бешено наступать. Начали по старой схеме надеяться на какую-нибудь вундервафлю от сумрачного тевтонского гения, как у них принято всегда. Когда ресурса на все уже не хватает, как в начале войны.
С кое-каким ресурсом пока все хорошо у германцев, с продовольствием и всякой сталью с нефтью, только, вот строевой народ заканчивается. После таких-то гигантских потерь в сплошном наступлении — оно и понятно.
Снова жесткая мобилизация на новых имперских землях добавила еще двести тысяч поляков. Учить уже некогда по полгода по немецкой методе, мешать с истинными арийцами тоже не хочется. Поэтому в первой линии обороны начали оказываться сплошняком польские части только при немецких офицерах. Кого особенно не жалко для великого Фатерланда.
Только, англичане с французами это быстро раскусили, раскидали листовки и, перестреляв свою немчуру, поляки стали перебегать в плен к союзникам целыми батальонами. Поэтому пришлось все же новобранцев раскидывать по другим частям и к опытным солдатам приставлять. А там всякие межнациональные споры начинаются, все на нервах и на взводе, стреляют номинально свои в своих в траншеях и гранаты кидают кому-то под ноги.
Но, укрепили, конечно, немцы свои войска хотя бы для численности полу миллионом несчастных поляков, которые своих новых хозяев конкретно так ненавидят. Ну, пусть лучше немцев ненавидят, чем русских, ведь мы должны были на польской земле филиал ада устроить в случае войны с Германией с миллионами беженцев.
А так мужиков на фронт выметает новая власть, но, города не разрушены, жизнь мирная идет, пусть и весьма голодная теперь.
Зерно идет по прежнему в Османскую империю и в Германию с Австро-Венгрией, вызывая бешеную ярость стран Антанты. Французам, правда, тоже перепадает время от времени через Италию, все так же предусмотрительно не вступающую в войну. Хорошо понимают потомки Петрарки, что без российской армии на востоке раскатают их австрияки в мелкий блин в первом же сражении. Союзники на самом деле очень рассчитывали на голод в германских и австрийских землях, а тут такая подстава от нас.
Но, правда, теперь уже гораздо меньше идет, потому что туркам и австрийцам платить особо нечем за поставки, а немцы еще держат какой-то приемлемый баланс за счет высокотехнологичной продукции типа станков и швейных машинок «Зингер», которые покупает постоянно богатеющее русское крестьянство.
Не все, конечно, только его часть, однако, и остальным перепадает что-то. Нету тут никакого социального равенства в России и колхозами пока не пахнет совсем.
Но, германцы тоже хотят жратву в кредит брать. Зная, чем закончится война, это совсем неразумное для нас занятие, о чем я предупреждаю императора, а он через министерство — продавцов зерна и прочего продовольствия.
Поэтому поставки продовольствия плавно снижаются. Ведь после капитуляции взять получится только то, до чего сами дотянемся своей армией. А выплаты по договору они уже второй год динамят, как я и предсказывал Совету Министров.
На линию Гинденбурга храбрые немцы отступили только к восемнадцатому году и наступление Нивеля началось тоже восемь месяцев позже. Потери союзников оказались такими же огромными, французские солдаты так же собрались бунтовать.
Пока события сейчас отстают от той истории на восемь-десять месяцев. Но, Германия еще полна сил, австрияки тоже не потеряют свою лоскутную империю в семнадцатом году, так как воевать им пока не с кем. Сербы разбиты, страна оккупирована, итальянцы не рискуют на них лезть в этой истории. И даже Румыния скромно помалкивает, не имея русскую армию за спиной как союзника. Через Грецию англо-французы с остатками сербской армии потихоньку лезут, обливаясь кровью совсем в другом месте.
Да, вот так сработала наша хитрая нейтральность и на редкость мудрый ход с Привислинским краем.
Избежали тотальной войны на уничтожение сразу и потом отдали кусок чужой по всем понятиям земли, чтобы снова избежать ее. Теперь какие-то негативные последствия из-за этой политики все равно будут, но, самое главное у нас хорошо вышло.
