После ухода своих подчиненных Карпов стал расспрашивать о моем мире, происшедших событиях. Понятен его интерес, наше недавнее прошлое – это будущее его мира, во многом ход истории у нас совпадает. Его особо впечатлили скорая, в следующем, 1894 году, смерть императора Александра Третьего от нефрита, русско-японская война с позорным для Российской империи финалом, мировая война, отречение Николая Второго и свержение самодержавия.
После такого экскурса в историю вернулись к предстоящей операции, обсудили мое участие как в невидимом состоянии, так и в теле Соловьева. Для связи со мной и реализации возможной помощи силам правопорядка ко мне в Павлодар приедет личный представитель генерала, его доверенное лицо, которому я могу открыть свое инкогнито. Для всех остальных я по прежнему купец Соловьев. На этом мы распрощались, я отправился обратно, в родное уже тело Степана.
В течении трех дней я, вернее, Соловьев, почти не выходил из дома, передал через своих охранников, что болен и никого видеть не хочу. Наконец, на третий день ко мне пришла весточка от Карпова, меня вызвали в купеческую гильдию. В кабинете главы меня ожидал молодой подтянутый человек в штатском, по взгляду которого хозяин вышел из своего кабинета. — Штабс-капитан Немцов, офицер по особым поручениям, — представился посланец. — Вы – Соловьев, Степан Игнатьевич, купец второй гильдии?
После моего подтверждения продолжил: — По приказу Александра Фёдоровича прибыл в Ваше распоряжение. Примите пакет, — Немцов передал мне опечатанный конверт.
Вскрываю, там записка, читаю: — Уважаемый Степан Игнатьевич, направляю в полное Ваше распоряжение до окончания операции моего доверенного офицера, штабс-капитана Немцова Николая Силантьевича. Все подробности узнаете у него. С уважением…. (подпись Карпова).
Предлагаю: — Давайте без чинов, Николай Силантьевич, — после его согласия продолжаю, — Александр Фёдорович написал, что Вы расскажете сами о всех подробностях. Пожалуйста, приступайте.
Немцов рассказал, что операция назначена на сегодняшнюю ночь, одновременно во всех пунктах нахождения разбойников, базах, а также будут произведены аресты информаторов, связанных с преступниками должностных лиц, поставщиков оружия, продовольствия и другого имущества, перекупщиков награбленного. Потом спросил, нужна ли мне помощь в задержании моих охранников. Ответил отказом, я уже взял их под контроль, они полностью подчинены моей воле. Договорились, что он снимет номер в центральной гостинице, завтра утром я сам навещу его.
Ночью, в установленный час, выхожу из тела, направляюсь к базе шайки на пристани, осматриваю казарму и подходы. Почти все разбойники здесь, нет одного из помощников главаря и двух его подельников. Полицейские и казаки уже заняли позиции вокруг логова, готовы к атаке. Ищу отсутствующих бандитов, нахожу в портовом кабаке, наверху, занимаются плотскими утехами с девицами. Проникаю в сознание помощника, взламываю его сопротивление, полностью отключаю, он безвольно падает на предмет своих трудов. Повторяю подобные ментальные воздействия на подельниках, они также отключаются.
Возвращаюсь к основному месту действа, нападающие уже выдвигаются, окружают казарму, а потом врываются, через двери и открытые окна. Раздаются крики, шум, несколько выстрелов, а потом наступает тишина. Через несколько минут выводят избитых и связанных разбойников, двоих выносят. Есть пострадавшие среди казаков, одному перевязывают ногу, второго несут на руках товарищи, к нему уже торопится врач с санитарной сумкой. Пересчитываю, все разбойники здесь, с учетом обезвреженных мною в кабаке. Кстати, о них стоит позаботиться, незаметно воздействую на сознание командира отряда, внушаю мысль проверить кабак. Он отправляет конную группу казаков, они вскоре возвращаются с загруженными на лошадях бесчувственными тушами бандитов, в голом виде.
Возвращаюсь к себе, точнее в телесную оболочку Савельева, спокойно, с чувством хорошо выполненной работы, засыпаю. Утром не спеша собираюсь, в сопровождении охраны иду к гостинице, там уже меня поджидает Немцов. Идем в ближайший трактир, садимся завтракать, охрана за соседним столом заказывает то же, что и мы. Немцов уже в курсе происшедших ночью событий, с утра пораньше наведался к уездному исправнику. Слава богу, обошлось без потерь с нашей стороны, ранения оказались не опасными. Договорились встретиться во второй половине дня в уездном управлении полиции, к тому времени Немцов разузнает о результатах операции по всем объектам.
