скоро сможет продвинуться по лестнице развития. Как тогда, в доме Буглура после войны со скверной, Хэл медленно принялся вращать энергию по телу, восстанавливая её после недавнего поединка.
В момент наивысшего уединения Хэл почему-то почувствовал чьё-то присутствие. Почему-то в памяти сразу возник человек в чёрном — тот самый, кого он видел перед тем, как потерять сознание в первом бою с Николасом. Но тогда Хэл подумал, что это — фантазии его разума, вызванные повреждениями в теле.
Хэл исследовал каждый миллиметр внутренней энергии в своём теле, но так и не обнаружил постороннего присутствия. Это присутствие было словно запах — оно витало в воздухе, но никогда не показывалось на глаза.
Спустя несколько часов Хэл перестал упорствовать и провалился в сон.
А на построении следующим утром отряд не досчитался двух человек.
Сверившись со списком, лейтенант вновь повторил две фамилии, но никто не откликнулся. Солдаты уже начали посмеиваться, но Розген быстро оборвал их, приказав обыскать лагерь.
В лагере пропавших не оказалось. Обойдя холм и прилегающую территорию вдоль и поперёк, солдаты не обнаружили ни капли крови.
Поднялась лёгкая паника. Пропавшие не могли дезертировать, ведь им бы оторвало руки и явно остались бы следы. Тогда куда они подевались?
Лейтенант внешне сохранял спокойствие, и отдал приказ перегруппироваться.
Шатры перенесли настолько близко друг к другу, что от одного до другого можно было буквально достать рукой. Дежурства удвоились, и теперь не меньше восьми человек должны были неустанно следить за окружающей обстановкой.
На предложение солдат вернуться к армии, Розген отмахнулся.
— Вскоре прибудут всадники, мы обо всём им доложим. Мы солдаты, мать вашу, и не должны при первых же трудностях бежать плакаться мамочке. Нам никто не поможет, кроме нас самих.
Розген зарубил на корню дальнейшие препирания и сорок шестой отряд стал ждать прибытия гонцов от армии.
Путь, проделанный пешими солдатами с обозом за полтора-два дня, конные воины должны были преодолеть меньше, чем за несколько часов, но их всё не было.
Беспокойство всё нарастало, а ночью исчезло ещё трое солдат.
— Фто проифходит?! Мы долфны вофврафяться к армии! — разошёлся утром беззубый.
— Солдат, встать в строй. Или мне самому покарать вас за мысли о дезертирстве? — вкрадчиво спросил Розген.
Они сменили тактику. Большая часть солдат отдыхала днём, ночью же заступая на караул, но и это не помешало к концу третьей ночи недосчитаться ещё пятерых.
Меньше чем за трое суток отряд потерял почти четверть состава, и даже лейтенанту не удалось сохранить невозмутимость.
Всадников всё не было, и Розген приказал сворачиваться. Едва развед-отряд спустился со своего холма, как на вершину следующего взобрался человек. Он был весь покрыт какой-то странной серой одеждой, покрывающей его тело словно лоскутами каких-то изображений. Он стоял так далеко, что невозможно было разглядеть черты лица.
Лейтенант жестом приказал остановиться.
Несколько секунд отряд солдат и человек молча наблюдали друг за другом, а затем на холм вышел ещё один.
И ещё один.
Вскоре следующий холм был полностью покрыт людьми. Их было не меньше двух сотен, и все были в одинаковых одеяниях, не развевающихся на ветру.
Они разом потянулись за спины, и вытащили…
— Луки! У них луки! — со страхом произнёс один из солдат.
Тем временем люди натянули тетиву.
— Отступаем в лагерь! — прокричал лейтенант, и никто не замешкался с выполнением приказа.
Хэл и Барти, шедшие одними из первых, бежали за остальными, когда в небо поднялась туча стрел.
Отряд проделал большую часть пути, разделяющего их с лагерем, когда первые стрелы со свистом начали их догонять.
Несколько стрел воткнулись в землю у ног бегущих, а одна прошла насквозь горло одного из солдат, который по инерции пробежал ещё несколько шагов, а затем завалился вперёд и застыл.
Хэл, не разворачиваясь, сконцентрировал энергию и выпустил её из меча, отмахнувшись им в сторону летящих стрел.
Серебристый полумесяц превратил в щепки около полсотни стрел, но этого было недостаточно, и вскоре ещё несколько солдат лежали на земле.
Хэл собирался ещё раз использовать эту технику и на миг оглянулся, намереваясь прицелиться точнее, что стало роковой ошибкой.
Один из солдат, бегущих перед ним, принял сразу три стрелы в спину и бездыханный распростёрся на земле. Хэл, не видя этого, со всего маху налетел на его тело, и, сделав далеко не изящный кувырок, едва смог сохранить равновесие. В следующий миг он неудачно увернулся от одной из стрел — та воткнулась в ногу, чуть выше колена, вновь выбивая землю из-под ног Хэла. Тот сразу же вскочил, не обращая внимания на боль
Драгоценные мгновения были потеряны. Несколько десятков стрел летели прямо на него.
Он не успевал перегнать энергию в меч и использовать первую изученную технику. Не успевал он и загнать ки в ноги и уйти мягким шагом, и лишь покрепче перехватил меч, собираясь умереть, смотря в лицо смерти.
Но ни одной из стрел не было суждено встретиться с его плотью.
Перед самым столкновением перед лицом Хэла мелькнул короткий «ёжик», а вслед за этим раскрылся двухметровый щит, светящийся оранжевой энергией.
Струйка пота скатилась по виску Барти — тому пришлось поддерживать защитную технику не меньше десяти секунд, прежде чем дождь из стрел, наконец, прекратился.
Тяжело дыша, они подошли к солдатам, стоящим на вершине холма.
Хэл, шипя от боли, выдернул стрелу из раны в ноге и сразу сверился с интерфейсом — ему ничего не угрожало, на стреле не было яда. Что впоследствии подтвердил и Розген, исследовав стрелу.
В живых остались не больше трёх десятков человек, активно спорящих друг с другом. Страх витал над ними.
— Прекратить, — вдруг спокойно сказал лейтенант.
Солдаты мгновенно затихли.
Розген повернулся к полю перед ними. Тела солдат, лежащих на нём, были утыканы стрелами.
Люди же на другом холме медленно уходили в противоположную сторону.
— Нам ясно дали понять, что не выпустят с этого холма, — нахмурившись, произнёс Розген.
— Но здесь нас всех перебьют по очереди, — вдруг завопил какой-то солдат, впрочем, тут же замолкнув, наткнувшись на строгий взгляд лейтенанта.
Розген принялся ходить взад и вперёд, потирая лысину.
— Спасибо, Барти, — поблагодарил Хэл.
— Да не за что, — тот широко улыбнулся. — Если ты умрёшь — с кем я буду тренироваться? Не с этими же хлюпиками!
В лагере царила мрачная атмосфера.
К вечеру разожгли костры, и лица смертников, наполненные страхом, смотрелись особенно жутко при таком освещении. Кроме того, при дневной жаре трупы, лежащие неподалёку, начали разлагаться и вскоре до них дошёл отвратительный сладковатый
