фиолетово-зелёные одуванчики. Белые бабочки стайками кружили над полянками – самые обычные бабочки, капустницы. Хлопанье их тонких крыльев навеяло страшную тоску по нормальному миру, где солнце и садиться, и встаёт, где тьма и свет разграничивают периоды бессмысленной суматохи, где нет нескончаемых патронов, где нет оборотней и арахн, где одуванчики жёлтые, а их перевоплощение – белое. Где можно просто лечь спать и повитать в мире шизоидных образов. Как оказалось – психика по ним начинает скучать.
– Блэк, а давно ты здесь? – спросил Марк, когда понял, что находится на грани слёз.
– Ты о чём?
– Ну об этом… О мире снов.
– Трудно сказать. Полагаю, лет двадцать.
– И чем ты тут занимался, все эти двадцать лет?
– В основном, на рудниках батрачил. Вину перед Блекрэдом искуплял.
– И в чём ты перед ним виноват?
Блэк на какое-то время замолчал, и Марк решил было, что не дождётся ответа. Но, всё таки, его получил.
– Я был на службе у этого маленького засранца. Тогда шла Графская война – каждый дом пытался урвать как можно больше власти. Дом Блэков, на тот момент, был слаб и малочислен. Но этот мелкий гадёныш, Ред, всё равно втянул своего отца в общую заварушку. Естественно, Блэквайт, его приёмный отец, погиб, и довольно быстро. А Ред, по местным меркам в возрасте шесть вех, стал главой дома Блэков. И вот тогда началось.
Первым делом он приказал убить всех служанок, потому что они докучали ему и не позволяли себя лапать. Потом приказал растрелять всех баронов – свиту своего отца – и реквизировать их имущество. А потом решил расправиться с теми, с кем он вместе учился. Мы, личные гвардейцы, притащили его одноклассников на Бессову опушку, жертвенник древних оккультистов. Среди детей были и местные – отпрыски знатных баронов. Были и Спящие – приёмные дети глав домов и наследники их подчинённых. Дети. Будущие политики и полководцы. Там были мальчики и девочки. Все жутко испугались. Все плакали. Все молили о пощаде, знали, для чего их сюда привели.
Ред приказал нам всех расстрелять. И я знал почему. Эти дети дразнили его в школе, подтрунивали и не хотели впускать в свой круг. Обоснованно: Ред на всех смотрел, как на идиотов. Он ни с кем не соглашался ни в чём. Часто спорил и стоял на своём. Пытался интригами и подлостями заставить детей подчиняться ему. Но они его только призирали. За это он решил их всех перебить.
Но я отказался. Отказался и сказал, что убью любого, кто спустит курок. И это была глупейшая ошибка. Остальные гвардейцы меня не поддержали, обезоружили и на кленях притащили к Реду. То, что он мне тогда сказал, до сих пор звучит в ушах: «Смотри Блю, смотри! Если бы ты не выдрыповался, они бы уже мирно спали в луже собственной крови. Но так как ты возомнил себя героем – они будут умирать в страшных муках. Долго. Мучительно. А мы с тобой будем наслаждаться этим зрелищем. И они тоже. Они будут видеть, как их кишки выпадают из животов. Они будут держать в руках собственные сердца – а некоторые в панике будут пытаться запихнуть их обратно. Другие будут смотреть на это, и писать в штаны. Но никто не уйдёт от той же участи. И в этом виноват ты Блю. Только ты!».
Они убивали детей по одному: подводили к жертвенному камню и медленно резали. Резали по одному пальцу, полосовали лицо, потрошили наживую, кололи глаза, отрезали языки. Почти всех девочек насиловали. И резали прямо во время изнасилования.
И я всё это видел. Ред приказал поставить меня рядом с камнем и заставлять смотреть. И сказал, что если я попытаюсь отвернуться, то он будет пытать каждого ещё дольше. И я понимал, что это не пустая угроза.
И ещё я понимал, что всё это только из-за меня. Если бы я не вмешался, они бы уже тихо лежали на земле и остывали. Одни проснулись бы в своём мире, другие ушли бы в лучший. А не стояли бы здесь, и не смотрели бы на то, как расчленяют и насилуют их товарищей. Не стояли бы и не ждали своей очереди.
Дети молились, кричали, умоляли. Почти все описались – никто не старался прикрыть громадные пятна на брюках, никто не переживал насчёт ручейка, что выбегал из-под юбки на бёдра.
Не выжил никто. Ред замучил до смерти всех. Дольше всего издевался над Никой Елоу, над девочкой, что ему нравилась. Её пытал он лично. И насиловал лично. И распотрошил её он лично. Никому не доверил.
А после той расправы меня сослали на рудники. И я спокойно нёс эту службу, зная, что однажды выйду и отплачу за каждого из тех детей. За каждого из двенадцати мальчиков. За каждую из девяти девочек. За каждого всажу в Реда по пуле. Из вот этого оружия.
Блэк остановил волокушу, вытащил из внутреннего кармана револьвер и продемонстрировал Марку. Тот понимающе покивал.
– Этот револьвер принадлежал его отцу – Блэквайту. Я был там, в тот день, когда главу дома Блэков бессовестно расстреляли вельможи Бэк-порта. Он поехал на переговоры, хотел узнать их круг интересов в Райт-порте, хотел договориться о нейтралитете в отношении друг-друга. Но получил четыре пули в грудь. А его гвардейцы едва унесли ноги. И я в их числе. В пылу боя смог подобрать именное оружие Блэков. Тогда думал лишь о бесконечных потронах. Позже, когда прятал в кровле одной голубятни, понял и символическое значение этой железяки.
– А с чего ты взял, что это Ред виноват в смерти отца? – спросил Марк, разглядывая ничем не примечательную железяку в руке Блэка.
– Узнал, пока пахал на вельмож в рудниках. Они даже не скрывают, что Блэкред им хорошо заплатил за смерть папаши, да ещё пообещал неприкосновенность на долгий срок. Они смекнули, что малец дальновиднее отца.
– Значит, мы ищем твоего Блэкреда ради акта благородной мести?
– Не только. Блэкред тиран и деспод. За то время, что я провёл в рудниках, он натворил столько бед… Он развязал десятки полномасштабных войн. Он стравливал все крупные дома. Он сотнями вырезал конкурентов. Он заказал тысячи убийств. Его зовут «Чёрно-красным кардиналом». Его зовут «Великим гроссмейстером». Его называют «Ферзём обеих сторон». Блэкред – неуловимое чудовище. Он пожирает жизни сотнями и сухим выходит из любой воды.
– И ты считаешь, что твоего Блэкреда до сих
