поднимает руки, скованные браслетами и дёргает за конец верёвки, свисающий вдоль стены.
Он тут же поворачивается и бросается вглубь помывочной. Я кидаюсь за ним, а за мной раздаётся грохот и крики. Дрова падают вниз. Обрушаются полки, летят поленья и доски. Парни прут на выход и резко закрывают дверь, а брёвна и поленья блокируют её, не давая открыться. Да и хрен с ней, с дверью. Главное, Назар успевает заскочить в парную и закрыться. Вот эта дверь уже гораздо важнее. Она довольн хлипкая, хоть и сделана из толстых досок.
Я дёргаю её на себя и она дрожит, стучит, наверное защёлка слабовата. Я бью по ней ногой и снова дёргаю за ручку. Дерево трещит и… ручка остаётся у меня в руках. Твою дивизию! В этот момент раздаются два выстрела. Очень громко! Какого хрена! Он что, в парной стреляет⁈ Я хватаю лавку, сбрасывая с неё тазы и бью ею в дверь. Доски разлетаются, не выдерживают петли и слабый засов, и я пробираюсь в парную.
Да вот только Лимончика здесь нет. На полу валяются наручники. В стене есть окошко, но оно очень маленькое, пролезть невозможно. Но, как амбразура, сгодится. На полке лежат две гильзы. Сердце срывается и стучит с невероятной частотой. Твою дивизию!!! Его нет, зато есть что-то другое… Я опускаюсь на колени и осматриваю стену под полком. Точно, так и есть. В ней сделан проход, закрытый люком или дверкой, из таких же брёвен, как и стена.
Я падаю на спину и бью двумя ногами по бревенчатому люку, и он тут же выскакивает. Выбираюсь из бани через отверстие в стене и вскакиваю на ноги. С потайными ходами из бани я уже сталкивался, поэтому послал сюда двоих парней. А теперь их тела лежат на снегу. Он просто расстрелял их из окна.
Сука! Сегодня ты сдохнешь! Или не ты…
Пока я пробирался наружу, Назар успел уйти достаточно далеко. Я вижу, как он бежит в сторону реки. Наклоняюсь над одним из ребят, беру его «ТТ» и бросаюсь вслед за беглецом. Он мчится не останавливаясь, но преимущество в силах, всё-таки, на моей стороне. Молодость не подводит, правда в балаклаве совершенно невозможно дышать. Я срываю её с себя и бегу дальше, вдыхая воздух полной грудью.
До моста остаётся метров триста, и это, как я понимаю, единственный выход с острова.
Увеличиваю скорость и ощутимо сокращаю расстояние, отделяющее меня от Лимончика. Он выскакивает на дорогу и бежит на мост. Я несусь за ним. В беге по прямой шансов уйти у него немного. Поэтому, заскочив на мост, он сразу вскакивает на строительные леса и теряется в ограждениях, стойках и тросах.
Но я всё ближе, я настигаю. Тоже прыгаю на леса и бегу по гуляющим, качающимся и скрипящим доскам. Вижу, как Назар перескакивает на уровень ниже и делаю то же самое. Конструкция ходит ходуном. Она, похоже, неполностью собрана, по крайней мере, ограждений здесь нет. Я бросаю взгляд вниз. Ого! До воды этажей семь. Вернее, не до воды, а до льда.
Назар, как загнанный волк, прёт на флажки, не считаясь с опасностью. Для него единственная возможность выбраться — это рисковать без оглядки. И он это делает. Спрыгивает ещё на уровень ниже. Ещё чуть ближе ко льду. Он знает, что жив, пока бежит и не останавливается.
Толстые тросы гудят и леса гуляют, трещат и, того и гляди, сорвутся. Но это не повод осторожничать, поэтому, добежав до лесенки я не трачу время на аккуратный спуск, а просто прыгаю вниз. Доски прогибаются.
Я едва успеваю ухватиться левой рукой за горизонтальную стяжку, закреплённую между тросами, как одна из продольных досок настила, та что под правой ногой с громким треском лопается и летит вниз. Я теряю равновесие, нога проваливается и повисает в воздухе, а сердце взмывает ввысь! Твою дивизию!
Снизу доносится сдвоенный хлопок. Это обломки доски падают на лёд. Инстинктивно я цепляюсь за поперечину и правой рукой… и… да чтоб тебя! Я рычу, как зверь, потому что мой пистолет летит вслед за доской.
Главное, без паники. Подтягиваю ногу, поднимаюсь и собираюсь бежать дальше, но навстречу мне шагает Лимончик. Он поднимает руку и направляет свою пушку мне прямо в лицо.
— Ну что, недопёсок, — кривится он, — дотявкался?
Можно и так сказать, наверное.
До ста лет дожил, а ума не нажил, горячий финский парень. Лечу, шашка наголо, рубаю кочаны вражеские, а тут раз и пушка в лоб… Да, проблем у меня много. Например, когда накрывает гневом, практически себя не контролирую, есть трудности и с делегированием полномочий — сам везде лезу.
