– Дай мне хотя бы с Агнаром поговорить!
– Не могу!
Забушевала буря. Солнце затянуло свинцовыми тучами, ветер с корнями вырвал цветущие деревья, легкую беседку снесло. Женщины повисли друг против друга в хлопающих, трещащих по швам платьях и смотрели друг другу в глаза.
Лиона первой отвела взгляд. Не выдержала читать страдания во взоре богини, а Пимене было очень больно. Через мгновение снова настала та же внешняя идиллия в целой тенистой беседке под ласковым солнышком. К обстановке добавился легкий столик, заставленный вазами с фруктами, с графином легкого белого вина и двумя фужерами.
– Прости меня, Пименочка, я сама не своя, когда вспоминаю родных, – виновато сказала Лиона.
– Что ты, я не обижаюсь. Прекрасно понимаю твои чувства, – легко ответила богиня и потянулась к графину. – Всего чуточку поболело. Тебе налить?
Как она ненавидела свою пленницу в такие моменты! Боль была ужасной. Еще неизвестно, кто у кого в плену. Еле сдержалась, чтобы не показать свои чувства.
Кассион что-то успел заподозрить, хоть продолжалось это во внешнем мире всего мгновение. Спросил притворно-участливо:
– Тебе плохо, сестрица? Помочь?
Пимена по сути была содержанкой. Это не так унизительно, как в человеческом мире, но свобода, как ни крути, и здесь ущемлялась. Ее нельзя было изнасиловать, выгнать, лишить корки хлеба, но высокомерное отношение, такое вот открытое притворное участие ощущать было очень противно. Соль в том, что если богу плохо, то это всегда из-за проблем во внутреннем мире. А если ты не можешь его контролировать, то на что ты годен? Хорошо еще, что Кассион не знал о человеке внутри Пимены, а то презрением задавил бы. Это молодые небожители, восторженные юнцы, плененному магу завидовали (Пимена, разумеется, представляла Лиону как «свободную», но все же «пленницу»), а опытные боги, поглотившие тысячи душ в самых разных видах, подобную «свободу», мягко говоря, не приветствовали.
«Погоди, старик, не хотела, но затащу я тебя в постель. Лиону попрошу устроить нам такой фейерверк, что ты потом бегать за мной будешь, умолять повторить. Ни одна прана с этим не сравнится, и ты это поймешь. А Лиона всегда шелковая после таких вспышек, такой сад разведет – закачаешься! – со злостью подумала слабая молодая богиня. – Весь на зависть изойдешь, лужей под ногами расползешься, когда узнаешь…»
Во время божественного слияния, а по-человечески – банального секса, внутренние астральные миры пересекаются, и тогда Лиона легко устраивала кайф для обоих. Такое уже случилось однажды, и тот бог до сих пор с вожделением ищет Пимену по всем сферам, слюной исходит.
– С чего ты взял, что мне плохо? – игриво спросила богиня, обворожительно улыбаясь, и взяла «братца» под локоток. – Я слышала, у тебя на стенах висят настоящие шедевры, не хочешь показать их юной девушке?
– С удовольствием! Обожаю приобщать звездных девочек[2] к искусству, – с усмешкой ответил бог, изображая галантный поклон, сам перехватил руку и повел Пимену в возникший рядом шикарный дворец. Двери открыл огромный степенный мажордом из новых рас, тролль.
Одновременно богиня объясняла Лионе:
– Понимаешь, я нашла Егора исключительно благодаря тебе. Ваши метки связаны общим кругом инициации.
– Но он же в своем мире проходил обряд? А я в Эгноре.
– Не важно, круг один и тот же, а потом вы клялись друг другу. – Пимена лукавила. Но не могла же она сказать, что их связь, связь всех стихийников, уходит в такую даль, что она боялась произнести это вслух. Зачем поминать попусту?
– Единственное, что можно для него сделать, это позвать его душу назад. Сам он не желает возвращаться, надо его подтолкнуть.
– Я могу?
– Не ты и не Лизия. Это должен быть человек из его мира, и обязательно любящий.
– Я, в принципе, удивлен, что ты жив, – сказал Игорь, отхлебывая из большой стеклянной кружки пенный напиток. Лицо его расплылось в наслаждении. – Хорошее пиво, – не преминул похвалить мое искусство.
Мы только что выбрались из парной и сидели в предбаннике новой бани, точной копии моей комесовской.
Мне нравилось это место. Не сама баня, а вообще все. Но и баня тоже. В первое мое «посещение» этого места в Нигде не было ничего, зато теперь есть все, что пожелаю. И собеседник передо мной – «древний» Игорь. Что еще человеку надо?
