Зайдя к жене, которая угрожала непоседам репрессиями в виде запрета просмотров фильмов и мультиков вечером, отказывающихся поесть перед поездкой, я наклонился, поцеловал её, сказав, что отъеду по делам, она лишь кивнула, продолжая грозить детям, хотя по росту уже сейчас старший сын был выше её и смотрелось это комично.
Одевшись и взяв бумажник, я спустился вниз и правда увидев там старика, стоявшего рядом с машиной, державшего в руках трость, а также похожего на него сорокалетнего мужчину.
— Доброе утро Павел Анатольевич, — спокойно протянул я руку старику, и он, пожав мне её, кивнул на своего спутника, — сын Анатолий.
— Едем в банк? — поинтересовался я у него, словно и не было прошедших лет, а мы с ним расстались только вчера. Он лишь подтверждающее кивнул.
Открыв заднюю дверь, я помог ему сесть в огромный Форд и затем сев за руль, открыл ворота с брелока и поехал в город. Мы нашли аффилированный филиал немецкого банка и произнеся два пароля по очереди, получили доступ к счёту. На нём оказалось не так уж чтобы и много, всего десять миллионов долларов, просто копейки по сравнению с моим нынешним состоянием, но мы, обналичив счёт, честно разделили деньги и кивнув ошеломлённому сыну, чтобы тот взял их сумку с пяти миллионами, Судоплатов повернулся ко мне.
— Прости Ваня, но у меня тоже не получилось почистить верхи от говна.
— Ну, судя по тому, что происходит на родине, они вполне счастливы наслаждаясь происходящим, — со вздохом сказал я, — прощайте Павел Анатольевич, рад был с вами познакомиться.
— Взаимно, — он пожал протянутую руку, и мы расстались.
Я подхватил свою сумку, и пошёл к машине, поскольку нужно было перевезти деньги в другой банк, где у меня был открыт счёт нашего с Кэти благотворительного фонда, который помогал школам-интернатам, домам малютки, домам престарелых, как в СССР, так и в Америке, причём Кэти лично всегда следила за тем, кому и как уходят с него деньги. Ей это очень нравилось, а я не был против, поскольку она снимала с меня часть этого бремени. Денег поступаемых в качестве дивидендов с вовремя купленных акций крупных компаний, впервые вышедших на IPO, было столько много, что мысль о фонде созрела у нас с ней сама собой. Вначале им занимался я, но потом бразды правления перехватила жена, за что я был ей благодарен.
Из задумчивости меня вывел грузовик, который вильнув справа в боковом зеркале, протаранил мою машину, и впечатал джип в столб, перевернув его. Удар был такой силы, что ремень обжёг мне грудь, а голова, резко качнувшись от удара, ударилась в дверь, и я повис на ремне, потеряв сознание.
* * *
Открыв глаза, я с удивлением не почувствовал боли в теле, хотя это по-любому должно быть, ведь головой я весьма чувствительно приложился к двери, это я помнил точно. Осмотревшись, я понял, что сижу голым на стуле в абсолютно белой комнате, а передо мной висит огромный чёрный экран. Не успел я подумать, где оказался и что вообще происходит, на нём пробежала лёгкая рябь и он разделился на две части, причём на левой показалась первая фотография. Увидев которую, я едва не открыл рот от удивления, на ней был изображён Редька, таким, каким я его помнил. Вот только фотография имела чёрную рамку и на ней была написана по диагонали надпись красным: «Убит». Повисев так секунду, чёрная рамка лопнула на мельчайшие части и надпись исчезла, Редька стал взрослеть и в виде высокого, аккуратно одетого молодого парня переехал на правую часть экрана, замерев там. Тут же на левой появилась новая фотография той молодой девушки, которую я спас, убив подручного Серого в подсобном помещении, на ней была та же траурная чёрная рамка, только надпись отличалась, там было написано «Самоубийство».
