Хотя я и не любитель кровавой расчлененки, мне хотелось самому увидеть, справится Бык с заданием или нет. Ну и переживал я за него, не без этого, все ж таки друг. В общем, не удержавшись, я отправился вслед за ним «взором». И секунд тридцать наблюдал, что собой представляет один Воин высокого разряда, которого пустили порезвиться с простыми солдатами.
Он крутил своей оглоблей, будто она весила не больше полого бамбукового шеста, а я ведь как-то попытался с ней упражняться — хватило только на то, чтобы поднять ее и ударить воображаемого противника сверху вниз. В смысле, позволить ей упасть. Килограммов под восемь дура. Не сказать, что слишком острая, но при таком весе это и необязательно.
На палубе сразу возникла давка. Перепуганные жестокой расправой над своим командиром, корейцы все же нашли в себе смелость и всей толпой бросились на богатыря, но только лишь для того, чтобы отхлынуть от него через несколько секунд, оставив под его ногами с десяток окровавленных тел.
Пространство вокруг побратима как-то внезапно опустело на два шага вокруг. Воина взяли в кольцо, выставив копья больше для того, чтобы не подпустить убийцу к себе, чем чтобы причинить ему какой-то вред. Под ногами Быка уже лежали изрубленные мертвые тела, напоминающие о судьбе неосторожных героев, и их вид лучше, чем что-либо другое, остужал горячие головы.
Но не всех. Вот один из моряков решился и начал, подбадривая себя и трех своих товарищей, воинственными криками. Бык взирал на это представление с неприятной улыбкой на окровавленном лице — я бы назвал ее оскалом. Но не мешал противнику вводить себя в состояние боевого безумия. Дождался — сразу четверо корейцев бросились в атаку.
Были они опытными абордажниками и умели работать вместе. Не пытались скопом навалиться на Быка, а действователи слаженно, как один организм. Правда, помогло им это слабо. Один рубанул копьем-клевцом по ногам богатыря, двое синхронно укололи богатыря в грудь короткими абордажными копьями, целясь в разные точки, а четвертый широким взмахом дао попытался ударить его в лицо.
Я бы, столкнувшись с такой атакой, поспешил разорвать дистанцию — все удары заблокировать все равно не удастся, а даже один пропущенный может стать смертельным. Но Лю Юй мне наглядно продемонстрировал, в чем разница между Стратегом и Воином, специализирующимся на ближнем бое.
Взмах четвертого бойца он встретил жестким блоком, да еще с такой силой поставленным, что моряк не удержался на ногах и повалился на спину. Выпад в ноги Бык, можно сказать, проигнорировал — небрежно перешагнул через древко гэ и тут же опустил ступню на него, заставляя врага выпустить оружие. Два нанесенных с разных позиций укола в грудь он и вовсе остановил рукой. Поймал одно копье сразу под наконечником и резко дернул его вверх и вправо, блокируя им же второй удар. После чего сильно толкнул корейцев назад и, не давая опомниться, широким взмахом укоротил обоих на голову. После чего, используя энергию поворота, пронзил сразу двух воинов, которые так и стояли, не решаясь напасть. И лишь потом добил парочку из «смелой» четверки.
«Ты ж мой бог войны!» — с умилением подумал я, глядя, как он хохочет и наступает на перепуганных моряков, а те пятятся спинами вперед, до тех пор пока не упираются в борта корабля. Напасть на побратима больше ни один не осмелился. Только держали перед собой копья, абордажные дао и пятились, пятились, пятились…
Взмах тяжелым лезвием — и сразу трое корейцев отправились кормить китайских рыб с перерубленными шеями. Затем Лю Юй включил режим взбесившегося вентилятора, а я прекратил тратить ци на бесполезное занятие — вблизи все выглядело уж чересчур кроваво. Мальчик справится — нечего подглядывать. Отключил технику и вернулся в ставку. Некоторое время за левый фланг можно было не волноваться — Бык не успокоится, пока две-три джонки не зачистит.
— Тигр — Пирату…
— Я уже вижу. Хочу к нему.
— Сиди на месте, ты резерв.
— Почему ему можно, а мне нельзя?
