вонючести. На рыбаков тоже жаловались. И на добытчиков всякой местной еды. Особенно, когда у них что-нибудь внезапно сгнивало.
Город — вообще штука вонючая. И я не понимал только одного: почему никто не жалуется на запахи человеческих экскрементов, которые витали над Алтарным? Своё не пахнет, что ли? Я пока до мэрии шёл, пару раз чуть не вывалил свой завтрак обратно.
— Как можно жить в такой вонище? — спросил я, едва ввалившись под навес, где Кукушкин собрал всех своих «силовиков».
— Привыкаешь к ней со временем… — глубокомысленно заметил Пустырник. — А что ещё делать?
— Ну, в идеале надо делать отхожие места… И не делать свои дела за их пределами… — мрачно заметил Кукушкин. — Но это в идеале. А у нас тут куча народу, которые раньше за пределы своих стойбищ почти не выбиралась.
— Стойбища следят за подобным! — возмутился Хир-Си.
— Стойбища следят, — не стал спорить Кукушкин. — Мы не следим. Считаем, что бывшим горожанам и так хватает сознательности. Зря, видимо, считаем… Вано, а Кострома будет?
— И Кострома, и Сочинец, — кивнул я. — Сейчас подойдут.
— Уже! Уже! — Кострома и Сочинец торопливо заскочили под навес, спасаясь от очередного дождевого заряда. — Всё, мы готовы…
— Ну тогда давайте начинать! — решил Кукушкин, усаживаясь за стол. — Не будем тянуть, и так дел много! Ну что, какие идеи по контролю за рекой пришли в ваши светлые умы?
Мэр обвёл внимательным взглядом собравшихся, а те старательно смотрели в пол, ожидая, что кто-то ещё придумал что-то вразумительное.
— Ну раз идей нет, то я выскажу, — решил Кукушкин. — Будем использовать опыт южан, которым уже приходилось попадать в такую ситуацию. Я пообщался с Пустырником и решил полностью повторить их опыт. Давай, дорогой, вещай!
Мэр ткнул пальцем в того самого Пустырника, который смущённо поднялся, обвёл собравшихся виноватым взглядом, как бы извиняясь за то, что у него были хоть какие-то мысли.
— Ну, идея не моя… Просто вспомнил, как тогда арабов останавливали в Тутгороде… — признался он. — Сделали посты вдоль реки, на удалении от берега. Каждый пост — обычная вышка, на которую забирались по верёвочной лестнице…
— А почему вышка? — уточнил Дунай.
— А тут просто всё: чтобы если ночью диверсанты подобрались, не смогли бы тихо вырезать смену, — пояснил Пустырник. — Арабы, они, знаешь, любили так вот ночью резануть. Так что наши вкапывали в землю столб, а сверху на него крепили площадку. И я даже конструкцию помню… Там всё так мастерили, чтобы снизу за площадку уцепиться было нельзя.
— Так, ты к сути переходи, а на вопросы из зала потом ответишь! — посоветовал Кукушкин.
— Ну, короче, суть была такая… — Пустырник с видимой неохотой прочистил горло. — Вдоль реки расположили посты. Каждый пост видел два соседних. Закупили на Алтарях Вознаграждения ракетницы, на случай ночного нападения. Днём — использовали дымный костёр. Если видели группу арабов, сразу отправляли по цепочке сигнал либо в Тутгород, либо Гринвэллий. В общем, куда ближе было. После этого вперёд выдвигался самый быстроногий с докладом и подробностями. А остальные следили за арабами издалека.
— Ну как перехватывать, ясно, — кивнул Витя. — А как за другим берегом следили?
— Натренировали группы разведчиков, чтобы прятаться могли. Набирали из тех, у кого репликационная капсула была, — пояснил южанин. — Отправляли по двое. Они следили за перемещениями арабов и при случае передавали сведения на посты за рекой. А если что-то срочное, то один из разведчиков убивал другого, чтобы успеть предупредить всех в городе. За их капсулами постоянно следили, и если где-то начиналась репликация, то сразу же поднимался дежурный ударный отряд, который выдвигался в район, где нёс службу разведчик.
— И сработало? — поинтересовалась Кострома.
— В конце лета заметили, что в одной из капсул разведчиков началась репликация, — Пустырник кивнул. — В его сектор сразу выдвинулся отряд из Тутгорода. Это были хорошо вооружённые бойцы. Сектор был недалеко от брода через реку. Там они столкнулись с авангардом арабов, и завязался бой. Пока держали брод, разведчик успел сообщить, что отряды арабов стягиваются к реке. Тутгород и Гринвэллий подняли ополчения, быстренько кинули туда… Ну, в общем, река с тех пор называлась Красной, а брод — Кровавым. Арабов наши прямо на переправе поймали.
— Такие дела… — кивнул Кукушкин. — И мы сделаем так же! Не будем игнорировать опыт южных товарищей. Поэтому все отряды добычи вдоль реки отзываем, и… Да, Вано?
Я вовремя поднял руку. Мы с Костромой, Дунаем и Сочинцем знали, что именно так Кукушкин и решит. Вот только нас это никоим образом не устраивало.
— Иваныч, а можно мы не будем бросать Западную факторию? — спросил я и спешно принялся объяснять свои мотивы: — Ты её просто не видел: там защищённый форт! Взять её запросто теперь не выйдет. И ущелье к морю фактория прикрывает, и мясо заготавливает…
— Ну форт ладно! — не стал спорить Кукушкин. — А как вы заготовку будете вести, если соли не будет?
— А мы с Бородой договорились! — сообщила Кострома. — У них на берегу производство избыточное. Будут нам от моря отправлять людей с излишками. А крепость не позволит японцам пройти вдоль реки к берегу.
— А как по мне, это даже лучше! — тут же вмешался Пустырник. — Каменщики ведь тоже откажутся переезжать в Алтарное. А так у нас по краям цепи постов будут крепости. Там можно держать отряды быстрого реагирования.
— Ты на востоке, Вано на западе, а Витя тут? — нахмурился Кукушкин.
— Хороший вариант! Правда! — радостно закивал Пустырник.
— Тогда так и сделаем. Вано, на тебе организация ударного отряда, который постоянно будет дежурить на западе, — согласился мэр.
— А ротацию можно проводить? — уточнила Кострома.
— Можно, — кивнул Кукушкин. — Но тогда те, кто окажется в Алтарном, в случае прорыва сразу идут под руку Вити. Пустырник!
— Ась? — отозвался тот.
— Ты тоже постоянно на востоке не торчи. Пусть там Пирогов всем заправляет! — посоветовал мэр.
И, посмотрев, как лица присутствующих морщатся от знакомой фамилии, хохотнул:
— Да-да, я знаю, как вы его не любите! Но он педантичный человек, такой сможет всё по уму организовать.
А ещё трус. Хоть и любит хвастаться. Но трус
