сейчас. С нашей разницей в социальных статусах единственный способ заставить прислушаться к себе — причинить боль. А уж что-что, а это я умею. Корпоративный зверь понимает только один язык — язык доходов и расходов. И только угроза потерять доходы может заставить его вильнуть хвостом — и пусть сейчас эти корпоративные звери делают вид, что заботятся о людях, вводят дополнительные отпуска и работу из дома — их сущность не изменилась. Просто они поддаются дрессировке.
Потому я смотрю прямо в глаза Накано Наоки, эфирному директору студии. Рядом испуганно замирает Шика, замолкают все вокруг. Глаза в глаза. Я вижу, как расширяются ее зрачки, как бешено работает ее мозг, прикидывая варианты от «выкинуть наглеца из кабинета» и до «сделать вид, что так и должно быть».
— Кента-кун — наконец легкая улыбка трогает ее губы: — я думала, что мы обо всем уже поговорили. Впрочем, если ты не понял в прошлый раз — я повторю. Наша студия не гонится за дешевыми сенсациями. Предложение Тенджиро-сан — неприемлемо. А теперь — давайте вернемся к обсуждению…
— Из-за тебя и твоего цирка у меня времени на запись почти не осталось — жалуется Сора: — я еле успела. — она задумчиво подпирает щеку рукой.
— Извини. В самом деле неловко получилось — отвечаю я. Неловко получилось — это не отражает ситуацию от слова «абсолютно». Вместо того, чтобы приехать туда, где нас ждали нанятые Тэтсуо «ряженые» — мы перепутали адреса и сориентировались лишь по «подозрительно выглядящим личностям». Вот говорил я — если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет. Расслабился тут, подумал, что все под контролем, продумал что-то… а в результате — нарвались мы на настоящую банду. Ну… как банду — сборище хулиганов скорее. И мы перепутали, и они перепутали, а тут еще и люди Широ приехали на разборки. Это хорошо, что Сора совершенно уверена была, что все вокруг подстава и была спокойна как на тренировке и у нее глаз не дрогнул.
Я, честно сказать — боюсь ей рассказать, что на самом деле произошло. Что на самом деле она была на волосок от гибели, что вот так бросать вызов в лицо мечнику. Бывшему мечнику из старших, бывшему якудзе, а ныне — человеком по «деликатным поручениям» у мэра. Ну, хорошо, будь она просто девочкой-карамелькой максимум что ей грозило бы — по жопе два раза хлопнули бы. Рукой, не мечом плашмя и даже не ножнами — уважение к орудию тут привито с детства. Мелкой и наглой девчонке — так, ладошкой по заднице и все. Но не в случае с Сорой, она — мечник и между ними все серьезно. Она достаточно тренирована и обучена, чтобы относиться к ней серьезно, а уж если жути в глаза подпустила — то и вовсе никто не станет ее недооценивать. А если не будет недооценивать, то и удар задерживать никто не станет. А Сора, в свою очередь, уверенная что это все игра, свой удар придержала бы. При мысли что только доли секунды отделяли нас от трагедии у меня трясутся поджилки и потеют руки. Задним числом я понимаю, сколько я ошибок совершил и по какой тонкой грани провел нас ангел-хранитель. За себя не я боюсь, я знаю, что смерть — это не конец, но при мысли, что Сору по моей вине покалечили или вовсе убили бы — меня бросает в дрожь. Как бы я посмотрел в глаза ее отцу? Что бы я сказал своему отцу и матери? Милостива Аматэрасу к слабым умом, сущеглупым идиотам, что сказать. По лезвию ножа прошлись, да как красиво. Дрогни Сора хоть чуточку, допусти сомнение в ситуации, в моих словах, во мне — и все…
Но нет, эта девушка доверилась мне до конца, ни секунды не сомневалась во моих инструкциях, даже когда все пошло не так, как я говорил — она вела себя так, как и должна была… Я понимаю, что не заслуживаю такого вот доверия и комок подкатывает к моему горлу.
— Эй, ты чего? Ты плачешь? — спрашивает Сора, наклоняясь ко мне и подавая свой белоснежный платок: — да не переживай ты, я же успела везде. Это я так… пошутила, не обращай внимания. Я не сержусь.
— Знаешь, Сора — говорю я, взяв у нее платок и глядя в ее лицо, обеспокоенное и серьезное: — просто я вдруг понял, что недостоин тебя. По крайней мере недостоин твоего доверия…
— Что за чушь ты тут несешь! — вспыхивает Сора и отбирает у меня платок: — можно подумать это с тобой как-то связано. Это мой выбор — кто достоин, а кто нет.
— Платок верни, узурпаторша — говорю я: — я ж даже слезу умиления вытереть не успел.
— Рукой вытрешь. Твой сексизм просто удивителен — фыркает Сора: — как клинья подбивать, так впереди всех, а как ответственность нести — так сразу недостоин.
— О… из твоего платка вывалилось… — я подбираю белый прямоугольник из плотного картона. Визитка. Черным по белому — иероглифы. Широ. И номер телефона. Что характерно — никакой фамилии, должности, места работы и всего прочего, чем так любят украшать свои визитки японцы. Просто — имя и номер.
— Отдай. — Сора забирает визитку: — Широ-сан дал. Велел заходить в гости, как с шоу закончим. Просил его с папой познакомить. И с дедушкой.
— А… вот как… — надо намечать план маршрута, которым бежать из страны, как только отец Соры и ее дедушка узнают, какой опасности я их дочку и внучку подверг. Или лучше уж сразу прийти к ним в додзе и сдаться на тонко порезанное сашими? Или что они там из таких как я делают? Люля-кебаб? Нет, люля-кебаб это к тем, кто рапирой владеет, тут — сашими.
— И все-таки я настаиваю на своих словах, Сора. Ты прекрасна и удивительна. И смертоносна. — говорю я и с удовольствием наблюдаю, как лицо Соры заливает легкий румянец и она начинает отводить взгляд в сторону, делая вид, что интересуется происходящим вокруг. Вокруг ничего такого не происходит — в гостиной постепенно собирается народ, пришли с записи Эйка и Дездемона, Мико сидит в углу и терзает игровую приставку, выглядя словно живая картинка из Большой Японской Энциклопедии, открытой на страничке «кто такие хикки?». Не хватает Нобуо, Кимико