В условленное время со своей свитой вхожу в управление, поднимаюсь в кабинет исправника, там уже находится Немцов. Рассказывает об общих итогах минувшей ночи. Поставленная задача практически выполнена полностью, разбойники схвачены, сопротивляющиеся уничтожены. Арестованы почти все связанные с ними и сотрудничающие лица, некоторых не застали, идут их активные поиски. Считаю, что все зависящее от меня в ликвидации шайки я сделал, можно оставить этот мир и вернуться в свой родной. Главную цель этого путешествия – отработать технику ментального воздействия на людях, — я реализовал полностью, даже с лихвой. Теперь осталось завершить последнее дело, определиться с моим донором.
Объявляю Немцову и исправнику о завершении своей миссии, прошу дать лист бумаги и ручку для объяснения. Пишу чистосердечное признание Соловьева Степана о совершенных им злодеяниях с указанием соучастников, подкупленных чинов, через кого сбывал награбленное, указал конкретные места баз и схронов. Подписал, объявил во всеуслышание о признании себя виновным в совершении преступлений, описанных на бумаге, потом сказал Немцову: — Передайте, пожалуйста, Александру Фёдоровичу, что я возвращаюсь в свой мир. А с Соловьевым и его подельниками поступите так, как они того заслуживают. Прощайте.
Выхожу из тела Степана, освобождаю сознание донора из небытия, наблюдаю за его реакцией. Через некоторое время он приходит в себя, недоуменно оглядывается вокруг, затем обращает внимание на исправника и спрашивает у него: — Что случилось, почему я здесь?
Отвечает Немцов: — Вы, господин Соловьев, сами явились в управление полиции и признались в совершенных Вами преступлениях, о чем написали в заявлении на имя уездного исправника. Вот, смотрите, — и показывает издали лист бумаги.
Соловьев не понимает, что произошло, но со звериной реакцией бросается за листом, пытается вырвать из рук Немцова. Но тот не сплоховал, увернулся, а потом попросил исправника вызвать дежурный наряд полиции и отправить Соловьева с его охранниками в тюрьму. Исправник незамедлительно выполнил просьбу-приказ посланца военного губернатора, разбойников увели.
Все нужное я узнал и увидел, пора уходить. Выхожу в астрал и многократно пройденным путем отправляюсь в родной мир.
16
Оказываюсь в своем теле дома. Лежу, прихожу в себя от прожитого в ином мире небольшого по времени, но полного событий и впечатлений отрезка жизни в чужом обличье. Ранний вечер, дома тишина. Дети где-то по своим делам, Наташа еще не вернулась со школы. Поднимаюсь с кушетки, разминаю затекшее тело, все, я в порядке. Приходит шальная мысль, если захочется приключений, острых ощущений, то можно снова окунуться в чужую жизнь какого-нибудь авантюриста. А потом одергиваю себя, взрослый, солидный человек, а размечтался как юный романтик. Но все же какой-то червячок гложет, хочется разнообразия в устоявшемся, размеренном течении.
Вновь дежурства в диспансере, занятия с учениками на кафедре, так проходят день за днем. Не удержался, в своих путешествиях еще дважды влезал в сознание "романтиков с большой дороги", организовывал зачистку их криминального ремесла. Тем временем наступил особо заметный год, пресловутый миллениум с "Проблемой 2000", Y2K-совместимостью. Разработчикам нашего объединения тоже пришлось поработать с программными задачами по предотвращению сбоев, каких-то проблем с нашим оборудованием не возникло. Хотя существует резонное мнение, что Проблема высосана из пальца, но для перестраховки весь компьютерный мир хорошо почистил программное обеспечение.
Пока никому не говорю о способности ментального воздействия на чужое сознание, но сам изучаю ее особенности, границы возможностей, пытаюсь снять физические характеристики с помощью лабораторной аппаратуры. Правда, она никак не реагирует на ментальные возмущения, так что исследования носят иррациональный, нематериальный характер, вот и не верь после такого в мистику. Аккуратно, исподволь проникаю в сознание исследуемого индивидуума, читаю мысли, воспоминания, внушаю какие-то действия и желания, оцениваю степень моего влияния на поведение подопытного.
Эксперименты и исследования провожу на своих подопечных в диспансере, нередко их бредовые воспоминания и ассоциации представляют нагрузку на мою психику. Приходится после таких сеансов восстанавливать у себя психосенсорный и эмоциональный баланс, но результаты оправдывают подобные издержки. Постепенно приходит в устойчивое нормальное состояние нейроэндокринная система, адекватность мышления, снимаются психические и депрессивные расстройства, страхи. Эффективность такого ментального лечения заметно выше применяемого мной ранее физиологического способа, воздействия на психонейронную и гормональную системы.
