— Марк Борисович, вы правы, — улыбаюсь я, понимая, что он бы и сам был не прочь рвануть на Карибы, да вот только с его должностью дальше Геленджика или Ялты уехать не удастся. — Буду серьёзным и ответственным. Прошу простить, больше не повторится.
— Ну и молодец. На вот, держи.
Он протягивает мне красную коробочку.
— Орден. Официально награждать будут перед майскими, но тебе решили заранее выдать. Перед поездкой. Вручаю тебе высокую награду и прошу не забывать, что это аванс на будущее. Не время успокаиваться и почивать на лаврах. Нужно продолжать уверенное движение вперёд, достигая новых целей на благо нашей Великой Родины! Не забывай об этом, особенно сейчас, когда на тебя будут направлены взгляды целых народов.
Да-да, это точно, взгляды народов. Я прицепляю орден на лацкан пиджака и иду в международный отдел знакомиться с членами делегации и получать ценные наставления.
Сотрудников МИД, которые едут действительно работать, вести переговоры и о чём-то договариваться, здесь нет, зато есть агитационно-представительское крыло, призванное на митингах, банкетах, приёмах и прочих мероприятиях демонстрировать преимущества социализма, лучезарно улыбаться и излучать счастье. Как хорошо в стране советов жить.
Шутки шутками, но люди, конечно, подобраны очень интересные. Это я не про себя, разумеется, а про остальных делегатов. Красотка Наташа Шубина, олимпийская чемпионка прошлого года по гимнастике, Георгий Гречко, действующий космонавт и двое героев социалистического труда. Ещё вроде должен быть певец или певица какая-то, но на собрании они не присутствуют.
Зато присутствует зав отделом МИД, Игорь Сергеевич Самошкин, руководитель нашей группы.
Ну, вот, собственно, и всё. Вылет послезавтра. Пробудем мы там целых десять дней. Жаль, что Наташку взять с собой невозможно, хотя… Хотя, нет, учитывая, что программа у меня будет специфической и более длительной, совсем не жаль.
В общем, вечером Наташка ужинает одна, а я — в компании двух мужиков. Злобин знакомит меня с Виктором Михайловичем Ермаковым, капитаном из «конторы» и членом нашей делегации. Мы обсуждаем некоторые подробности предстоящего дела.
Возможно, овчинка не стоит выделки, чтобы так заморачиваться, но на словах всё выглядит довольно просто, ясно и безопасно. Небольшое авиационно-морское приключение. Почему бы тогда не реализовать это дело и не подстраховаться на будущее?
Ну, и собственно, после этого ужина всё и начинает крутиться. Сборы и прощания, семейный ужин с Платонычем и Трыней в нашей новой квартире, отъезд в аэропорт, зал правительственных делегаций, расставание и косые взгляды на юную и хорошенькую, с двумя хвостиками, гимнастку Шубину, тоже, кстати Наташу.
— Это что, космонавт Гречко? — шепчет моя Наташка.
Вот времена! Узнаваемые герои — это космонавты, а не блогеры, эксгибиционисты и прочие медийные личности.
— Да, это он, — улыбаюсь я и поворачиваюсь к нему. — Георгий Михайлович, это вы?
— Вроде я, — добродушно улыбается он.
— Можно, пожалуйста, с вами сфотографировать юную любительницу космоса?
— Ну, Егор, — смущается Наташка.
— Давайте, с такой красавицей — одно удовольствие. Мне фотографию не забудьте потом.
Не забуду. Мой чёрный «олимпийский» «Зенит TTL» с пятидесяти восьми миллиметровым «Гелиосом» мгновенно приходит в боевое состояние и делает море снимков. Щёлк-щёлк, щёлк-щёлк. Карточки будут огонь. «Гелиос» отлично рисует, картинка получается шикарная. Если ещё прикуплю «Илфорд» за кордоном или какую другую плёнку, «Кодак» тот же, стану королём фотографии. Про короля — шутка.
Вечерний вылет, Ил-62, посадка в Шенноне, и вот она запретная западная жизнь. Всё такое необычное, манящее и, что там ещё мелькает в головах, при упоминания капиталистического рая…
В баре сногсшибательно пахнет кофе, а этикетки заморских напитков способны вскружить головы любителям подобных жидкостей. У нас в казино выбор, конечно, поменьше, но атмосфера не хуже, честное слово.