— Ган Нинь! — сорок лет мужику, а ведет себя порой как пятнадцатилетний!
— Внимание и повиновение, Стратег… — последняя фразу он даже в моей голове умудрился произнести с печальным вздохом.
— Отправь пока баркас, чтобы этого рубаку подобрали, когда он закончит.
— Принято!
Не сомневаюсь, что забирать Лю Юя пойдет сам Пират. Чтобы подняться на скользкую от крови палубу и минут пять-десять еще «поприкрывать» отход побратима — как будто он в этом нуждается! Да, формально Герой останется в резерве, а не полезет в сражение, но ведь Стратег отдал приказ, и его нужно исполнить. Что с того, что в процессе придется немного подраться?
Такие вот у меня кровожадные друзья. Гном Гимли и эльф Леголас, которые никак не могут выяснить, кто из них убил больше орков. А главное, они же не видели «Властелина Колец», почему же ведут себя так же, как персонажи оттуда?
Давление Быка на левом фланге оказалось последней соломинкой, которая переломила хребет решительности когурё. Видя, как богатырь с алебардой зачищает уже второй их корабль, с высоких бортов крепости без остановки летят стрелы, а они сами так и не могут никак выйти на абордаж, морские разбойники приняли решение отступить. Все разом: и по флангам, и в центре. Потрепанный флот отошел к резервной сотне вымпелов, стоящих за пределами дальности наших аркбаллист, и там замер. За ними качались на волнах плоты с пехотой. Первые из них уже достигли середины реки, а погрузка на противоположном берегу еще не прекратилась.
— Как их течением не сносит? — спросил я.
Не то чтобы это имело значение для сражения, но вдруг стало интересно. Сотни плотов просто стояли на воде и почти не двигались. А ведь должны были. Даже парусникам и баркасам требовалось много трудов, чтобы удерживаться на месте, что тогда говорить про эти конструкции.
— Якоря, — пояснил Мытарь. — Первый плот выходит на реку и бросает веревку с тяжелым камнем. Затем он отплывает, а за его первую веревку удерживается второй плот. Затем он повторяет действие и проходит дальше. Конечно, с каждым разом его сносит вниз по течению, зато те, кто идет за ним, двигаются как на пароме.
— То есть, если мы им веревки обрежем, они поплывут вниз по течению?
— Конечно.
— Жаль, у нас нет боевых пловцов!
— Боевых пловцов, господин?
— Забудь. Их же нет. Что там по ситуации на передовой?
Первым пришел доклад от Ля Ина, который собирал информацию от своих младших командиров и передавал ее мне. Выходило, что при обстреле крепости лишились от трети до половины личного состава и без подкрепления следующую атаку могут просто не пережить.
Также начались трудности с боеприпасами, которые арбалетчики и артиллеристы расходовали просто в огромных количествах. Ну и плотники были нужны, чтобы поправить кое-какие детали на журавлях и станинах осадных орудий.
Тут же я связался с Прапором, ведающим резервами на суше, и приказал отправить в крепости полторы тысячи арбалетчиков, сотню легкой пехоты с плотницким инструментом и три десятка мер арбалетных болтов и копий для аркбаллист.
— Как думаешь, они отступят? — спросила Юлька, когда я закончил с оргвопросами.
Выглядела она уже получше, хотя по-прежнему предпочитала сидеть, а не стоять. Но личико хоть немного порозовело, а глазки заблестели.
— Я бы отступил, — пожал я плечами. — Но я бы и не полез вот так. Штурмовать берег, даже с таким огромным превосходством в численности… Омаха-бич[1], блин.
Последнее я добавил одними губами и на русском языке.
— А как бы ты поступил? — заинтересовался дядя Шу.
— По обстоятельствам. Много нюансов. Но начал бы с того, что переправил бы на другой берег несколько небольших отрядов задолго до битвы. Держал бы их рассредоточенными до самого сражения, а потом бы обозначил атаку, а им отдал приказ взять ставку генерала. Как вариант. Может быть, заставил бы их распылить силы, обозначив несколько направлений вторжения. Не знаю, в общем, подумать надо. Но у нас же не стоит таких задач пока, верно?
