так и не понял, что его насторожило. То ли то, что первый урок у них должна была вести классная руководительница, а вместо неё прислали на замену какую-то молоденькую девчонку сразу после пединститута. Девушка мялась, стеснялась лбов выше её ростом и почти ровесников, потому урок вела тихим голосом, постоянно сбивалась и не обращала внимания, что её не особо-то и слушают. А может причиной стало непонятное, доселе незнакомое выражение лица Дениса? Там было опасение? Или, скорее, досада? Антон отрешился от окружающей обстановки и присоединился к плетению-уху в директорском кабинете, которое с прошлого раза решил не убирать, а в пятницу даже на всякий случай подновил.
– Именно школа, если уж говорить строго, закладывает базис, – голос незнакомый, и при этом какой-то? Профессиональный оратор. Или… психолог! Отец Дениса?
– Но для чего тогда родители? Это я или вы должны следить за ребёнком после школы? Идёт он домой или в плохую компанию? У каждого есть рабочее время, и внеурочную работу учителям никто не оплачивает, – ага, это уже директор.
Точно разговаривает с родителями Дениса – Антон этих лощёных типов видел. Из тех, кто всё в мире мерит через стоимость в деньгах или услугах.
– Вы хотите сказать, что виноваты мы? Прошу прощения, но наш сын в подобных вещах не участвует. И уж тем более обвинение, что он пытается давить и угрожать одноклассникам – это абсурд, тем более с учётом ваших… Фактов, так назовём пока.
– Ну хорошо, если записи вас не убедили…
– В чём они должны были нас убедить? Выхваченные куски разговора? Запись непонятной драки? Между прочим, на этой записи присутствует тот самый мальчик, с приходом которого в классе начались проблемы. И действия которого вы, как я понимаю, покрываете. Интересно, почему? – в голосе открыто прозвучал намёк: мы это уже выяснили. – Хорошо, допускаю, что наши выводы по отношению к собственному ребёнку предвзяты. Но они полностью совпадают с выводами школьного психолога. Ему-то вы, надеюсь, доверяете? Тамара Борисовна, подтвердите, пожалуйста, что Денис всегда хорошо и с уважением отзывается о своих одноклассниках, даже о тех, кто, на мой взгляд, этого не стоит. Зачем же наговаривать про запугивание?
– Вот, – голос директора прозвучал сухо и колюче. – Ознакомьтесь, пожалуйста.
– Что это такое? И почему я должен читать и расписываться, что я прочитал? Вы не имеете права.
– Ознакомьтесь. Пока на добровольной основе, слова директора завибрировали стальными и какими-то угрожающими нотками. – Хорошо, если вы не понимаете. Вот это описание нападавших на Антона Воробьёва. Свидетельство мужчины, сорвавшего нападение, и женщины, которая на тот момент гуляла с ребёнком неподалёку и видела, как нападавшие убегали. Она запомнила особенности внешности, прошу обратить внимание на вот этого человека.
– Но позвольте! Да, действительно, этот молодой человек заходил к нашему сыну. Я поинтересовался и навёл справки, он из приличной семьи, учится на втором курсе…
– Не только учится. Мы с вами говорим здесь, а не в полиции, исключительно потому, что Денис пока в статусе возможного – подчёркиваю, пока ещё возможного – свидетеля как один из знакомых этого студента. И мне хочется верить, что произошло всё не по инициативе Дениса. Именно этот молодой человек решил «помочь» с трудностями, чтобы ошеломить подростка своими возможностями с целью втянуть в дальнейшие противоправные действия. По итогам оперативных следственных мероприятий оказалось, что данный молодой человек состоит в секции сатанистов. Причём не ряженых, как большинство подобных сборищ, а самых настоящих. У них проповедуется вседозволенность, делай что хочешь в своё удовольствие. Каноны морали перевёрнуты с ног на голову. Возможно – оргии. Вы понимаете, как это опасно для подростков? В итоге сразу как они в этом достаточно увязнут, хозяин секты получит исполнителей, способных на любое преступление и не связанных каким-либо моральными нормами. Вы этого хотите для своего сына?
– Любой в его возрасте хочет добиться успеха в жизни. Он очень любит животных.
– Животные – это хорошо, – Антон аж вздрогнул, это заметила и Полина, сидевшая рядом. Ей-то никто не объяснил, что сейчас слушает парень на соседнем месте. В разговор вступила Тамара Борисовна, и сейчас её тон тоже был далёк от благожелательного. – Знаете, я тоже очень долго видела в нём именно образцового ребёнка. Увлекается языками и музыкой. Мечтает и готовится поступить в один из московских университетов. А людей любить? Знаете ли, любить всех нельзя. Сядут на голову. Жизнь сейчас такая, что приходится работать локтями. К порядку приходится не только призывать, но и принуждать. Правильно? Это, к сожалению, и моя ошибка. Я тоже признаю, что упустила. Потому и призываю вас сейчас помочь, вместе остановить его, пока ещё не поздно. Пока он только прикоснулся к бездне.
– Он встречается с Юлей. У них светлые и нежные отношения. Они вместе хотят ехать и поступать в МГУ. Я никогда не поверю, что Денис общается со всякими сектантами. Я хорошо знаю своего ребёнка, он слишком умён и будем честными – хорошо в этом плане подкован, чтобы попасться на уловки сектантов. Кроме того, есть и объективные факты. Как вы помните, в прошлом учебном году со стороны некоторых прозвучали обвинения, мы наняли частного детектива. Он проследил и за нашим мальчиком в том числе. Ни-че-го. На этом предлагаю нашу беседу закончить.
Антон услышал, как хлопнула дверь, и раздался голос Тамары Борисовны. Тусклый какой-то, усталый:
– Это ведь не всё?
– Я и вам-то по идее не могу ничего говорить, – Валентин Иванович тяжко вздохнул. – Всё намного хуже. Я ещё с того случая, с запертыми дверьми, начал приглядывать. Похоже, мы с вами переосторожничали, когда надо было вмешиваться сразу. Моё мнение – фактически став лучшим учеником школы, Денис не смог перенести бремени славы. И когда у него появился равный конкурент, вместо того чтобы подтянуться, повёлся на обещания… Сами знаете, подобные люди
