— А ты опытный, смотрю, Сень, — с уважением разглядывает меня атаман.
Ох, даже не представляешь насколько.
— Читаю просто много, — отмахиваюсь.
Сам я направляюсь проведать Оксану Тимуровну. После трех стуков учительница сама открывает дверь:
— Арсений! Какая радость! Проходи! А я смотрела в окошко как ваша ватага играет, — признается она. — Ты очень быстро бегаешь.
— Скорее быстро соображаю.
— Хихи, как скажешь, Арсений, — со смешком накручивает она каштановый локон на палец.
Войдя внутрь, усаживаюсь на стул. Сиделки нет. Видимо, Оксане стало лучше, и она отпустила прислугу. Девушка, правда, выглядит здоровой. Глазам вернулся жизненный блеск, сердцебиение спокойное, а стоило мне заявиться, нежные щеки разрумянились, дыхание участилось. Что ж, если Оксана снова в силах восторгаться талантами любимого ученика, значит, страшное позади.
— Оксана Тимуровна, — перехожу к делу. — Я хочу, чтобы вы с сыном пожили у меня.
— У тебя?! — округляет она глаза и резко краснеет.
— Верно, — серьезно киваю и беру ее за нежную руку с прямой линией сустава и длинными пальцами. Настоящая рука пианистки. — Пока всё не уляжется, в моем доме вы будете в безопасности.
Девушка растерянно распахивает рот. С нажимом она произносит.
— Извини, Арсени…Сеня, ты мне тоже глубоко симпатичен, таких талантов я никогда не встречала и вряд ли еще встречу. Но я не могу быть твоей содержанкой, — говорит она с таким выражением, будто сама себе отрезает эту самую руку. — Прости.
Теперь моя очередь распахивать рот.
— Содержанкой? — Нет, земные женщины, мой мозг напрочь отказывается вас понимать.
В глазах Оксаны горит такая душевная мука, что я сомневаюсь, а то ли вообще подумал. Может, у этого слова есть другой смысл? Ведь она не убирает руку из моих пальцев. Наоборот, крепче сжимает.
— Ты мой ученик, — продолжает нокаутировать мое мышление эта красивая женщина. — Мы не можем быть любовниками, как бы ни хотелось.
Мда. Похоже, она даже не подозревает, что в опасности.
— Оксана Викторовна, вы ошиблись. Я вам не предлагал ничего предосудительного, — в моем голосе лязгает металл. — Вы, видимо, не в курсе, что ваша жизнь под угрозой. Благородный тесть отца вашего сына, возможно, охотится на вас, чтобы вы не получили влияние в роду Щекиных.
— Что?! — бледнеет Оксана. — Щекины? Но я с отцом Саши не виделась много лет! И сам Саша тоже!
— Это неважно. Кровь есть кровь, — и я рассказываю свои подозрения насчет Гончей, а также о том, что у наследника Щекиных и бывшего любовника Оксаны родились только дочки. — Вашего сына на днях могут принять в род Щекиных, а, значит, вас тоже.
— Но я не хочу к Щекиным, — кусает губы Оксана. — И Сашу им отдавать не хочу.
— От вас это не зависит, — холодно отвечаю. — Как дворяне, Щекины имеют полное право воспитывать вашего сына. Право крови. Вы лишь можете быть рядом с Сашей и оберегать его как мать. И это кажется мне вполне справедливым. Я же обеспокоен тем, чтобы защитить вашу жизнь. Пока опасность полностью не исчезнет, я не отдам вас с сыном Щекиным, — делаю паузу. — Если вы согласны принять мою защиту, конечно. Вы согласны?
Каюсь, через опеку мальчика я рассчитываю подружиться с Щекиными. Чтобы они были у Беркутовых в долгу. Мне нужны союзники в Доме Волконских, а то попадаются только всякие Свиридовы с Груздевыми. Но это по ходу дела и не так важно. Я защитил бы Оксану в любом случае, тем более что это мне ничего не стоит. Нельзя также отрицать небольшую вероятность, что Гончая вообще охотилась на тренера, но его охраняет своя СБ, которая активизировалась после визита твари. Да и Тайная канцелярия не зря ест свой хлеб. Думаю, дрессировщика Гончей схватят в ближайшее время, ему сейчас не до второго покушения.
Учительница ошарашенно хлопает глазами, а потом восклицает:
— Да! — кивает Оксана и, подавшись вперед, вцепляется мне в руки. — Сенечка, защити моего сына пожалуйста!
— Конечно. Но опасность грозит вам, в первую очередь, — опускаю взгляд на ее поболевшие пальцы. — Отпустите меня, пожалуйста. Я дам распоряжения своим людям.
