Гидеон откинулся на спинку стула. Он в тысячный раз рассматривал пространство вокруг: кожаный коричневый диван, за которым была бежевая стена; с другой стороны — стена из фальшпанелей, где скрывались бесчисленные полки, в недрах которых могло находиться что угодно, помимо сладостей и документов; стол с плавными изгибами словно подчёркивал красоту сидевшей за нём девушки.
На стене с входным проёмом висел портрет семьи Романовых: Алексей Михайлович с женой Ингой и сыном Александром.
И, конечно же, металлическая стена из стабтитана, которая покрывала зал совещаний.
И ни одного окна.
На экране что-то мигнуло. Лена приложила палец к специальной выемке, а затем пара взмахов — и открылось сообщение.
— Спокойно допивайте чай, Гидеон Александрович. Вас подождут, — со вздохом сказала девушка.
Мужчина сделал ещё один глоток и решительно поставил кружку на поднос. Поднялся, поправил пиджак.
Леночка вскочила со своего места и встала напротив. Она подтянула галстук, смахнула с плеч несуществующие крошки. Гидеон опешил от такой любезности.
— Вот теперь готово! — улыбнулась Лена.
— Спасибо.
Гидеон открыл дверь в зал совещаний. Перед ним предстало цилиндрическое, довольно просторное помещение. Здесь не было никаких предметов интерьера. Только одно большое витражное окно во всю высоту комнаты и примерно на четверть поверхности вращения цилиндра. Стены обшиты переливающимся от тёмно-металлического до серебристо-белого стабтитаном.
На монолитном окне наклеена поляризационная пленка, которая была прозрачной только изнутри.
За мужчиной автоматически закрылась дверь — она словно слилась с окружающими бело-серебристыми стенами, только тонкий контур прорези мог показать, что там существует проход.
Гидеон подошёл к окну. С высоты научного центра на Воробьёвых горах всё казалось маленьким, игрушечным. Заснеженные дома Москвы ещё не успели лишиться белых шапок. Вдали виднелся Кремль, а на берегах Москвы-реки высилось несколько технологичных центров, каркасы которых отливали стабтитаном.
Взгляд приковывал синий столб света на востоке столицы. Буйный поток видимого света — побочный продукт работы эхо-реактора.
— Наслаждаешься видом? — спросил мужской голос за спиной Гидеона.
Министр вздрогнул, но не обернулся.
В отражении Гидеон краем глаза заметил, как из пустоты сначала формируется лицо с ярко-зелёными глазами, потом голова, короткий ёжик волос, шея и затем всё тело, облачённое в научный мундир.
— Вы, как всегда, появляетесь неожиданно, государь, — сказал министр, развернувшись и протянув руку.
— Гидеон Александрович, рад видеть вас в здравии. — Император пожал руку.
Странное касание псевдоматерии, практически бесплотное, словно чуждое реальному миру. Министр ощутил лёгкое сжатие, но сам немного переборщил, и рука погрузилась в пустоту внутри псевдоплоти. На секунду образ императора подвергся ряби, информационному шуму, а рука, которую сжали, на краткое мгновение распалась на тысячи кусочков, образуя маленькое облачко из тонкой оболочки псевдоматерии.
Поспешно выдернув руку, Гидеон повернулся к окну, разгладив пиджак, скидывая часть статического электричества. В отражении он увидел, как рука государя восстановилась, схлопнувшись в привычную форму.
— Тебе всегда не особо нравился этот эффект голограммы, — хмыкнул император, поправляя усы.
— Гениальное изобретение, вершина развития науки в РНС! — улыбнулся Гидеон.
— Квантовая запутанность даёт много, но также и накладывает существенные ограничения, — сказал Алексей Михайлович. — Но не будем о грустном и маяках. Лучшее расскажи, что там по профилю у тебя.
Император встал рядом с министром. Гидеон задумчиво посмотрел на потолок над императором: там, одновременно с перемещением государя, двигались несколько десятков кубиков, излучая видимый свет, частицы эхо-энергии позволяли осуществлять связь.
