Больше всего в этой истории поразила циничная фраза Прокруса, который, отведя предводителя воинов в сторону, тихо сказал:
– Ну что такого произошло? Подумаешь, зарезали старика. Ему давно пора на погребальный костёр. Подумай вот о чём, ни сегодня, завтра Кирин станет реальным правителем полиса. Что ждёт тебя, если ты обвинишь его сына в убийстве какого-то безродного? Их тысячи, а благородный Корнел – внук царя прежней династии. Не раздувай пламя пожара, а то можешь сгореть в огне. Давай я оплачу похороны семье погибшего. Думаю, пары мин будет достаточно для смердов, а тебе и твоим людям шесть мин. Как считаешь, это справедливо?
– За молчание надо бы добавить, – проворчал предводитель воинов.
– Удваиваю, но с условием, что ты не оставишь свидетелей, – указывая взглядом на четверых путников, сказал Прокрус.
– Согласен, но серебро вперёд!
– Не здесь, а где-нибудь на дороге. Пусть будет нападение разбойников, – приказал Прокрус. – Не хочу пачкать кровью дорожки перед домом.
Павел тяжело вздохнул, ведь, несмотря на то, что в порту, защищаясь, убивал врагов, ему никак не удавалось научиться резать людей, как это делал Игорь. Именно сейчас бывший коллега оказался бы весьма кстати. К сожалению, Павел до сих пор не знал, жив ли третий землянин, поэтому предупредил Дассара и Сергея, что скоро их будут убивать. Ортис хмыкнул и презрительно сплюнул, а после добавил, что двенадцать мин серебром им совсем не помешают – дорога до пещеры великана достаточно длинная, так что будет, чем расплачиваться за ночлег и пищу.
Однако предводитель воинов смог удивить – стоило им выйти на дорогу, как он подъехал к Дассару и, сойдя с коня, ударил себя кулаком в грудь и сказал:
– Царевич, мы чтим память вашего отца, великого полководца-завоевателя Фессира и клянёмся верно служить вам. Когда вы начнёте собирать армию, чтобы скинуть с трона трусливого Альвиста, мы пойдём за вами!
– А зачем тогда взял серебро у Прокруса? – поинтересовался Ортис.
– Он проявил щедрость, компенсировав ущерб, нанесённый его гостем семье почтенного горшечника. Эти деньги я передам родным погибшего, – ответил воин. – От Прокуса не убудет, а мы организуем старику пышные похороны.
Дассар не стал ждать, когда состоится прощальная церемония и предложил продолжить путь в горы. С ним согласились все кроме Павла, но подчиняясь мнению большинства, он кивнул и пошёл по дороге, вслед за спутниками. У него на душе скреблись кошки, а разум терзали смутные сомнения – если бы он убил Корнела, старый гончар остался бы в живых, и продолжил бы творить произведения искусства! А всему виной мягкотелость и малодушие землянина. Мелькнула мысль, а так ли неправ Игорь, не оставляющий врагов за спиной? Может, стоит жить по новым правилам? Ведь Ортис тоже хотел добить сына советника, но в этот раз вмешался Дассар. Наверное, судьба старого мастера заключалась в том, чтобы научить Павла действовать более решительно, забывая про милосердие и сострадание. Это вовсе не значило, что надо резать всех подряд, но если голос рассудка твердил, что нужно бить, не стоило слушать нытьё совести, которую взращивало воспитание современного общества Земли. Здесь нет понятия толерантности, а люди изначально не равны и поделены на классы. Знатный богач никогда не женится на дочери бедняка и уж тем более на рабыне – его просто не поймут в обществе. А плебея не примут в среде аристократов.
«Всё! Решено! Стану безжалостным и беспощадным! Забуду все христианские заповеди и начну жить не по совести, а как захочу! – подумал Павел и, тяжело вздохнув, добавил: – Знать бы только, как это сделать! Я же флегматик и почти не злюсь, а здесь сплошные холерики, которые чуть что, хватаются за меч. М-да, тяжко мне будет, но надо справиться! От этого зависит выживание».
Вечером четыре путника остановились на ночлег в небольшом придорожном трактире. Им удалось снять только одну свободную комнату. Павел никак не мог привыкнуть к тому, что с наступлением темноты жизнь общества почти полностью прекращалась и люди, словно курицы закрывали глаза, чтобы открыть их с появлением первых лучей солнца. И другая сложность этого мира в отсутствии канализации и водопровода – ходить по нужде во двор слишком утомительное занятие. Однако он поступил как Дассар – сбегал в кустики перед тем, как лечь спать. Утром они поднялись с лежанок и пару часов пытались добудиться Сергея, русоволосый землянин что-то ворчал и, переворачиваясь на другой бок, моментально засыпал. В конечном итоге Ортис не выдержал и облил его ведром воды. Мокрый Сергей вскочил и начал орать благим матом, чуть не свернув шею начальнику охраны. Павлу пришлось вмешаться и схватить бывшего коллегу в борцовский захват, из которого Сергей быстро вырвался, но перестал драться. В результате, путники задержались с выходом и прошли значительно меньше, чем планировали.
На следующее утро процедура экстренного пробуждения повторилась, но в этот раз досталось Павлу – он получил в глаз и весь остаток дня «светил фиолетовым фонариком». И третий, и четвёртый рассвет им приходилось будить Сергея подобным образом, всякий раз рискуя получить по шее. Павел обмолвился, что здесь не хватает Игоря, который каждую смену начинал с серии звонков на мобильник начальника склада, чтобы «их высочество» соизволило явиться на работу хотя бы не с часовым опозданием. Сергей извинялся и клялся, что он не нарочно, но всё равно не мог встать вовремя.
На пятый день путники добрались до границы территории полиса Филкор и вступили в исконные земли деда Дассара. Контраст оказался разительным: во-первых, побережье имело слегка холмистый рельеф, а здесь начинались полноценные скалистые горы. Во-вторых, люди одевались значительно хуже, чем на равнине, то есть в быту им зачастую не хватало финансовых возможностей, чтобы приобрести хотя бы одну корову. К тому же, посевных площадей не хватало, поэтому использовались любые относительно ровные поверхности, в том числе и плоские крыши домов. Это в столице все сооружения складывали из одинаково обтёсанных блоков известняка, а здесь здания строили из дикого камня, и поэтому как снаружи, так и внутри стены выглядели неказисто.
Павел поинтересовался у Ортиса причиной столь бедственного положения народа, и начальник охраны ответил, мол, этот край отдали младшему брату Альвиста – царевичу Битрону. Правитель исконных земель слишком жадный и сдирает три шкуры с подданных. Ему не хватало на красивую жизнь, оттого он постоянно злился и завидовал как брату Альвисту, так и Фессиру. Однако когда молодой полководец позвал его на войну
