— Короче, расстались мы не очень. Было заметно, что у них есть острое желание меня прессануть, но здорово боятся крыши. Они же сами все нынче в подвешенном состоянии, это их здорово злит и одновременно конкретно плющит.
— Так это, — Игорь метнул в сторону собеседника быстрый взгляд, — верно, что ты частенько пересекаешься с Романовым?
— Встречаемся время от времени. Не смотри так, по делу и для дела. Неглупый, кстати, мужик. Звезд с неба не хватает, но для переходного периода, пожалуй, как лидер очень даже подходит. Знает наши слабые и сильные стороны и настроен на серьезную работу. Этакий технократ чисто советского поколения без идиотских изъянов в башке по поводу устаревшей идеологии.
— Неужели власть не любит?
Истомин задумался и неспешно взял кружок темной колбасы.
— Ну кто её не любит? Только она для него инструмент. Все-таки стать главным человеком во второй сверхдержаве мира это офигенный подарок судьбы. И видно, что он всерьез побаивается будущей ответственности. Мне даже кажется, что он не до конца согласен пойти на следующий шаг. Постоянно затягивает переезд в Москву.
— Перед кем это он боится ответственности? — искренне удивился Дивов. Он давно стал прожженным циником и относился ко всему сущему с долькой скептицизма.
— Перед вечностью, Игорюша, — ответил на полном серьезе Снайпер. Его глаза снова сузились, превратившись в прицел. — Колись, ведь не раздумывал искренне о таком повороте? Мы же книжки пишем, по существу, о банальностях. Редко хватаем звезды с небес.
Человек с позывным Редактор задумчиво сделал глоток коньяка, закусил салями и сыто откинулся на простом столовском стуле. Питер его удивлял в который раз вновь и вновь. Заурядное заведение у черта на куличках, элитный напиток, который и в Москве не везде найдешь, великолепнейшая прибалтийская колбаска и чрезвычайно умный собеседник, сидящий напротив. Что еще надо от такой короткой заурядной командировки?
— Я слышал это выражение и не раз, но как-то не предавал раньше ему значения. Знаешь, не люблю излишний пафос. Но вот сейчас как будто в сердце кольнуло. Ведь и в самом деле, они на нашем послебудущем опыте увидели каждый себе истинную цену. Ты прав в главном. На самый верх не попадают люди случайные. Это их помощники и первые преемники могут быть временщиками, но настоящий лидер всегда будет творить историю или уйдет со сцены. И ведь наши вожди это также осознали, проняло их по самые печенки. Ишь, как вошки на сковороде забегали!
— Вот тогда ты лучше поймешь Романова. Он же отлично понимает, какую ответственность…да что за страну, за человечество берет. Ты бы сам взял?
— Да нет, ни в жизнь! — Дивов замахал руками. — Я себя лучше знаю, не сдюжу.
Они глянули на остатки коньяка в бутылке и вздохнули. Даже такие приятные для души разговоры всегда когда-нибудь заканчиваются. Наступал этап послевкусия. Когда слова уже не лились рекой, а смаковались и рассматривались со всех сторон. Как, впрочем, и угощения на столе.
— Ты вечерним?
— Да, не люблю здешние гостиницы. Что-то хорошее надо по знакомству или официально заказывать, остальное ужас как где-нибудь в сраной Африке.
— Расслабились мы в нашем комфортабельном мире. На такси?
— Не, хочу прогуляться. Потом на метро. Да и тебе там на трамвай садиться.
— Почему на трамвай? Провожу до вагона, домой неохота.
— Типа и на вокзале есть ресторан?
— Заметь, не я это предложил!
— Ну неплохое, согласись, предложение. Хоть горячего поедим, разве что такого чудесного напитка не будет.
— Считаешь? Думаю, пятерик сверху решит проблему.
— И трёхи хватит! Расслабились тут холуи донельзя. Я им в московских ресторанах сверху ни хера не кладу. Так обижаются! А по мне — не навязывай свой сервис, как вожделенную мечту, а делай все как полагается. Тогда и чаевые получишь.
— Ну в принципе ты прав, только так это здесь не работает.
— Мне похер, Коля, как тут что работает. Давно и глубоко похер.
