слизней и дружелюбных ящериц.
— Мы хотим, чтобы вы проводили нас вниз, а затем помогли подняться обратно наверх, — терпеливо повторил я на случай, если старик меня не понял.
Седой крыс по-прежнему молчал, бесстрастно разглядывая меня своими чёрными бусинами глаз, по которым совершенно невозможно было что-то прочесть. Когда я уже совсем было решил, что он просто не воспринимает мои послания, от него пришёл чёткий ответ:
— Я услышал тебя, Вкусный Чужак.
Что-то не нравится мне такое имя. Собственно, нашей примитивной телепатией очень трудно передать точное значение сложных понятий, и скорее всего, имелось в виду имя «Чужак с вкусной едой», которое передаётся тем же набором образов. Но всё же подобное обращение немного настораживает. Надо бы быть повнимательнее, а то вдруг они и в самом деле решат, что раз уж у нас такая дружба, то мы не станем возражать, если друзья нас немного съедят.
Непонятности возникли буквально с самого начала встречи. Первым делом я построил конструкт для моего друга, младшего крыса. Тот уже не паниковал при построении конструкта, но при активации всё же подпрыгнул, и по моим впечатлениям, готов был убежать. Его дед, однако, наблюдал за этим совершенно равнодушно. Он не проявил никаких эмоций и тогда, когда я стал строить конструкт для него, лишь в момент активации слегка вздрогнул и моргнул. Учить общаться его тоже не понадобилось — как немедленно выяснилось, навыки такого общения у него уже были, и пожалуй, что и получше моих. Всё это сразу навело меня на мысль, что разговор образами для него дело вполне привычное, и наверняка нас ждут ещё и другие сюрпризы — не исключено, что не совсем для нас приятные.
— Мы не любим чужих, — передал дед. — Зачем нам пускать вас к себе?
— Нас интересуют нижние горизонты, — ответил я. — Нам не нужны ваши норы.
— Мы не хотим, чтобы вы знали, где мы живём. Вы опасны.
Хитрый дедушка, похоже, вознамерился выдавить из нас всё, что можно. Вряд ли он решил встретиться с нами для того, чтобы просто сказать «нет», значит, все его возражения — это всего лишь прелюдия к торговле. Впрочем, вполне возможно, что крысы и в самом деле нас опасаются — покрошили мы их изрядно. Наверняка урок был хорошо усвоен всеми любителями разнообразить меню вкусными чужаками.
— Мы опасны только для врагов, — объяснил я с максимально доброжелательной окраской. — Мы всегда поднимем клык и коготь за наших друзей.
— У вас острые когти, — согласился дед, бросив мимолётный взгляд на нож, висящий на поясе внука.
— Мы можем поделиться ими с друзьями, — посулил я.
— Сколько острых когтей вы дадите нам? — оживился тот. — Нам нужно много.
— Разве мы уже друзья? — удивился я. — Друзья помогают друг другу. Вы нам поможете?
Старый крыс погрузился в размышления, по всей видимости, пытаясь понять, как заставить нас расстаться с нашим добром, не давая ничего взамен.
— Мы дадим много вкусной еды нашим друзьям, — посулил я. — Вы наши друзья?
— Мы ваши друзья, — охотно согласился дед. — Сколько еды вы дадите?
— Много, очень много, — обрисовал я перспективы. — Две лапы плоской еды и одну лапу круглой.
— Давай еду, — потребовал шустрый дедушка.
— Торопятся глупые ящерицы, — веско заметил я, — а мудрые крысы сначала обсуждают сделку. Мы даём еду, вы провожаете нас вниз. Потом вы приводите нас обратно сюда, и мы даём вам острые когти.
Аргумент подействовал — старик определённо видел себя именно мудрым крысом, и уж никак не глупой ящерицей. Дедушка возбуждённо поёрзал, устраиваясь поудобнее, и торговля началась уже всерьёз.
Возвращался к своим я полностью выжатым как лимон. Выжал меня, естественно, хитрый крысиный старейшина. Он юлил, требовал немедленной оплаты, жаловался на трудности и щедро разбрасывался обещаниями. Словом, твёрдо стоял на страже интересов крысиного народа, стремясь получить от вкусного чужака все мыслимые блага.
— Ну, что скажешь, Кен? — поинтересовалась Драгана.
— Стороны в результате напряжённых, но плодотворных переговоров достигли взаимоприемлемого соглашения, — устало ответил я. — Его ещё должна одобрить Мать Норы, но крыс уверяет, что это просто формальность, и мы скоро тронемся вниз.
— Это замечательно, что у нас в команде есть такой человек, как ты, Кеннер, — кивнула Драгана, — тот, которого крысы считают своим. Мы гордимся тобой, так и знай.
— Откуда столько язвительности в человеке, которому следовало бы быть образцом дипломатии? — удивился я. — Куда такие, как ты, могут завести княжество? Боюсь, что впереди у нас смутные времена, с такими-то лидерами.
— Беру с тебя пример, — усмехнулась Гана. — Ладно, пошутили и хватит. Рассказывай.
— Собственно, всё как мы уговаривались, — начал отчитываться я. — Мы даём крысам шесть лап плоской еды и четыре лапы круглой еды…
— Каких ещё лап? — нахмурилась Драгана.
— Ты что, арифметику в школе не учила? — с иронией спросил я. — Сколько когтей на лапе — можешь сосчитать? Значит, сколько будет шесть лап сухарей? В общем, мы даём им всю эту еду, а они дают нам проводника, который нас проведёт вниз насколько сможет. Если мы захотим пойти ещё ниже, то идём одни, а он остаётся нас ждать. А когда мы вернёмся снизу, он проводит нас обратно на это самое место. Здесь мы отдаём ему лапу острых когтей, и наша сделка на этом завершается.
— Что мы ему отдаём? — с недоумением переспросила Гана.
— Пять ножей мы ему отдаём, — со вздохом расшифровал я для тупых.
— Хорошая сделка, — одобрила Гана.
— Плохая, — возразил я. — Неправильно я торговался, надо было всю еду им сплавить. Этот каменный сыр мне же опять придётся тащить.
— Он нам пригодится, Кеннер, — вмешалась Алина. — Не забывай, что нам самим тоже надо что-то есть.
— Зачем нам этот горский гранит? — не понял я. — Вы же можете при необходимости просто создать еду. Ты сама нам как-то это продемонстрировала.
— Ты забываешь, куда мы идём, — ответила Алина. — Там всё происходит совсем по-другому. Там такая концентрация Силы, что наши способности могут перестать работать. Проще говоря, нашей воли может не хватить для того, чтобы управлять настолько плотным полем.
Я просто не знал, что сказать в ответ на это неожиданное заявление, и лишь смотрел на неё молча.
— Понимаешь, Кеннер, люди считают, что Высшие могут всё, но это совсем не так. Это как тёмные крестьяне, которые сочиняют народные сказки в полной уверенности, что князь целыми днями лежит на тёплой печи и ест калачи с маком. Однако люди, которые находятся повыше, прекрасно понимают, что реальная картина совсем другая, что у князя очень много ограничений, да и вообще жизнь у него