Гэбист Ермаков с видом, полным достоинства, берёт «Гиннес», а я на выданные в самолёте командировочные щедро угощаю своих новых друзей. Три эспрессо, пожалуйста… Деньги на ветер — это наше всё. Кофе, скажу откровенно, дрянь, Платоныч намного лучше готовит. А вот круассаны ничего. Сидим, пьём, выглядим до ужаса буржуазно и совершенно по-ирландски. А Ермаков действительно похож на ирландца.
После кофе нас снова ждёт самолёт. Виктор Михайлович Ермаков после эля превращается в загорелого хлебороба с пшеничными усами. Выглядит он вполне естественно, но что-то казённое неумолимо проступает через внешнюю человечность и «обычность».
Курносая и смешливая гимнастка Наталья долго хихикает над рассказами Георгия Михайловича, а я проваливаюсь в глубокий сон, несмотря на не самое удобное положение. Но для меня и это роскошь.
Общее время в пути шестнадцать часов с хвостиком.
В Гавану мы прибываем в обед. Она встречает нас ярким солнечным светом и лазурной прозрачностью воды. Пальмы, купола колониальных барочных строений, и кондитерская изобретательность неоклассицизма, влажный жаркий ветер, аромат моря, крутые допотопные тачки, знойные взгляды и прямолинейный язык тела.
Глаза моих спутников горят огнём и жаждой, присущей истинным путешественникам. Поездка будет, что надо. Но не для меня. Ведь мне суждено заболеть на несколько дней каким-то вирусом и проваляться в инфекционной больнице. Просто ужас.
Просто ужас. Да.
Мы сразу попадаем на пресс-конференцию и приём, организованный в посольстве. Ермаков знакомит меня с советником Валерием Амировым, моим новым товарищем, и оставляет нас одних. Амиров улыбчивый, подтянутый и дружелюбный человек лет тридцати. Он немного похож на Джеймса Бонда в исполнении Шона Коннери и немного на молодого Муслима Магомаева.
У него короткая стрижка, белоснежная рубашка с галстуком, брюки с безукоризненными стрелками и чёрные туфли. Мы обсуждаем ближайшие планы и сразу начинаем действовать.
— Виктор Михайлович, Георгий Михайлович, — подхожу я к Гречко и Ермакову во время речи Воротникова, нашего посла на Кубе. — Что-то я неважно себя чувствую. Вот, Валера меня проводит до медицинского пункта. Предупредите, пожалуйста, Игоря Сергеевича. Не хочу его отвлекать.
— А что такое? — волнуется Гречко.
— Не знаю, может после длительного перелёта что-то… Знобит, да и так…
— Да-да, конечно, — кивает Ермаков. — Я предупрежу, не беспокойтесь.
— Сейчас переодеваться не будем, — замечает мой новый товарищ, когда мы выходим из зала для приёмов. — А потом это будет нужно. У тебя есть шорты и футболка?
— Да.
— Хорошо. Пойдём ко мне. Возьми свой багаж, ваши вещи хранятся здесь.
Я нахожу свою сумку и мы идём в его рабочий кабинет, похожий на кабинет в обычном советском учреждении, на мой собственный, например.
— Сумку можешь оставить здесь, — кивает он. — Вон там за шкафом. Хорошо. Значит так. План простой. Сейчас мы отправляемся в порт и… на вот, возьми рюкзак, положи в него то, что хочешь взять с собой. Так… прибываем в порт и показываем документы, если спросят. Но мы с тобой пойдём по такой дороге, на которой обычно не спрашивают. Я тебя проведу. Дальше двигаем к советскому сухогрузу «Художник Сарьян». Там нас ждут. Ну, собственно, и всё. Сегодня ночью отходим, примерно через сутки будем в Нассау.
— А паспорт моряка? Как мы на берег сойдём?
— Нас встретят. Не заморачивайся, здесь все на релаксе. Никаких проблем.
— Серьёзно?
— Ну, да.
— А обратно как?
— Обратно так же. Выходим в море на катере и встречаемся с нашим военным кораблём. В Севастополе и Балтийске в ближайшее время стартует Кубинский поход. Через Атлантический океан и десять морей, практически по пути Колумба. Вот. А это судно идёт впереди всех и заранее. Короче, мы с ним сходимся в точке рандеву и спокойно возвращаемся в Гавану. Ты присоединяешься к своей делегации и возвращаешься в Москву.
Звучит просто. Кажется, Джеймс Бонд Валера знает, что говорит. Ну, собственно, «Боржоми» пить уже в любом случае поздно, все процессы запущены. Во всех смыслах.