Дивов остановился на замёрзшем тротуаре. Несолнечная сторона узкой улицы еще продолжала жить в зиме. С крыш свисали сосульки, под ногами была наледь. В узкой трубе проезда дул приморский, забористый ветерок, обдувая разгорячённые лица. Вот еще минута и пошла поздняя позёмка. Как все-таки переменчива питерская весна!
Глава 24. 26 марта 1976 года. Начинаем атаку. Генеральный штаб ВС СССР. Москва. Колымажный переулок
Большая зала была довольно скупо освещена, как будто приглушая общей полутьмой особую важность помещения. Ситуационный центр был введен в строй не так давно, использовался же по назначению в первый раз. Генерал армии Огарков изучил немало документов из будущего и был инициатором создания в Генеральном штабе Вооруженных Сил Советского Союза структуры, которая будет управлять войсками при различных чрезвычайных ситуациях. К тому же оснащенную самыми современными техническими средствами связи и управления. Пусть до полного исполнения задуманного было еще далеко, но первый шаг уже сделан.
Ахромеев оглянулся. Вдоль стен, спрятавшихся в полутьме, перед огромными «Тактическими» экранами сидели дежурные «операторы», обвешанные гарнитурой связи. Под рожковыми светильниками расположились начальники секторов ответственности, изучающие свежие донесения и выбирающие, что из этого доложить дальше. На отдельном полукруглом столе светились технические «вундервафли» из будущего. Два ноутбука, оторванных «от сердца» аналитиков ГРУ, помогали прокачивать невероятное количество данных, выстраивая хитроумные графики и столбцы цифр, тут же распечатываемые невероятно шумной машинкой, носящей гордое имя «Принтер-А». Первого матричного принтера в СССР.
Очередные листы от него только что принес дежурный программист в чине целого капитана. Новая воинская специальность, неожиданно ставшая повседневной и обыденной. Огарков коротко поблагодарил того и положил распечатки на огромный стол, основную часть которого занимали большие тактические карты региона, называемого в мире «Ближневосточным». От Кипра до Омана все листы были расчерчены схематичными указателями, которые подразумевали военные базы, аэропорты, расположения полевых войск и позиций ПВО. Наглядно и привычно для командирского глаза.
Начальник Генштаба генерал армии Огарков поднял голову и огляделся. Вокруг «Оперативного» стола, так они прозвали это одно из немногих в зале хорошо освещённых мест, собрались все, кто был необходим для окончательного принятия невероятно важного решения. СССР впервые за долгие годы выступал в самую настоящую войну. Понятно, что вторая сверхдержава в мире, как и её вооруженные силы практически за эти годы и не вылезали из малых и больших конфликтов, временами схватываясь с «вероятным» противником напрямую. Но все это делалось подспудно, не разглашая подробностей, или вовсе проводилось в обстановках полной секретности. Обычные советские граждане черпали информацию из слухов от очередных знакомых с ситуацией людей. Порочный в принципе круг, который требовалось разорвать. Негоже строить будущее на полуправде.
Позади остались помощь Народно-освободительная армии Китая в войне в Гоминьданом, затем было чрезвычайно важное противостояние в воздухе Корее американцам. Именно там сталинские соколы похоронили американскую мечту о безнаказанных бомбардировках Советского Союза и возможности победы в Третьей мировой войне. Закончилось то глобальное противостояние взрывом «Кузькиной матери», запуском первого искусственного спутника Земли и Уничтожение U-2 Гари Пауэрса под Свердловском. Тогда даже самые горячие головы в Пентагоне осознали, что не имеют решающего технического превосходства на Советами.
Иногда Вооруженным силам приходилось «приводить в чувство» союзников по социалистическому блоку. Подавление фашистского мятежа в Венгрии и русофобской по сути «Пражской весны» были для них нелегкими испытаниями. Эти проблемы вместо политиков пришлось решать солдатам и офицерам Советской армии. Зачастую за счет собственной крови. Про недавние войны во Вьетнаме и Египте, где советские военнослужащие участвовали непосредственно в боевых столкновениях, многие из генералов в Ситуационном центре знали не понаслышке.
