Я уже испытывал нечто похожее… Нет, тогда было гораздо хуже. Искусственная слепота, после двух почти безболезненных уколов: один между бровей, другой — в правый висок… Не хочу вспоминать об этом.
Я тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Пусть прошлое остаётся в прошлом.
— Готов? — спросил Красный, подводя меня к черте.
— Да, — ответил я и сбросил обувь. Босые ноги ступили на нагретую за день землю.
— Ой-ёй! Давай!
Я ступнями ощутил тяжёлые шаги легионера, который спешил к щиту, и услышал, как он прикасается к деревянной кромке. Сейчас.
Три спицы зажаты между пальцами правой руки, ещё две — между пальцами левой. Не очень удобно — рукояти, хоть и совсем тонкие, но всё равно неприятно сдавливают кожу и кости. Зато теперь я похож на Росомаху из фантастических фильмов… Разве что роскошных бакенбард не хватает.
Пронзительный скрип словно выстрел пистолета. Десять шагов — это не расстояние. Замах не нужен.
Я бросаю — или, скорее, толкаю — спицы вперёд, одновременно разжимая пальцы обеих рук. Пять снарядов устремляются к цели и со стуком впиваются в тонкое дерево…
Мне даже не нужно было снимать шарф, чтобы понять, что я победил. И дело вовсе не в излишней самоуверенности — просто Красный разрушил всю интригу. Щит ещё слегка вибрировал от моих попаданий, когда пузатый ветеран задумчиво произнёс:
— Ой-ёй, Спица… Тренировочные мечи завтра потащишь сам!
Глава 25
На следующий день я встал с первыми лучами солнца, взял еды и пошёл во дворик с колодцем. Марк что-то недовольно проворчал мне вслед, но особого интереса к моему уходу не проявил — похоже, ожидание аудиенции ввергало разведчика в уныние. Правильно говорят, что нет ничего хуже, чем ждать или догонять…
Во дворе, под деревом, меня уже встречали Красный, Спица и Пуллон — так звали того легионера, которого поставили крутить щит в ходе нашего со Спицей состязания. Долгих прелюдий не было — я бросил свои вещи, слегка размялся, и мы начали обучение.
— Это солдатское оружие, — сообщил Красный, вытянув меч из ножен. Широкий клинок был отполирован до зеркального блеска. — Благородные его даже в руки не возьмут — побрезгуют.
Всё правильно. Любое занятие в армии начинается со знакомства с матчастью. Чтобы боец стал настоящим Рэмбо, ему сперва нужно объяснить, чем ствол отличается от приклада.
— Почему? — с интересом спросил я.
— Ой-ёй! Таким мечом бьются в пешем строю, а дворяне предпочитают сражаться на коне… На нём проще убежать, случись чего.
Губы Красного растянулись в улыбке, но по глазам было видно, что его не раз бросали на поле боя те, кого принято называть благородными рыцарями.
— Их мечи куда длиннее и требуют куда большего мастерства, — продолжил он. — И если ты хочешь сражаться ими, то тебе придётся искать других учителей. Мы умеем обращаться только с простым оружием.
Меч и правда был прост: прямой клинок, треугольное остриё, круглые навершие и гарда. По-настоящему солдатское оружие — функциональное, но не лишённое лаконичного изящества.
Спица протянул мне деревянный макет весом под килограмм. Солидная штуковина, баланс которой сильно отличался от того, к которому я привык, орудуя ножами. Отполированная за долгие годы использования рукоять удобно легла в ладонь — страшно представить, сколько новобранцев успели подержаться за неё до меня.
— Кулак должен быть плотно поджат навершием и гардой, — негромко сообщил Спица. — Иначе можно повредить кисть…
Теперь настал черёд техники безопасности — тоже полезная тема. Скучная, правда, поэтому многие бойцы частенько пропускают её мимо ушей, благородно обеспечивая работой врачей и похоронные службы.
Спица сразу продемонстрировал мне правильную стойку, которая оказалась удивительно похожа на ту, что используют в боксе. Руки, правда, требовалось держать чуть иначе: вооружённую нужно было согнуть в локте и отвести назад, чтобы иметь возможность нанести быстрый укол, а вторую просто прижать к телу.
