был проложен в полу. Вокруг кадки стояли столы и две кровати, укрытые балдахинами. Этакие палатки на деревянной основе. В принципе, достаточно для уединения.
Прощебетав что-то о том, что скоро все будет, женщина скрылась. И действительно, почти сразу на смену ей явились девушки.
Они были веселы и красивы. И одеты в тонкие льняные рубашки, льнущие к их телам в жарком воздухе. Пока две накрывали стол, две другие помогли нам раздеться и ласково, но настоятельно, подвели к бадье. Оставалось только скинуть последние портки и залезть в воду. Что мы и сделали. Обе девушки тут же к нам присоединились. И в раздевании, и в воде. Каждому досталось по одной. Они тут же начали нас намыливать странного вида мочалкой. Пахло немного хозяйственным мылом и хвоей.
Мыли честно — драили спину, руки, ноги. Когда девушка добралась до волос, я уже во всю осторожно изучал её тело своими руками. Она не протестовала, но и не отвечала на ласки.
— Все, пошли, — сказал я, чувствуя что меня сейчас разорвет на части. Я выбрался из кадки, взял за руку банщицу, зацепил девушку с дивана — одна из тех, что накрывала на стол. Эти уже успели плеснуть себе медовухи и шептались о чем-то своем. Пришлось прервать, но извинятся я не стал — было не много не до того.
Мы залезли в кровать. Кровать размерами не уступала квартире в Токио и, как я раньше уже заметил, надежно огораживалась от остального мира дорогой тканью. Все е я человек стеснительный, и постарался опустить балдахин тщательней.
Девушки, хихикая, устраивались на кровати поудобнее и наблюдали за мной.
— А ты красивый, — протянула одна и поманила меня пальчиком. Я подполз поближе, коснулся её кожи на щеке, скользнул пальцами ниже, по шее, и еще ниже и вздрогнул отдернув руку из-за душераздирающего визга.
Визжали за балдахином. Чем это таким Илья их напугал, да еще до истошного крика? Я вроде ничего особо примечательного, с поправкой на его размеры, не увидел. Хотя, возможно, я просто Храмом Любви испорчен.
Очень не хотелось отвлекаться, и я бы может даже проигнорировал истошный вопль, но девушки передо мной тоже испугалась. Дернулись в сторону, инстинктивно прикрывая грудь. Я мрачно выругался и полез смотреть, что там стряслось.
— Тебе привет от дядюшки, Илюша, — говорил как раз в этот момент субъект уголовного вида. В отличии от стереотипов распространенных в моем мире о бандитах, этот совсем не выглядел здоровяком. Тощий, не дрищеватый, а именно тощий — сквозь кожу на черепе все лицевые кости разглядеть можно. Глаза запавшие и пустые, как окна в заброшке. И видом на Питерский дворик с расчлененкой.
А все потому, что тут в криминал, на местном “в тати”, идут не от хорошей жизни, бывших спортсменов среди такого контингента не встретишь. Всего бандитов было пятеро — один, явно младшенький, терся у дверей, трое стояли чуть позади главного. В руках ножи. Блин, даже ножи, похоже ворованные — точеные-переточенные, аж лезвия с обратным изгибом, и одновременно ржавые. Одеты в какую-то дикую рвань, бывшую некогда престижной одеждой — под слоем копоти и лоснящегося жира еще можно разглядеть дорогую ткань. Илья выскочил из оды и стоял перед ними голый, пока они его, не торопясь обходили, распределившись по всей комнате и зажимая в угол. Наши сабли у входа остались. Не добраться.
Вот же гадство, всю жизнь с этой саблей не расставался, даже когда спал, и то под рукой держал. А тут сперма вытеснила все инстинкты.
— Шо зыришь, дура, сховайся, — протянул ближний ко мне бандюган. Я прильнул к щели в шторе только лицом, а мордочка у меня, стараниями Вятко, и в самом деле за женскую может сойти.
— Это не баба, вон хер торчит, — бросил на меня быстрый взгляд главарь. Мы с первым бандитом синхронно посмотрели вниз. Действительно, кроме лица была видна еще моя нижняя голова. Она высунулась довольно далеко и бесстыдно. Главарь отвернулся и процедил сквозь зубы, поигрывая ножом и не спуская глаз с Ильи. — Его тоже.
— Так за него не плачено, — буркнул один из бандитов.
— А зачем нам свидетели? — ответил главарь. Это я слышал уже краем уха. Я рванулся внутрь кровати, выдернул из под девок подушку, сначала одну, потом вторую. В обе руки. Перехватил поудобнее. Оглянулся, чтобы как раз заметить, как от четверки бандитов в мою сторону повернуло двое. Один был уже совсем рядом с кроватью. Я бросил в него подушку. Он лениво отмахнулся от неё свободной рукой, а вот летящую в его нос мою пятку, которая следовала сразу за подушкой, ожидаемо не заметил. Хрясь. Ух и растяжка у Мстислава, у меня такой никогда не было. Удар, что называется, зашел. Под пяткой как теплая слива лопнула. Бандюган — мелкий он, килограмм на сорок пять тянет — буквально улетел вдаль, оставив после себя веер кровавых брызг. Второй удивленно проводил его взглядом, и бросился на меня. Вообще этот влажный хруст послужил сигналом — бандиты бросились в атаку.
Я терпеливо дождался, пока второй “тать” приблизился. Двигался он хорошо, чувствовалось — человек не боится закрытых пространств, и умеет в них “работать”. Секунда — и он уже в моей кровати. Вторая — и моя импровизированная защита в виде подушки изрезана в клочья. При это он еще успел пнуть начавшую оглушительно орать девку, которую я гладил. Орала она низким басом, очень похоже на то, как орет лось. Мстислав не даст соврать. Это сильно повредило её сексуальности, но пинать за такое, все же перебор. Поэтому я улучшил возможность и в отместку пнул распоясавшегося негодяя под коленку.
Суровый убийца заверещал как сурок, выронил нож и схватился за колена. И тут же я, словно хвастаясь, продемонстрировал ему свое твердое и красивое — практически классический тайский удар коленом, только пришелся он в лицо. Опять что-то хрустнуло. Только теперь звук был сухой и громкий, как будто сухая ветка сломалась. Голова бандита безвольно мотнулась и он опал, как марионетка которой срезали ниточки. Сложился. Я замер, прислушиваясь к ощущениям, и даже пощупал коленную чашечку. Нет, жутковатый треск был не от моего колена. Я подхватил выроненный нож, выскочил с кровати и наткнулся на старого знакомого. Того, который получил пяткой в нос. Он ползал по полу и искал нож, одной рукой зажимая лицо — кровь из него буквально лилась.
И вот тут я затупил, конечно. Бою с ножами ни я, ни Мстислав, особо не учились. Поэтому я без
