Инициирую выявленный центр, вновь останавливается время, мое сознание оказывается в новом мире. По степи скачет группа вооруженных винтовками всадников, на ходу отстреливаются, за ними погоня, кавалерийский взвод в буденовках. По-видимому, идет преследование отряда басмачей. Ладно, опыт подтвердил действительный факт переноса сознания, надо возвращаться. Вхожу в астрал, а затем возвращаюсь в свой реальный мир. На этот раз возвращение произошло быстро, без каких-либо затруднений.
Докладываю Марату Абубакриевичу о своем открытии новой стороны дара. Он живо заинтересовался рассказом о новых мирах, без какого-либо предубеждения и недоверия. Вместе подумали о перспективе раскрытия подобной способности у других участников наших учебных групп, исследовании природы дара, практического применения. Правда, наша основная цель инициации так и не достигнута, но подобные открытия весьма полезны науке и практике изучения тайн психики человека.
14
На шестом курсе проходим первичную специализацию – субординатуру, у меня – психиатрия и психотерапия, взял еще довеском общую и клиническую психологию, неврологию, по каждой из данных специализаций нужно получить сертификаты. Руководителем субординатуры, как и следовало ожидать, назначен Марат Абубакриевич, базовая клиника – городской психиатрический диспансер. После завершения курса, сдачи госэкзаменов выдается диплом врача, но надо еще пройти годичную интернатуру (стажировку) для допуска к врачебной деятельности. Правда, у меня будет иначе, Марат Абубакриевич предложил сразу после выпуска поступить в аспирантуру по нашей кафедре, я с готовностью согласился.
В диспансере меня направили в отделение эндогенных психозов, ассистирую, иногда замещаю на дежурствах врачей-психиатров. В отделении больные с диагнозом паранойя, шизофрения, психоз маниакально-депрессивного типа, генуинная эпилепсия. Наблюдаю за ними, знакомлюсь с историей болезни, изучаю нейроэндокринную систему, нервный и гормональный компоненты. Пока не прибегаю к воздействию, использую только видение; сопоставляю имеющуюся картину клиники больных с учебными данными, выделяю характерные детали, симптомы. У нескольких пациентов есть некоторое несоответствие с поставленным диагнозом, в блокноте записываю свои замечания и предложения, надо их обсудить с врачами.
На утренней конференции (пятиминутке) отделения после обсуждения текущих вопросов я попросил слова, представил свои суждения по состоянию отмеченных мною больных, поставленному ранее и предлагаемому диагнозу, привел подтверждающие доводы. Произошедшую после моего выступления сцену можно мягко назвать обескураженной, для некоторых врачей даже шокирующей. Наверное, для них мысль, что практикант в какой-то мере обвиняет их в некомпетентности, представляется невозможной, кощунственной. После минуты молчания, когда персонал пришел в себя от услышанного, пошла реакция негодования, начиная от палатных врачей упомянутых мною больных, заканчивая завотделением, обвинившим меня в безответственности, посмевшим без каких-либо серьезных обследований и анализов опровергать заключение уважаемых специалистов.
Завотделением, Кали Бекбосынович, предложил мне извиниться перед задетыми врачами и впредь быть более осмотрительным с такими скандальными заявлениями, если я намерен дальше проходить субординатуру в их диспансере. Я отказался, так как уверен в своей правоте, попросил заведующего связаться с моим руководителем, обсудить сложившуюся ситуацию с ним. Да, по-видимому, дальнейшая моя практика-учеба здесь ставится под большим вопросом, даже если руководители решат между собой недоразумение. Отношение врачей и всего персонала ко мне негативное, как к скандалисту, не уважающему мнение специалистов и коллектива. И вряд ли его удастся повернуть в лучшую ко мне сторону, судя по предвзятому мнению к чужому для них лицу. Никто на совещании даже не пытался разобраться с моими доводами, пошла круговая порука за своих.
Во второй половине дня меня вызвали к заведующему. Кали Бекбосынович встретил меня гораздо приветливее, пригласил к столу и выразил свое сожаление случившимся инцидентом: — Сергей Владимирович, я только что разговаривал с Маратом Абубакриевичом, он рассказал о Ваших особых способностях, включая и в диагностике состояния больных. Я приношу извинения за произошедшее на пятиминутке, Ваши предложения обязательно будут учтены. Предлагаю Вам продолжить занятия в нашем диспансере, со своей стороны и коллектива отделения могу пообещать полное содействие и надеюсь на обоюдное сотрудничество.