Я ожидал, что сейчас притащат какой-нибудь манекен или соломенное чучело, на котором можно будет тренировать удары, но ничего подобного: первые пару часов мне пришлось отрабатывать стойку и ходить вперёд-назад, сохраняя правильное положение тела. За моим «променадом» внимательно следили ветераны, не стеснявшиеся каждые несколько секунд давать советы и рекомендации, противоречащие друг другу.
— Бросал бы ты это дело! — сообщил через два часа Пуллон. — От одиночки толку мало — нужен строй!
Резон в этих словах был, но я всё равно не собирался прекращать тренировки. Почти всю прошлую жизнь мне приходилось действовать одному, и если отбросить ложную скромность, у меня неплохо получалось.
Я обучен и подготовлен так, чтобы выполнять задачи без поддержки и прикрытия: быстрое нападение на противника, нанесение как можно большего урона, а затем — добивание выживших. Или отступление, если что-то пошло не так.
Да, в этом мире другие средства: нет огнестрельного оружия, нет взрывчатки, нет электроники… Но, думаю, моего опыта и навыков хватит, чтобы модернизировать здешнюю технику боя под привычную тактику. Правда, сперва в любом случае требуется изучить основы.
Дальше всё повторилось: снова стойка, снова ходьба… Только на этот раз к движениям вперёд-назад добавилось смещение вправо-влево.
Мышцы ныли от непривычных нагрузок, но я не позволял себе длительный отдых — лишь короткие медитации. Слишком мало времени, чтобы растрачивать его на то, что не приносит пользы.
— Ой-ей! Держи спину, Феликс!
— Ноги согни сильнее и не делай таких широких шагов…
Спица и Красный явно пытались нагрузить меня сверх меры, чтобы измотать и заставить просить о передышке. Они тихонько перешёптывались между собой, удивляясь моей выносливости, а потом удваивали напор — я же в ответ только улыбался. Дыхательная гимнастика и минутный отдых по методике майора Иванова неплохо восстанавливали силы.
В том, что легионеры хотели немножко «обломать» новичка не было ничего удивительного. Обычная практика для любого военизированного подразделения, призванная проверить, как человек поведёт себя в стрессе. Мне к такому не привыкать — сталкивался и в армии, и в Управлении. Молодого неопытного бойца подобное давление могло довести до истерики, а я только веселился, глядя на недоумевающих ветеранов.
Ещё через пару часов, они наконец сдались.
— Ой-ёй, гвардейский кулак мне в задницу! Откуда у тебя только силы берутся? Тощий, как жердь, а не присел за всё время ни разу!
— Не тощий, а стройный, — поправил легионера я. — Будешь меньше пить и скромнее жрать — таким же станешь.
— Ой-ёй, а зачем тогда жить? — Красный сплюнул и потопал вверх по лестнице, откуда недовольно сообщил: — Всё, обед!
— Не обращай внимания, — сказал Спица. — Он расстроился, что не удалось тебя измотать… Красный занимался обучением новобранцев в легионе, и никто из них не выдерживал таких нагрузок, а ты смог.
— Ну, похоже, он теряет хватку, — усмехнулся я.
— Ты только ему этого не говори, — губы Спицы тронула едва заметная улыбка. — Обидится.
Легионер последовал за товарищем, а я вытащил из мешка опостылевшую вяленую рыбу и присел в тенёк. Нужно перекусить — несмотря на всю браваду, сил осталось не так много.
Время шло, однако я всё ещё ни на шаг не приблизился к тому, чтобы получить интересующие меня сведения. Поднимать эту тему в лоб было слишком опасно: ни Спица, ни Красный, ни даже простоватый Пуллон не страдали слабоумием и могли заподозрить неладное. Необходимо было сделать так, чтобы они сами вывели разговор в нужное русло, но подходящего повода пока не представилось.
После обеда обучение продолжилось.
Трапеза, похоже, подняла Красному настроение и вернула надежду на то, что он сумеет-таки меня сломать. На его довольном лице застыла хитрая улыбка, а в мой адрес полетел целый каскад из комплиментов — готов поспорить, он что-то замыслил.