С итогами Финской компании пока еще нужно разобраться, вместо тотально недружелюбного края страна получает сильно враждебного соседа с урезанной, правда, территорией, который днем и ночью мечтает о реванше. И найдутся в Европе страны, которые теперь не пожалеют денег и оружия, особенно немецкого трофейного, чтобы устроить России на границе горячую точку.
Открыто на ставшую гораздо сильнее за эти годы чужой войны Российскую империю не полезут, но, обиженных будут науськивать и помогать им станут очень активно. А кто у нас обиженные, это, конечно, теперь финны.
Ну, еще поляков смогут легко убедить, что их враг — это не оккупировавшая их Германия, а освободившая Россия.
Это за водой не ходи, что так получится.
Это тоже последствия той довольно мудрой нашей политики, которая оставила англичан и французов один на один с мощной военной машиной Германии.
Кажется мне, что потери немцев в войне окажутся примерно такими же, а вот французы и, особенно, англичане, гораздо больше умоются кровью. Американцы тоже не одной сотней тысяч обойдутся, немцы ведь еще совсем не сыпятся на фронте и полны сил воевать дальше.
В семнадцатом году на меня уже не покушались больше, зато, я вылечил двух выбранных Марией людей. Даже трех.
Какую-то ее подругу, очень исхудавшую от легочной болезни княжну и ее рахитичную дочку тоже сразу, за один прием.
Не знаю, чем расплатились с Марией, если она о чем-то просила, я же ничего не стал брать, кроме одного красивого камня на тонкой цепочке. Который как раз попался мне на глаза на впалой груди княжны.
— Если вы, княжна, подарите мне этот камень, я буду очень доволен. Если же нет — тогда просто доволен, что вы здоровы. Мое лечение вообще-то не имеет цены, ибо, она слишком велика для людей.
Вот прямо так, как какой-то небожитель заявил. А бирюзовый камень очень подойдет зеленым глазам Клеи.
На Клея я здорово рассчитываю, она девушка такая продуманная и практичная, уверен, что все у нее хорошо.
Грита в этом случае — норовистая кобылка, так что не уверен в теплой встрече с ее стороны.
Хотя, расстались мы очень душевно, она уже с животиком и уверенностью в завтрашнем дне, мной надежно обеспеченном.
Интересно очень самому, как там теперь жизнь в Асторе идет? Кто жив из приятелей по работе и боевых друзей?
Как там Совет Капитанов? Переродился ли во что-то другое? И как служат в Гильдии мои знакомцы? Да и в Гвардии со Стражей у меня таких знакомцев много наберется.
Как Учитель Гинс и Торк? Стал ли Генс начальником Гвардии?
Восемь лет прошло с тех пор, как я оттуда ушел. Даже не зная, вернусь ли когда-то обратно?
Хотел тогда просто наслаждаться комфортом современной жизни и еще интернетом обязательно.
Так что еще год-два здесь, до капитуляции Германии, предположительно буду находиться. Там уже и я не буду ничего точно знать о будущем. И помощь моя резко снизится по смыслу, это тоже император поймет быстро.
Революции пока точно не случится, значит и гражданской войны тоже. Они все еще могут произойти впереди, когда Россия окажется без моего мудрого руководства. Я уже здесь увидел, сколько неправильных и в корне неверных решений должен был принять государь-самодержец и уверен, что дальше он будет косячить не меньше.
Когда у него от задницы полностью отлегло, а ведь проблемы самодержавия никуда не делись. Просто пока на время затаились и притихли, только, как закончится война — снова вылезут и все может случиться.
А значит, нужно строить устойчивую парламентскую республику, хотя, сами депутаты Думы меня откровенно пугают. Когда я с их деятельностью знаком больше всех по долгу службы. А ведь это уже пятый созыв, но, как враги страны и агенты Запада верховодили в четвертой Думе, так и пятой они так же держат верх. Мне это лучше всех в России известно, тем более, со знанием будущего.
Может, комитет госбезопасности окрепнет достаточно и тогда защитит страну? Не уверен, будет ли он так же усердно защищать самодержавие без моего руководства.
Впрочем, Николай Второй со своей неизменной мудростью выберет мне на замену самого неподходящего для этого дела чиновника. Ладно, о таком вопросе я и сам успею позаботиться, лично представлю подходящего кандидата.
Ходить и с важным видом