Понятна подоплека такой перемены, после объяснения завкафедрой хотят воспользоваться моими способностями как в диагностике, так и лечении больных. Но худой мир лучше доброй ссоры, обострять ситуацию не в моих интересах. Принимаю предложение: — Хорошо, Кали Бекбосынович, я согласен с дальнейшей работой в Вашем отделении.
Отношение персонала не стало теплее, можно назвать терпимым, вынужденным мириться с моим присутствием. Но мое мнение по медицинским заключениям стало для них важным, нередко просят осмотреть больного, советуются с постановкой диагноза и даже назначением курса лечения, хотя в данной части мне надо у них учиться. По мере освоения практических знаний о психической патологии начинаю применять свои воздействия на психосенсорную и гормональную системы. Сначала в экстренных случаях, при обострении психозов для погашения приступов маниакальной активности и агрессии больных, затем в ходе их лечения дозировано воздействую на патологические очаги в коре головного мозга, височной доле, лимбической системе, гипоталамической области, миокарде.
Не форсирую процесс излечения, после каждого воздействия оцениваю степень его влияния, корректирую с выбором пораженного органа и дозы. На каждого "подопытного" больного веду собственную историю болезни, детально фиксирую результаты наблюдений, курса лечения, формулирую заключение. Постепенно в моей контрольной группе больных наступает устойчивое улучшение состояния, прекращаются острые рецидивы психоза, возвращается адекватность восприятия окружающей обстановки. Их переводят в группу выздоравливающих, мне передают других больных в острой форме недуга. Я не против, большая практика мне на пользу, приходит опыт клинических воздействий, их взаимосвяэей, расширяются и практически закрепляются знания психиатрии и оперативные навыки.
В свободные от дежурств дни занимаюсь на кафедре с учениками, в первой группе уже перешли к начальным воздействиям, процессу собственной саморегуляции, самым простым приемам влияния на объекты. В других группах пока делают первые шаги в видении, поднимают уровень способностей. С Витей и Кайратом провожу эксперименты по инициации дара восприятия времени, моделирую стимулирующие факторы, пока безрезультатно. Но у них и без того достаточно объема работ по развитию дара воздействия на высоком, психосенсорном и нейронном уровне, регуляции гормонального баланса. У обоих моих отличников есть уже успехи, думаю, будет для них полезным в последующем, после закрепления навыков тонкого оперирования, привлечь к лечению моих больных в диспансере.
Часто, когда выдается свободное время, провожу эксперименты и путешествия по иным мирам. В реальном времени такие странствия занимают миг, а дают море эмоций, да и познавательны, воочию присутствуешь в жизненной среде данного мира, становишься свидетелем исторических событий. Выявились некоторые закономерности этих миров, все они связаны с нашей Землей, только разных временных слоев, из прошлой истории, в будущее я еще не попадал. Есть вариации с ходом событий, где-то произошла развилка истории. Дважды в один и тот же мир пока не удается попасть, несмотря на мои попытки восстановить в сознании при переходе антураж конкретного мира. Идея самому выбирать место попадания заманчивая, не оставляю поисков в этом направлении.
Приходит мысль напрямую участвовать в происходящих событиях и действиях, для этого влезть в сознание какого-либо аборигена и управлять им. Два фактора сдерживают, во-первых, этическая сторона, вмешиваюсь в личную жизнь уже сложившегося субъекта, ломаю его волю и характер под себя, да и что будет с ним, когда я покину тело донора. Во-вторых, неизвестно, как произойдет насильственное проникновение в чужой разум и душу, с какими последствиями, в первую очередь, для меня самого. В отсутствии своего тела, носителя дара, я не могу воздействовать на организм и сознание донора, подавить защитную реакцию отторжения, возможно вмешательство только в метальном плане.
Хотя мое появление в этой истории со вселением в самого себя дает мне какое-то представление о подобном процессе, но до сих пор неизвестно, как это произошло, природа происшедшей перемены, включая появление особых способностей. Надо хорошо продумать, просчитать свои действия, резервные варианты, меры страховки при неблагоприятном стечении обстоятельств. Потребуются специальные исследования и эксперименты для изучения воздействия только сознанием на мыслящее существо через ментальное поле. При первой возможности провожу подобные опыты на лабораторных мышках, затем домашних животных.