— Прости, конечно, — она с неохотой отстраняется.
Звоню Игнату и, с подачи Оксаны, даю адрес ее подруги, у которой оставлен восьмилетний ребенок.
— Забери мальчика и отвези в усадьбу, — распоряжаюсь. — Пускай Дося с Феней помогут ребенку устроиться. Но девушкам я еще отдельно продублирую указания.
— Вас понял, барин.
Оксана, в свою очередь, обещает сейчас же предупредить подругу.
— Пускай заодно и ваши вещи подготовит, если у нее есть ключ от вашей квартиры, — предлагаю. — Сами вы с турбазы поедете уже ко мне домой.
Лицо девушки вспыхивает багрянцем.
— Поняла, Сеня, — выдыхает она, покорно качнувшись вперед корпусом.
Поджимаю губы. Неужели решила, что я потребую с нее оплату телом? Не знаю даже кого винить в настолько скверном мнении о себе — саму Оксану или мужчин, с которыми ей доводилось встречаться. Всё же среда формирует сознание.
На этом прощаюсь с учительницей и спускаюсь на свой этаж. На улице уже стемнело, слабый лунный свет устилает бледной дорожкой путь до двери моей комнаты. Достав ключ, замираю — замок отперт. Меня сразу обуревает подозрение. Бесшумно приоткрываю дверь и заглядываю в щелку. На моей кровати в темноте сидит Алеся. С луны сползают тучи, очертания силуэта девушки становятся более чёткими: короткое лёгкое платье в цветочек, копна русых волос, собранных на затылке. Будто на свидание оделась. В руках девушка держит конверт, перетянутый красной лентой.
Ну, Богдан! Не товарищ, а последний предатель. Мало того, что убежал целоваться с Агафьей, так еще и Алесю впустил. Так ты оберегаешь командный дух, атаман?
Делать нечего, вхожу. Включаю свет. Без удивления смотрю на гостью.
— Привет, Лесь.
— Привет, Сень, — она сводит вместе голые круглые коленки. Старательно скрывает волнение. — Мне Богдан разрешил войти…вот. Но я не к Богдану, а к тебе, — поспешно заявляет.
Она нервно тискает конверт. Я усаживаюсь на стул напротив девушки. Вежливо улыбаюсь.
— По поводу?
— Мне очень сложно сказать, — смущенно говорит девушка. — Поэтому написала здесь. Прочитай пожалуйста.
Принимаю конверт. Бумага пахнет приятными духами. Сладкий шлейф из кашмерана, ванили и сандала.
— Сейчас прочитать?
— Лучше сейчас, — она совсем смутилась.
Открывать не спешу. Бросаю взгляд на девушку, она несмело поправляет лямку лифчика под платьем, затем слегка приподнимает платье, чуть оголяя бедра. Хм, даже так? Готова ко всему? А как же дворянское «ни-ни» до свадьбы?
— Лесь, мы можем быть честны друг с другом?
— М-можем, — она пытливо смотрит в мои глаза и со страхом спрашивает. — Ты даже не откроешь?
— Допускаю, что, когда я открою и прочитаю письмо, у меня будет всего два варианта ответа. Сейчас же их гораздо больше.
— Больше? О чем ты? Я не понимаю, — голос ее дрожит.
— Хочу признаться тебе, Лесь, — наклоняюсь к ней так, что дыхание у обоих ускоряется. Чувствую, как в груди поднимается настоящий шторм. Фалгор ведь тоже не железный. — Я собираюсь стать чемпионом Империи. Это моя мечта.
Она округляет глаза.
— По Грону? Но зачем?
— Потому что могу, — улыбаюсь. — Потому что я лучший и хочу, чтобы все это знали, — машу конвертом. — А что насчет тебя, Лесь? Ты ведь тоже играешь в Грон. Хочешь поступить в Москву вместе со мной? Вместе со мной играть в одной ватаге, и вместе со мной же стать чемпионами Империи?
Барышня зависает в раздумьях. Но недолго.
— Да, хочу! — решительно кивает. — Хочу всем показать, какие мы классные, Сень!
Я протягиваю ей конверт.
— Тогда подумай еще раз. Выиграть имперские матчи ты сможешь только со мной. Узы товарищей крепки, но и их можно легко разрушить. Любая обида, любое необдуманное слово разрушает дружбу.
Она неуверенно берет клочок бумаги. Мнет его пальцами.
— То есть, ты бы отказал? — Алеся смотрит на меня в упор, смаргивая слезы.