И склонность решать что-то с наскока тоже имеется… Нерассудительный, непродуманный, порывистый, бесшабашный, несерьёзный, легкомысленный… С такими качествами только на печи сидеть, а не в калашный ряд… Да? В общем, есть над чем поработать… Если выберусь из этой передряги…
Я опускаю голову. Внизу под нами приоткрытые створки огромных бурых железных ворот и серая толща льда, уходящая в даль широким каналом в тяжёлых оковах высоченных бетонных берегов. Мрачная, угрюмая и торжественная красота.
У самых ворот прогалы воды, лижущей ледяную кромку. Обломки доски лежат на наслоённых, как гигантский агат, языках льда… Лететь высоко, падать низко… Интересно, конечно, узнать, будет ли новая жизнь, да только спешить смысла нет. Рано или поздно это и так станет понятно. По-любому…
Поднимаю голову и смотрю на Лимончика. Вот он, прямо передо мной, в каких-то полутора метрах. В левой руке он держит небольшой портфель, а в правой — пистолет.
— Что в портфеле? — киваю я. — Чурбановские бумажки?
— Они самые, — щерится он.
— Ну, так отдай мне и разойдёмся. Я тебе за них заплачу. Всё по чесноку сделаем, чё?
— Мы уже не разойдёмся, — качает он головой. — За такие дела тебя на куски порвать надо.
Говорит он, на удивление, спокойно, будто ощущая близость бездны. Ну, собственно, вот она, бездна-то и есть, прямо под ногами…
— Дёрнешься — шмальну.
А чего ещё не шмальнул? Позиция у него идеальная. Значит, что-то хочет. Что именно?
— Зачем усугублять? — прищуриваюсь я. — Думаешь, сможешь уйти? Вот от этих парней?
— Кто они такие? — спрашивает он. — Это не чекисты.
— А кто? Ты же видел майора.
— Ряженый он. Ненастоящий.
— Ненастоящий? — удивляюсь я. — Но меня он когда-то… испытывал в комитетском здании.
— На Лубянке?
— Нет.
— Нет, — повторяет Назар. — А что за спецназ? Я про таких не знал.
— Ну… Считай, обычный спецназ КГБ…
— Как это «считай»? Я знать хочу, а не считать. Ты же с ними был. Ты чекист что ли? Мне понять надо.
— Давай мы уберём оружие и спокойно всё обсудим, — предлагаю я, хотя мне убирать нечего.
— Ага, — усмехается он. — Обязательно. Обсудим, да.
Он стоит на поперечном ригеле, который точно не сломается, как доска. А вот моё положение не слишком устойчивое, поскольку, спрыгнув с верхнего уровня, я оказался посередине пролёта.
Не спуская с меня глаз, Назар быстро поднимает левую руку и аккуратно забрасывает портфель на настил над своей головой. Потом в освободившуюся руку он перекладывает пистолет, а правой вцепляется в трос. Затем вытягивает вперёд ногу и с силой топает по доске, на которой я стою. Она прогибается и опасно трещит. Твою дивизию… Я начинаю пятиться назад, и он тут же жмёт на спусковой крючок. Пуля проносится в нескольких сантиметрах от головы.
— Стой, где стоишь! — щурится Назар. — Левой я стреляю не хуже, чем правой. Я тебя спрашиваю, что за спецназ?
— Тайное подразделение, — с неохотой отвечаю я и замолкаю.
— Ну, продолжай, или…
Он снова топает по моей доске. Урод. Левую ногу я пытаюсь пристроить на продольном ригеле и ещё крепче вцепляюсь в перекладину.
— Создан специально для… зачистки территорий.
— Какой ещё к херам зачистки⁈
— Территорий…
— Ты толком можешь сказать⁈ — взрывается он. — Чё за зачистка, нахер⁈
— Ну… постановление особое. Дай мне отойти, и я всё тебе расскажу.
— Так говори, сучара, — ревёт он и с силой топает по доске.
Дебил!
Доска трещит и, не выдержав нового удара, ломается. Лимончик, переместивший центр тяжести на ногу, резко подаётся вперёд, повисая на руке, сжимающей довольно толстый трос. Моя левая нога стоит на ригеле, а руки обхватывают перекладину. Поэтому я сохраняю положение и, воспользовавшись моментом, правой пинаю Лимончика по руке, держащей волыну.
— С-с-с-ука! — орёт он разжимая пальцы и тут же получает ногой по роже.
Голова его подаётся назад, а нога соскальзывает с ригеля. Он начинает быстро-быстро перебирать ногами, пытаясь вновь обрести опору, но в итоге соскальзывает ниже и повисает над пропастью.
Назар хрипит, вращает глазами и пытается ухватиться за поперечину,
