дороге стулья, и упёрлась им в стол, за которым сидел мэтр.
Она нависла над мэтром Гарвилом и начала визгливо кричать, что её мальчик хороший, добрый, и он никогда бы не сделал того, в чём его сейчас обвиняют.
Мэтр указал глазами Костушу на дверь, что тот с удовольствием и сделал, быстро покинув кабинет.
На улице толпа из младших учеников и обслуги опять набросилась на него с вопросами.
Костуш отвечал короткими фразами, всем улыбался, деликатно распихивая юнцов, стараясь быстрее очутиться в своей спальне.
Прежде чем скрыться за дверью, нашёл в толпе сына конюха и попросил пройти с ним в комнату.
Там передал ему монеты и отправил парня к Волшебной поляне, наказав по дороге купить ещё кувшин вина для охранника Боруша.
После переноса следовало поесть, но идти на кухню в сопровождении толпы любопытных не хотелось и пошарив в шкафу у своего запасливого соседа по комнате — Цыгуша, нашёл немного зачерствевший пирог с начинкой из сыра и с удовольствием его полностью съел.
На сытый желудок пришло успокоение. Он сначала, как был одетый, просто прилёг на кровать, а затем и крепко уснул.
Разбудила его толпа, ввалившаяся к нему ближе к вечеру.
Помимо соседа по комнате Цыгуша, к нему заявились: его опекун — мастер Ярич, учитель физкультуры Фабех вместе с сыном.
Они участвовали в поисках, устали физически и морально. По дороге к школе купили бочонок вина, набрали в трактире разной закуски, а сейчас потребовали от Костуша принять участие в банкете по случаю его воскрешения.
Все вместе отправились в преподавательскую. Там их уже поджидал мастер Мелиус, расставляя кружки и раскладывая закуску.
Присутствие мастера Мелиуса для Костуша явилось неожиданностью: если с мастерами Яричем и Фабехом у него давно сложились хорошие отношения, то с Мелиусом они были достаточно формальными: наставник-ученик и не более.
Поначалу, каждый начинал свой тост с ругани Костуша: какая он сволочь, и какой он сукин кот, что же он им устроил, и как они намучились, разыскивая его по прибрежным кустам. Дальше шло подробное описание: что каждый из них делал и что подумал, когда услышал о возможной смерти Костуша.
Все заявляли, мол, были уверенны — даже скинув с такой высоты, Костуша не убьёшь — как-нибудь выкрутится.
Примерно, после часа посиделок, мастер Мелиус начал рассказывать о состоявшемся в кабинете мэтра Гарвила совещания по поводу возможной смерти Костуша.
Мелиус, очень смешно, изображая в лицах, передавал слова мэтра Гарвила, слова экономки школы и мастера Тулбаса, когда они обсуждали идею, что было бы хорошо, если тело Костуша не найдут, тогда убийство не докажешь, и можно будет оставить Бубка в школе.
После того, как Мелиус закончил, некоторое время ушло на перемывание костей суке-экономке.
Затем пошли рассказы, как искали тело Костуша, видя в каждом бревне руку, или ногу, как сын мастера Фабеха в заводи, уже на реке Рул, заметил застрявшее среди веток тело.
Молчавший до этого, а теперь сильно захмелевший Цыгаш, стал жаловаться, вспоминая, как мастер Фабех загнал его в воду и заставил привязывать верёвку к ноге утопленника, чтобы потом за эту верёвку вытащить мертвеца.
— Одежда вся изодрана, кожа тоже клочками — измочалило камнями и колёсами. Мастер Фабех сам багром держит, а мне кричит: «Лезь в воду, доставай своего друга!». А какой он мне друг?
— Я тебе не друг? — вычленил из рассказа Костуш.
— Причём здесь ты? — удивился Цыгаш. — У тебя стопа длинная и узкая, а у мертвяка широкая, как ласта тюленя. Какой он мне друг?
— А может у меня ноги в воде распухли? — предположил Костуш.
— У тебя в воде стопа разбухает?
— Кажется, нет, — немного подумав, ответил Костуш.
— А чего тогда доматываешься?
Постепенно все забыли, что находятся в спальном корпусе в окружении комнат с учениками, которым сейчас полагается спать. Разговоры становились всё громче, а затем начались и песни.
Костуш, в соответствии с настроением, придумал стишок, соединив в нём русскую классическую поэзию и народное творчество. Получилась незамысловатая песенка:
Прибежал здесь младший Фабех
Второпях зовёт отца:
Папа! Папа! в эту заводь
Притащило мертвеца!
Три-ца-ца! три- ца — ца!
Притащило мертвеца!
Три-ца-ца! три- ца — ца!
Фабех тащит мертвеца!
Три-ца-ца! три- ца — ца!
Цыгаш тащит мертвеца!
Три-ца-ца! три- ца — ца!
Ярич тащит мертвеца!
— Меня там не было! Я не вытаскивал мертвеца! — возмутился Ярич. — Я с ребятами на другом берегу речки был!
— Ну и что? — заметил Костуш. — Ты же там находился, тоже искал, а значит мог и вытаскивать мертвеца. Это я не мог там находиться.
— Ты-то, как раз и мог там находиться, другое дело — вытаскивать не мог, — поправил его Ярич.
Костуш несколько секунд сидел молча, обдумывая слова Ярича, а когда их смысл до него дошёл, произнёс: «Быр — р-р», потряс головой, отгоняя подкинутые фантазией жуткие картинки, и одним глотком допил вино из кружки.
Песенка всем очень понравилась, её повторяли раз за разом, вводя всё новых и новых персонажей.
Мотивчик подобрали простенький, но задорный, и вот уже все ученики в окружающих комнатах, вздрагивали в своих кроватях от жутковатой песенки, хлопков в ладоши и топота ног разошедшихся преподавателей.
Их веселье прервал приход сторожа, который сказал, что за мастером Мелиусом приехала жена и ждёт его в коляске у ворот.
Мелиус, прощаясь сказал:
— Как всё же хорошо, что ты Костуш выжил: такую песенку замечательную нам сочинил — весёлую, душевную!
Прежде чем уйти, Мелиус выдал всем участникам застолья по маленькой бутылочке, снимающей последствия возлияний, и наказал выпить перед сном.
Вслед за ним по своим комнатам разошлись и все остальные участники пирушки.
То ли вино было такое хорошее, то ли действительно помогло средство мастера Мелиуса, но проснулся Костуш утром, словно вновь родился — свеженький и отдохнувший.
Соседа Цыгуша не было, а около кровати увидел принесённый кем-то свой рюкзак, про который думал, что тот сгинул в речке.
Быстро оделся и направился, правда теперь уже через город, в училище при госпитале.
Дальше был день, хлопков по плечу.
Все знакомые, а также малознакомые, или вообще незнакомые учителя и врачи из госпиталя, при встрече с Костушем подходили, хлопали его по плечу, приговаривая что-то типа: «Жив? Молодец!».
Исключением, явилась мадемуазель Дюжана. Она подошла к нему на перемене и была единственной из преподавателей, кто деликатно обошёлся с плечом Костуша — погладила ладошкой. Дальше Дюжана пожаловалась:
— Никто, никто меня вечером не предупредил, что ты выжил, и я всю ночь проревела!
После этих слов она зашмыгала носом, но справилась