Также повисев секунду, рамка исчезла, надпись то же и девушка за пару секунд превратилась в молодую симпатичную женщину, переехав в таком виде на правую сторону. Следующие фотографии, дав понять мне принцип того, что люди, которых я спасал теперь живы, в отличие от первой реальности, стали мелькать уже быстрее. Перед моими глазами натурально проходила вся моя жизнь, а точнее люди, с которыми я сталкивался. Практически все имели первые надписи: «Убит», «Убита» или «Самоубийство», и переезжали в живом виде на другую сторону экрана. Хотя стали появляться и фотографии, которые ни во что не превращались и оставались в траурных рамках и подписями на этой стороне, просто сдвигались в угол. Пролистав всё мою юность, пошли фотографии людей, с которыми я взаимодействовал после моего переезда в Москву. Мелькнула фотография Ани в статусе «Самоубийство», изменившись к моему облегчению через секунду в красивую взрослую женщину и переехав на другой экран. То же постигло фотографию Вари и Лены, а вот Женя осталась на этом, рядом с ещё пятью другими, которых я видимо должен был спасти, но не спас.
Самое интересное случилось, когда появились фотографии Чикатило и Сливко, сами они остались на первоначальном экране в траурных рамках, а вот мелкие фотографии детей, появившиеся под ними, словно карточные колоды перекочевали на соседний экран, быстро сменив статусы с «Убит» и «Убита» на вполне себе повзрослевших людей.
Фотографии ещё больше ускорились, и вскоре правому экрану пришлось расшириться, когда замелькали года, когда я стал осознанно помогать детям вместе с Кэтлин, открыв ради этого благотворительный фонд. Фотографии замелькали с такой скоростью, что исчислялись десятками тысяч, что вызвало у меня в душе чувство гордости за себя и какое-то умиротворение. Теперь, если я умру после этой аварии, жизнь и правда казалось прожитой не зря и по фигу на страну, которую ни я, ни Судоплатов, так и не смогли спасти. Последняя фотография перелистнулась на соседний экран, и высветились цифры видимо финального счёта:
— «154:35898».
Затем появилась надпись:
— «Эксперимент успешно завершён».
И оба экрана, как и сама комната стали уменьшаться, пока не сжались в одну белую точку, которая ярко вспыхнув, пропала и вместе с этим я внезапно открыл глаза, и на меня моментально обрушились запахи бензина, горящего пластика, шум улицы, а главное быстрой речи на испанском, который я знал.
— Хосе, ищи сумку! Должна быть сумка с деньгами!
По глазу потекло что-то горячее, и я понял, что голова всё же пострадала, так как в виске чувствовалась боль. Прямо передо мной было чьё-то тело в красной клетчатой рубашке, воняющей потом, пытающееся найти на заднем сидении сумку с пяти миллионами долларов. Правой рукой я вытащил пистолет, который был у меня всегда под сидением в кобуре, приставил дуло к телу, и три раза выстрелил, затем перевёл ствол на два мельтешащих перед лобовым стеклом тела, уложив их тоже за пару секунд. Тут же раздалось ещё больше криков, вдалеке послышались полицейские сирены, а я искал, чем бы перерезать ремень, поскольку он и лежащее на мне неподвижное тело не давали мне выкарабкаться.
Буквально через пять минут я услышал, как сигналы сирен стали такими громкими, что стало понятно, что машины рядом со мной и тут же раздался голос.
— Сэр, это полиция! Не стреляйте!
— Я убрал оружие! — крикнул я.
Почти тут же появилась рука в синей форме и выбросила труп из машины, а затем с помощью мультитула перерезала ремень.
— Как вы сэр? Всё в порядке? — спросил меня обеспокоенный полицейский.
— Спасибо офицер, но бывало и лучше, — честно признался я, поскольку болела голова, грудь, скорее всего были сломаны рёбра, а также возможно пострадала ещё и левая рука. Об этом я тоже ему сказал.
— Сейчас будет скорая, сэр. Потерпите, — сказал он.
— Офицер у меня просьба, можете попросить диспетчера позвонить по одному номеру, это начальник моей службы охраны, он приедет, поможет забрать мои вещи и в целом облегчит вам работу.
Услышав об этом, полицейский удивился, но затем присмотрелся к залитому кровью лицу.