— Есть несколько перспективных разработок от Империи Восходящего Солнца. Там усовершенствовали пластины на основе кремния, которые могут ещё лучше воспринимать солнечную энергию. Эти панели можно поставить вокруг трубы эхо-реактора и тем самым увеличить КПД принимаемой энергии, — сказал Гидеон, поправляя запонки.
— Очень хорошо. Полезно. Какой сейчас уровень разности потенциалов на эхо-реакторах?
— Около сорока процентов. С открытием нового эхо-реактора под Воронежем разность потенциалов упала на десять процентов. — Гидеон поправил галстук. — По словам министра энергетики, наш предел — это ещё два реактора, дальше может пойти процесс, обратный Проколу. А это ещё не изученный феномен.
— На нужды граждан хватает текущих мощностей? — спросил император, повернувшись к министру.
Одновременно с поворотом зашелестели кубики на потолке, перемещаясь вместе с голограммой.
— Да, государь, — твёрдо кивнул Гидеон.
— А государству? Ионной завесе на границе? — поинтересовался Алексей Михайлович.
— Хватает. Пока КПД реакторов не падает, мы можем позволить себе поддерживать барьер от варваров со всего мира, — ответил министр, сглотнув.
— Вы расшифровали мю-транзакцию с прошлого Прокола? — Император подошёл немного ближе. Он уставился ярко-зелёными глазами на министра.
— Только часть, десятисекундный отрезок.
— Очень хорошо.
Император отошёл ближе к центру, провёл двумя пальцами по чему-то — голограмма не передала окружение. У Гидеона, зазвенел телефон — пришло сообщение.
Алексей Михайлович кивнул, разрешая посмотреть.
Министр достал из внутреннего кармана пиджака сенсорный телефон с большим экраном. Горело сообщение: «Ваш социальный рейтинг поднят…»
Гидеон слегка улыбнулся и убрал телефон обратно.
— Благодарю, государь, — слегка поклонился, министр.
— Пустяки, — махнул рукой император. — Заслужил. Лучше вот что скажи. Наблюдение за целью установлено?
— К сожалению, наши возможности за границей не бесконечные. Там мы можем работать только через посредников или агентов влияния. Иногда спутники помогают, но без людей никуда, — ответил Гидеон, немного расслабившись.
Император завёл руки за спину, выпрямился. Он посмотрел вдаль, в окно.
— Без людей никуда… К счастью… Машинам ещё только учиться и учиться у нас. Да… Но и без механизмов, тонких микрокомпьютеров, искусственного интеллекта человек уже не может жить. Посмотри на Москву. — Алексей Михайлович кивнул в сторону сердца губернии.
Гидеон не отказал просьбе государя и взглянул на панораму столицы. Между домами на широких улицах сновали туда-сюда машины. В небе летали несколько патрульных воздушных дирижаблей, с огромными мониторами на фюзеляжах, на которых сначала показали анонс нового музыкального альбома группы «Князь и Скоморох», что тут же сменился на социальную рекламу: «Води машину год без штрафов, получай соцы по стажу!» На севере виднелись трубы заводов, которые извергали клубы чёрного дыма.
— По улицам сейчас ходят тысячи людей, каждый уткнулся в телефон, в котором псевдоинтеллект рекомендует к просмотру новое видео, к прочтению — книгу или вообще даёт композицию, которая нравится слушателю, — сказал император. — Это, конечно, нужная работа. А если у искусственного интеллекта будут чувства, ощущения? То тогда что?
— Государь, при всём уважении к вам, — Гидеон прижал ладонь к сердцу, — но это не моя епархия. Вы лучше об этом поговорите с доцентами с кафедры кибернетики или философии из Императорского вуза.
— Это так, мысли вслух, тебе на подумать, — сказал император.
Голограмма на секунду зарябила, но вновь восстановилась. Император продолжал смотреть на вид Москвы.
— Алексей Михайлович, можно несколько скромных вопросов задать? — спросил Гидеон, подойдя поближе.
— Да, разрешаю. Любознательность — это признак пытливого ума, — кивнул император.
— У меня тут есть окно, я вижу панораму столицы. А вы что видите? — спросил Гидеон, немного потупившись. — Всегда интересно было.
— У меня стоит экран, который проецирует всё то же самое, что и в вашем окне, — ответил Алексей Михайлович.