Личность «Игоря» влилась в меня в Египте. Обычный уличный торговец, которых там тысячи, всучил мне в руку сувенир – каменную пирамидку, копию гробницы Хеопса. Я подержал, тупо глядя на неожиданное предложение, невольно отмечая несоразмерно легкий вес изделия, думая, что подделка, наверное, пористая, и был одернут женой:
– Ты что застыл? Да брось ты этот хлам! Я этих брелков уже тьму накупила! И магнитиков кучу. Идем, а то не отстанет… – говорила, потянув меня за футболку. И обратилась к продавцу: – Нет, мы не берем! Ферштейн? Брось, Игорек!
Я, пребывая в странной прострации, механически отдал пирамидку египтянину и ожегся, наткнувшись на его колючий взгляд. Он ничего не ответил. Не стал, как остальные, приставать, навязывать и нахваливать товар, пытаясь всучить его чуть ли не за любую цену, а молча отошел и растворился в толпе.
По приезде домой у нас с Ольгой начались разлады. Чувства медленно, незаметно, но неизбежно остывали, пока закономерно не превратились в лед. Как-то неожиданно для меня превратились, болезненно. И когда жена ушла, я запил. Пока не нашел бумаги репрессированного профессора (до сих пор не пойму – откуда они у бабушки взялись?) и не закрутилась круговерть новой жизни.
В ключевые моменты моей эгнорской эпопеи я во сне становился древним магом (точнее, оператором пси-поля) Игорем и получал подсказку. Что-то вроде интерактивной справки в компьютерной игрушке, от меня не зависящей. А в конце эгнорских приключений я увидел сон, где я – Игорь – передаю копию своей личности, записанной на каменную пирамидку, своему брату, который отбывал в мир с названием Лизия, то есть на Землю. Так подарил, на память. Чтобы иногда общался со мной, не скучал. И было это много тысячелетий назад. На Земле эгнорская экспедиция собиралась в помощь аборигенам построить манные накопители, а наиболее выгодная форма для них, как всем известно, – четырехгранная пирамида.
Утром, проснувшись, я вспомнил тот случай в Египте, до этого сновидения забытый напрочь.
Сколько я уже здесь, в Нигде? А кто его знает. Может, мгновенья, может, века – мне по барабану. И настоящее имя моего нового друга мне без разницы. Игорь так Игорь – какая разница?
– Так я и не жив, – ответил я, проглотив добрую порцию вкусного холодного напитка.
– Раз я с тобой – значит, жив.
Высокий худощавый блондин с аристократическим лицом смешно смотрелся в обстановке типично русской бани. Я невольно улыбнулся.
– Мне без разницы, – сказал я, блаженно откинувшись на спинку кожаного дивана. В ответ Игорь пожал плечами.
Он появился сразу, как только я себя осознал. Это было как рождение: раз – и я появился, моргнул – осознал, хлоп – рядом стоит Игорь. Я сразу его узнал.
– Привет, Егор! Наконец-то. Скучно без живого общения.
– Привет, Игорек, – я совсем не удивился. – Сколько лет, сколько зим! А чего раньше не вылезал?
– Не мог, – ответил, лучезарно улыбаясь и разводя руками. – Но теперь мы вместе, наговоримся.
– Ага. Пошли в баню? Сто лет не был.
– Пойдем! А я никогда не был, интересно попробовать.
Даже ножками топать не пришлось. Раз – и мы в бане. Я знал, что здесь все делается на раз.
– Так чем ты удивлен?
– Тем, что ты до сих пор живой. Откуда столько здоровья?
– Ты что, совсем того? – Я покрутил пальцем у виска. – Мы же виртуальные. И ты бы выжил. Подумаешь, пару поддал! Эй! Ты зачем на пол сполз? – Игорь зашелся в беззвучном судорожном хохоте. – А! Ты «Матрицу» не смотрел, – догадался я.
– Да все я видел! – выдавливал он сквозь душащий его смех. – При чем здесь баня? Ты что, не понял? Я – это ты, ты – это я. Понятно?
– Не-а. Объяснись. – Думать было невообразимо лень.
– Как все запущено! – воскликнул Игорь, с трудом справляясь с дикой веселостью. – Ты думаешь, я в жизни так же изъяснялся, как сейчас с тобой? Таким слогом? И меня на самом деле зовут Игорь? Не угадал. В данный момент ты общаешься сам с собой.
– А чего же ты под полок залез? – ехидно прокомментировал я, блаженствуя. Еще пивка отхлебнул. Отличнейшее! Интересно, какая марка? Не могу узнать. Я «заказал» просто пиво, без уточнения. Да какая разница!
– Знал, что ты тупой, но не настолько же! – любовно высказался Игорь и, подумав, отпустил кружку, за которую взялся всего секунду назад. – Я это пойло терпеть не могу, вино предпочитаю. – Тотчас в его руке возник бокал красного вина.
