не сахар. А с Силой всё ещё сложнее. Все мы лишь букашки, которых несёт мощный поток. Некоторые из букашек сумели забраться на хвоинки, и воображают, что они этот поток оседлали. Но вдруг впереди появляется водопад…
— То есть получается, что вы внизу станете совершенно беспомощными? — покачал головой я. — Или вы считаете, что там нам ничто и никто не будет угрожать?
— Мы с Ганой сделали себе кинжалы.
— Ах да, конечно же, кинжалы, — драматически закатил я глаза. — Значит, всё в порядке, перед вами никто не устоит.
— Ну мы ведь не дворяне, чтобы учиться фехтовать. А Гана, к примеру, из мещан, она вообще драться не умеет.
— Да как же можно не уметь драться после боевого факультета? — изумился я. — У вас ведь тоже была боевая практика.
— Вы с Леной хорошо умеете драться и просто не замечаете, что именно драться Менски вас и не учит. Ему всё равно, как вы руками машете. Его задача — научить вас строить конструкты в условиях стресса, без всякого участия мозга.
— Тогда какой смысл в этих бесконечных спаррингах?
— Они развивают волю к победе. Учат сражаться невзирая на удары и боль. Тренируют хладнокровие и ясность мысли в бою. Да ты же и сам всё это прекрасно понимаешь — всех бойцов заставляют драться, и совсем не для того, чтобы они потом бились с врагами врукопашную.
— Да понимаю, — вздохнул я. — То есть в бою на вас лучше не рассчитывать?
— Если нам случится дойти до мест с предельно высокой концентрацией Силы, то скорее всего, вы станете нашей главной ударной силой. Но до тех пор мы вполне способны защитить себя и вас.
— Прелестно, — ещё раз вздохнул я.
— Вяжи с этого конца узлы через каждую треть сажени, — сказал я Ленке, вручая ей конец верёвки. — А я буду делать то же самое с другого.
— Зачем ты занимаешься глупостями, Кеннер? — несколько раздражённо спросила Драгана. — Мы просто впустую теряем время. Зачем нам эта верёвка с узлами? Мы вас и спустим, и поднимем обратно.
— Спуститься мы и сами спустимся, — ответил я, быстро вывязывая очередной узел, — а вот что касается подъёма, то я предпочитаю иметь возможность подняться самому. Может, вам внизу понравится, и вы решите остаться там на пару сотен лет, чтобы позаниматься исследованиями?
Драгана только презрительно фыркнула на это предположение.
— Крысы всё равно эту верёвку украдут. Ты разве не видишь, как твой приятель на неё смотрит?
Крыс действительно прикипел к верёвке взглядом, в котором бушевала жажда обладания. Ах, эта исконная простота нравов! У тебя есть нож, у тебя есть сухарь, то есть плоская еда, а если у тебя есть ещё и такая невиданная вещь, как верёвка, то ты богач. Да что богач, ты олигарх! Старейшины приветливо скалят тебе клыки, а лучшие самки трепещут усиками и готовы вот прямо немедленно свить с тобой хвосты. Люди далеко ушли от этой простой жизни, но вот стали ли мы при этом счастливее? Большой вопрос.
— Этот длинный хвост будет твоим, серый друг, когда мы вернёмся сюда, — пообещал я, и почувствовал в ответ волну радости.
Нашим проводником, как я и подозревал, оказался мой старый знакомый. Похоже, крысы и в самом деле нас опасались и стремились ограничить наши контакты как можно больше. А может быть, дедушка просто хотел оставить за своей семьёй монополию на торговлю с вкусными чужаками.
— Ну что, привяжем верёвочку, да и двинемся, — сказал я наконец, поднимаясь.
Я обвязал верёвку вокруг ближайшего к колодцу валуна и спросил свободный конец вниз.
— Нормально, — сказала Ленка, заглянув в провал. — Совсем чуть-чуть до пола не достаёт. Ну что, вниз?
— Вниз, — кивнул я, и Ленка прыгнула в колодец.
— Дамы, мы закончили, догоняйте нас, — окликнул я увлечённых разговором Драгану с Алиной и сам прыгнул вниз.
Воздушную подушку я создал совершенно не задумываясь, не сразу с удивлением осознав, что никакого конструкта я не строил, а сделал это простым волевым усилием. Мимо плавно проплывали неровные стены, по которым стекала вода ручья. Понятно, почему крысы лезли именно из колодца — с их когтями по таким стенам можно путешествовать как по ровному полу. Я посмотрел вниз — Ленка уже стояла на полу и оглядывалась по сторонам. Я посмотрел вверх — чуть выше по стене неторопливо бежал крыс. Ещё выше плавно летел вниз кто-то ещё, но по подошвам ботинок было сложно понять кто именно. Женщину бывает непросто узнать с некоторых ракурсов.
Я опять посмотрел вниз и удивился чистому полу, вспомнив вдруг, сколько дохлых крыс мы сюда свалили. Куда исчезли останки — их похоронили? Съели? И если съели, то кто именно? Если сами крысы, то это плохой признак — с каннибалами дел иметь не хотелось бы.
— Скажи мне, друг, — послал я мысль крысу, — куда делись трупы тех, кто тогда напал на нас?
— Уборщики, — сразу ответил тот. — У них как раз был период трансформации. И сейчас они тоже трансформируются, поэтому лучше им не попадаться, а то они и нас уберут.
— Да-да, не хотелось бы, — в лёгком замешательстве откликнулся я.
Вопросов только добавилось, но хотя бы стало ясно, что крысы сородичей не ели. А может быть, эти самые Уборщики просто успели раньше.
Я развеял подушку, спрыгнул на пол, сразу отошёл в сторону и только потом огляделся. Вправо от меня широкий проход плавно уходил ниже, и вдоль его стены бежал ручеёк, который стекал по стене колодца из озера наверху. Налево уходил коридор поуже, который почти сразу же разделялся надвое. И наконец, за спиной у меня начинался извилистый и довольно замусоренный осколками камня темноватый ход. В целом мха на стенах здесь было гораздо больше, чем наверху, так что лабиринт был довольно светлым. Светлым относительно, конечно — синеватую фосфоресценцию растительности трудно было назвать хорошим освещением.
Тем временем вся команда собралась внизу и озиралась вокруг.
— Гана, здесь бывал кто-нибудь из людей? — спросил я.
— Бывал, — неохотно ответила Драгана. — Трое Владеющих спустились сюда и обратно уже не вышли. За ними пошла спасательная команда из Высшей с тремя Владеющими и тоже пропала без следа.
— И вы с Алиной тем не менее решили рискнуть? — поразился я.
— Ну мы же идём с проводником из местных. И кроме того, я уверена, что вместе с вами поход будет удачным. У меня есть такое предчувствие.
— Знаешь, если бы ты мне сказала это раньше, то я бы ни за что не согласился в этом участвовать, — потрясённо произнёс я.
— Поэтому я тебе раньше
