результате которого можно было с минимальными потерями разгромить войско противника.
Гирк тоже не спешил с атакой, так как знал, что нападёт на наш укреплённый лагерь, то будет разбит и ждал нашей атаки и нашей ошибки. Сниматься с лагеря и уходить на запад он тоже не спешил, так как терял в таком случае хорошую позицию, что была, по сути, единственным его преимуществом.
Наше противостояние зашло в некий тупик, из которого нужно было искать выход. Прокорпев над картой местности и данными разведчиков несколько дней, я сумел составить кое-какой план.
Ночами мы максимально тихо и незаметно выводили из лагеря несколько тысяч солдат и уводили их на юг. Днём эти воины возвращались назад, с шумом, гамом и всеми почестями так, будто это были не те же самые бойцы, а свежее подкрепление. При этом в лагере мы создавали максимально возможный шум и активность, заставляя противника поверить в то, что нас становится всё больше и больше.
Ещё мы заслали к неприятелю шпионов, что посеяли в его стане слух о том, что к нам идёт крупный отряд подкрепления, который мы сняли с Эйлонии и границы с орками специально для подмоги.
Для убедительности мы сильно расширили границу лагеря. То, что противник находился на большей высоте и мог видеть наши позиции, даже играло нам на руку — мы сделали соломенные манекены, нарядили их в одежды и по нескольку раз в день переставляли с места на место. Нас при этом и так было больше, чем противника, и его нервы должны были не выдержать.
И спустя ещё пять дней противник не выдержал, рано утром снялся с лагеря и двинулся на запад, очевидно желая набрать там ещё подкреплений. Этого я и добивался. Мы тут же двинулись в погоню, оттеснив неприятеля от его старой позиции и принялись преследовать его, постоянно отправляя отряды конных лучников для того, чтобы они выматывали противника, не давали ему отдыхать, а заодно немного уменьшили численность.
Преследование длилось три дня. После этого мы загнали неприятеля к достаточно широкой и полноводной реке, не имевшей в округе ни единого брода. Через неё, однако, было перекинуто сразу несколько мостов, однако я заранее позаботился о том, чтобы их сожгли и противнику было некуда деваться.
Гирк с войском оказался зажат между моим войском и рекой в отвратительной для него позиции, при этом его войско было измотано долгим переходом и бессонными ночами и совершенно не готово к сражению.
А ещё Гирк Каррульс был выходцем с юга нашей империи, как и большинство его воинов, оттого они не знали кое-каких особенностей данной местности, а именно того, что из озёр, мимо которых мы позавчера прошли, не в коем случае нельзя пить. Я же, будучи без преувеличения одним из самых образованных катарианцев, об этой особенности знал. Поэтому, пополнив запасы воды в озёрах, сейчас наши противники страдали от жуткого поноса, который уже вывел из строя больше противников, чем наши конные лучники. К тому же с обгаженными штанами, выворачивающимся наизнанку желудком и обезвоживанием не слишком удобно воевать.
Оказавшись зажатыми в угол, враги стали паниковать, многие бросались в воду в надежде переплыть реку, кто-то бросал оружие и молил о пощаде. Во вражеском стане началась неразбериха, которую, впрочем, к подходу нашего строя сопернику удалось устранить и приступить к организованной защите.
Мы действовали решительно и стремительно. Мои воины уже заскучали без сражений и рвались в бой. Конница без труда проломила шаткий вражеский строй, дезориентировав неприятеля и посеяв дополнительную панику. Следом на вражеский строй хлынула лавина пехоты. Сражались мои воины храбро и умело, вознося тем самым своему императора честь.
Бой закончился также стремительно, как и начался. Окружённые катарианцы и тигролюды бросали оружие, падали на колени и молили о пощаде. Сам же Гирк Каррульс в окружении немногочисленной свиты, среди которой были и тигролюды, восседал на эйхо и надменно смотрел в мою сторону, осознавая поражение. При этом он даже не взял в руки оружие. Когда я приблизился, он закричал:
— Глупец! Ты хоть понимаешь, что натворил! Мы многие века жили согласно Кодексу и добились благодаря этому величия! Ты погубишь нас всех, объявив другие народы равными катарианцам! Мы — высшая раса.
— Гирк, мне вот очень интересно, как ты с таким мировоззрением смог убедить кого-то присоединиться к тебе? — Мятежник нахмурился, а тигролюды, что были подле него, насторожились. — Что он вам пообещал?
— Золото и власть. На наших землях очень много разных племён, мы постоянно сражаемся друг с другом. Он обещал мне, моим младшим братьям и нашим воинам помочь взять верх в склоке и поставить нас над другими тигролюдами.
— Хорошо. Что ж, договор в силе, — сказал я, — однако только в том случае, если вы прикончите Гирка и вместе с другими тигролюдами присоединитесь ко мне. Я наблюдал за сражением и мне понравилось, как вы себя проявили, поэтому приглашаю вас вступить ко мне в войско. В отличие от этого недоумка я нормально отношусь к другим расам и не обману вас после того, как вы станете не нужны.
Тигролюд, что был ближе всех к Гирку, с потрясающей скоростью выхватил из ножен махайру и одним ловким взмахом отсёк супостату голову.
— Как твоё имя, воин?
— Лиар, ваше императорское величество. Вождь болотного племени.
— Со мной, Лиар, ты станешь больше чем вождём. Ты будешь править всеми землями тигролюдов, что лежат к северу от моей империи. Но у меня есть одно условие. Ты будешь моим наместником — проводником моей воли и власти. Ты согласен?
— Это большая честь для меня, ваше императорское величество.
Всем выжившим после диареи и боя противникам я предложил присоединиться к моему войску, если они попросят прощения, публично отрекутся от Кодекса и поклянутся в верности мне. К сожалению, согласились не все катарианцы. Примерно четверть из них пришлось казнить за то, что они отказались расстаться с иллюзиями верности Кодекса.
После того, как к нам присоединился Лиар с восемью тысячами других тигролюдов, я решил немного изменить планы и сразу же обезопасить северную границу, чтобы в ближайшие годы сюда не возвращаться. Я решил не идти сразу же в эльфийские земли, хотя они были совсем рядом, а помочь Лиару захватить власть и объединить разрозненные племена. Так я заполучу верного союзника и ликвидирую опасность с севера.
Вскоре я убедился в правильности своего решения. Когда мы встали лагерем, чтобы вылечить раненых и похоронить
