человеческом обличье. Глеб оказался просто слаб для того, чтобы разделаться с ней без травм. Впрочем, я слышал, что такие убивали и Практиков.
— Дрянные времена были, — вздрогнул Паладин. — Кто в здравом уме отдаст себя на опыты, чтобы стать живым оружием?
— Когда из альтернатив — уничтожение? — хмыкнул оборотень. — Да кто угодно. Мне вот, не повезло просто жить на той территории, которую выбрали для себя Практики. Нас никто не трогал какое-то время, демоны приглашали к себе на службу тех, кто этого хотел, остальные же либо должны были убраться с Севера, оставив все свое имущество, либо выплачивать дань и принять новое подданство. Нашлись те, кого устроило какое-то из этих условий. Я остался, потому что отдавать кому-то ферму, поля, скот на которые я угробил половину жизни, мне не казалось нормальной идеей. А потом пришли люди, эльфы и стали вырезать деревни, говоря, что мы, приняв подданство демонов и поклявшись им в верности, стали порченными и прочий религиозный бред. На моих глазах вырезали всю мою деревню — а это несколько сотен человек. Мужчины, женщины, дети, старики — все, кто хотел жить на той земле, которую мы поколениями обрабатывали со времен первых поселений там. После того как четвертовали мою жену, а детям размозжили головы, больше ничто не связывало меня с людьми. Потому что те, кто заставляют крестьян смотреть на то, как их родных уничтожают со словами: «Мы принесли вам мир, мы с вами не воюем, только с демонами»… Это уже не по-людски. Нас истребляли как зверей. И не только в нашей деревне — по всем окрестностям.
Лаурель почувствовала себя неуютно.
— Нелегко тебе пришлось, — угрюмо произнес Фратер.
— Те из моей деревни, кто видел какое нам «освобождение» уготовано, попытались организовать сопротивление, — меж тем продолжал Олегус. — Нас почти всех перебили, но некоторым, включая меня, удалось сбежать в леса. Мы натолкнулись на карающий отряд Лилит, которая шла навстречу их армии. Так я стал ее воином. А, когда она и другие демоны решили создавать их людей монстров, чтобы компенсировать малочисленность армии, я захотел стать зверем — в отместку за те смерти, которые я видел. Лилит сделала меня и других таких же как я «счастливо уцелевших» оборотнями.
— И что? — тихо спросила Лаурель. — Тебе стало легче от того, что ты превратился в монстра?
— Легче, — без улыбки кивнул оборотень. — Рвать людей и эльфов на части стало легче. Справедливость восторжествовала.
— Но ведь это не вернуло тебе жену и детей, — сказала лучница. — Какая же тут справедливость?
— Как и не вернет в семьи всех тех, кого я разорвал на куски, — оскалился Олегус. — Убийцы невинных получили по заслугам.
— Ты охотился за теми, кто убил твоих родных? — поинтересовался Паладин Бога Виноделия.
— И их, и сотни других, — согласился оборотень. — Отомстил по праву сильного за тех, кто не мог подняться из могилы и сделать это сам.
— Не думал ли ты о том, что среди войск эльфов и людей могли быть те, кто оказался там не по своей воле? — спросила Лаурель. — Кто пришел не убивать ради наслаждения, а…
— Зачем вообще приходить на занятые земли, если ты их уже не контролируешь и считаешь их своими лишь из-за собственной гордыни? — ответил вопросом на вопрос Олегус. — Населению Севера было плевать кто ими правит. При демонах и Практиках даже получше было — нас не обдирали как липку. Хотя, конечно в Темном Королевстве, как тогда назывался Север, были свои заморочки. И ублюдков среди чиновников демонов тоже хватало. Но даже они не шли ни в какое сравнение с крохоборами людей.
— Закончили? — послышался хриплый голос.
Источником его был бледный и безглазый Практик, который со стоном пошевелил одной рукой, напоминая окружающим, что все еще не является трупом, как таковым.
— Да, господин.
— Ты сделал что хотел? Можно уже заняться твоим лечением? — нетерпеливо поинтересовалась лучница.
— Вроде бы… Не совсем то, на что надеялся изначально, но этот чудный новый мир таит в себе столько неизведанного… В общем, хуже точно не будет.
— С тобой все в порядке? — спросила у него Лаурель, мгновенно завладев емкостью с разбавленным в нем гномьим зельем.
По крайней мере допускать ошибку и поить неразведенным лекарством, рассчитанным на более крепкий организм гномов, она не собиралась.
Хватит уже и того, что Фратер сделал так со Слугой, который до сих пор в отключке находится.
— Кха-кха, — закашлялся Глеб. — Лаврушка… Ты делаешь мою жизнь насыщеннее… У меня все тело переломано, болит, кровоточит, внутри пара дырок, глаз нет… Да, у меня все в порядке, не волнуйся.
— Сейчас дам тебе отвар, он поможет в заживлении, — девушка сделала вид будто и не слышала укора от Практика.
Ну, а что?
Не обращать же ей внимание на каждое его замечание, которое он делает потому, что она продемонстрировала свою обеспокоенность его жизнью, не подумав о контексте самого вопроса?
— Опять эту самогонку? — потрескавшиеся губы Глеба скривились от предчувствия неизбежного. — У меня до сих пор на языке вкус, будто мне чью-то мочу влили. А сверху еще и кошки нагадили.
— Примерно из этого ее и делают, — беззаботно произнес Фратер.
— Кха-кха-кха! А вы меня точно не добить решили? Я эту дрянь пить не собираюсь!
— Ты мне живым нужен, — серьезно заявила Лаурель, поднося к его губам полученную жидкость.
— Правда?
— Конечно.
— Нах… Зачем?
— А жениться на мне кто будет?
На лице Плактика появилось такое выражение…
Даже огоньки зеленого света, бьющие из глазниц, словно выражали недоумение и ошарашенность произнесенным.
— Я же говорил, что слишком молод для этого? — неуверенно спросил безглазый человек.
— Зато мне уже не тридцать, — весело произнесла Лаурель. — После того как ты обесчестил меня, заставил быть твоей рабыней, поспособствовал тому, что я отвернулась от своей богини, а я поила тебя с ложечки и перевязывала твои раны, меньшее что ты можешь сделать — жениться на мне!
— Так, — в голосе Практика послышалось что-то недоброе. — Женщина. Отсутствие у меня глаз…
— Трех пальцев, — подсказала Лаурель.
— Трех пальцев, — терпеливо добавил в перечисление Глеб.
Девушка решила помочь ему составить полную картину состояния его организма.
— Куска правого бока…
— Немножко тушки пропало — не порок.
— Куча ран по всему телу…
— Немного подлатать и как новенький буду.
— Ягодиц нет…
— Значит сзади ко мне подкрадываться бессмысленно.
— В общем меня такой мужчина полностью устраивает, — произнесла лучница, наблюдая за мимикой Практика.
— Вот лучше бы мне яйца оторвало, чтобы…
Девушка бесцеремонно принялась действовать, понимая, что ей просто заговаривают зубы.
Глоть.
Глоть.
Глоть.
— Вот и молодец, — произнесла Лаурель, отнимая пустую чашу ото рта
