанта-сан обижают? — упирает руки в боки Хината: — руки прочь!
— Чего это я обижаю его? — удивляется Марика: — я вовсе наоборот. Он мне понравился. О! А давай-ка я ему номер телефона на чеке оставлю?
— Но, но, но! — яростно машет рукой в жесте протеста Хината: — мне сегодня объяснили что с братиком у меня ничего не выйдет! Так что давай сделку — я тебе братика, а ты к моему официанту-сан лапы свои не тянешь!
— Идет! — тут же протягивает руку Марика.
— Эй! Что за сделки такие?! — Айка удерживает ладонь Хинаты: — ты чего?! А я?!
— Ээ… двадцать процентов братика — уточняет Хината: — пятьдесят у Бьянки-сан, двадцать у Айки. Так что ты становишься мажоритарным держателем акций. Там есть и по одному проценту…
