Решение принято. Его командирской ответственностью. Вызов старших офицеров корабля на тактическую «летучку»: поставить перед фактом, выслушать какие-то соображения специалистов, если что-то осталось неучтённым, раздать указания.
Сомневался ли он? Совсем немного, привычно взвешивая затраты и результаты. И не обязательно въевшимся в голову постперестроечным извращённым прагматизмом, скупердяйничая на невосполнимые средства и ресурсы крейсера. Уже зная план Левченко, он не списывал того, что вице-адмирал будет цепляться до последнего, пытаясь сохранить свой флагман. Что в итоге, в неизбежно скверном развитии ситуации, приведёт вместе с гибелью корабля к большим людским потерям.
Гордей Иванович снизойдёт до личного доведения своих намерений командиру крейсера «Москва», за контекстом которого несложно было угадать невысказанную просьбу: «…можете ли вы, своими боевыми средствами что-то предпринять, чтобы остановить или отсрочить противника»?
— Эта его затея — двинуть линкор к норвежским берегам, типа «никто не заметит», не сработает, — комментировал каперанг штурману, — при наличии у противника радаров попытка заранее муторная и с мизерными шансами. Шесть узлов это медленно, очень медленно. Далеко уйти не успеет.
Штурман уже расстелил на столе в кают-компании карту, наметил по предложенному командиром плану действий «курсовые пунктиры», начав проводить предварительные вычисления.
Кого-то из вызванных «бычков» еще не было — не столь важно — нетерпеливо отбарабанив пальцами по столу, кэп решительно начал:
— Это мы сделаем финт. Эскадра пусть ползёт. Под взглядом эсминца. Мы же на хорошем ходу удалимся за радиогоризонт, склонившись к югу, совершив обходной крюк. И выйдем на британское соединение как бы со стороны норвежских берегов. С юго-запада. Чтобы ударить «Вихрем». Среди офицеров пробежало оживление.
— Вот смотрите, — кэп привлёк всех к карте с уже намеченной траекторией движения, — примерно вот здесь, загодя, вскинем «Камова» на РЛС-обзор — нам нужно будет удостовериться, что противник следует тем же курсом, скоростью, и не изменил походный порядок. Обновляем расчёты выхода на рубеж атаки и следуем далее, по-прежнему оставаясь вне видимости и обнаружения. Практически дадим им самим накатить на нужную нам дистанцию.
Народ изучал, переговариваясь.
Сам Скопин подумал, что в его плане тут есть один «узкий» момент:
«Пока мы будем оббегать свой „крюк“, англичане возьмут да и выдвинут быстроходные корабли во главе с „Кинг Джорджем“, догнав и устроим трёпку Левченко».
Но не стал сейчас говорить об этом, надеясь, что если противник и планирует подобный бросок, то позже, достаточно сократив дистанцию с советской эскадрой, чтобы минимизировать зазор взаимной поддержки между своим авангардным отрядом и тихоходным кораблями соединения. Так было бы тактически правильно.
«Мы же должны успеть сделать всё раньше».
— Допустим, они запеленгуют вертолётную РЛС?.. — высказал, наверное, общее сомнение командир радиотехнического дивизиона.
— Возможно. Вопрос, как отреагируют. Мощные дециметровые корабельные РЛС «Ангара» и «Восход» они уже наверняка «запомнили». Вертолётный радар другого диапазона. И импульс там не более 55 кВт. Я сейчас даже не говорю, что излучение с «вертушки» может быть идентифицировано как работа самолётного радара. Не настолько я высокого мнения о британских пеленгаторах и специалистах.
Здесь все вроде бы как согласились, хотя начальник РТС вновь заметит, что, зная какие диапазоны сейчас наиболее распространены на флотах, запеленговать сантиметровые частоты британцам как раз-таки будет менее проблемно.
— Далее. Само соединение противника, как мы обратили внимание, придерживается радиомолчания, отключив свои радарные установки на излучение. Поэтому, когда мы выйдем из «тени» радногоризонта, нас не должны засечь вплоть до рубежа атаки.
— А если всё-таки к тому времени, когда мы уже сблизимся, они станут периодически вмазать' горизонт РЛС, например, с эсминцев эскорта?
— Да, я помню: ни один план не выдерживает столкновения с реальностью и не застрахован от случайностей. Если уловим работу радаров… берег относительно близко, мало кто тут идёт каботажным трафиком. Можем изобразить тихоходную 12-узловую одиночную цель. Тем паче будем идти с неочевидного направления, курсом уловного сближения, м-да, — кэп с ухмылкой почесал подбородок, — жаль, что мы присесть не можем, а то надстройка уж больно высока. Или подкрасться из-за угла. Островок бы нам…
…мечтательной интонацией про островок Скопин вдруг вспомнил, как они ловко на здоровенном ТАРКР лавировали средн архипелагов в южной части Тихого океана. Даже вздохнул, памятью: во, было дело!.. Вмешался штурман:
— Всё это имеет смысл лишь при определённых обстоятельствах и если мы обратим на себя внимание раньше расчётного. На данном же этапе нам известно: британское соединение придерживается достаточно компактного походного построения. Как я полагаю связано это с необходимостью противолодочного эскортирования, стянув кольцо охранения. Овцы пасут стадо.
— И это очень хорошо, — снова вступил кэп, — в плане накрыть побольше одним ударом ЯБЧ. Опираясь на пассивность британцев в плане радиолокации, считаю, что ничто нам не помешает быстро, хорошим ходом, сблизиться на дистанцию удара. Совершаем пуск и быстро же уходим.
И посмотрел на подчинённых. С вызовом. Потому что именно на этом этапе был риск. И немалый. 24 километра заявленной дальности действия «Вихря» это откровенно маловато. Придётся слишком близко подойти к противнику, у которого вполне себе дальнобойная артиллерия. «Двадцать четыре кэмэ» для тяжёлых британских крейсеров, коли таковые есть в составе вражеской эскадры, с их 203-мм главного калибра, это, конечно, им на предел, но ГК линкоров перекрывают это расстояние с лихвой.
Здесь снова напомнил о своём предложении установить ядерную боевую часть на ракету комплекса «Шторм» офицер-специалист б-го отдела РТБ, что позволило бы стрелять с безопасной дистанции. Скопин и в этот раз ответил отказом.
— Нет, — покачал головой, прекрасно видя разочарование офицера, желавшего себя проявить, — я не сомневаюсь в вашей компетенции, товарищ старший лейтенант. Я сомневаюсь в компетенции металла, поставленного в нештатную задачу. Считайте что у меня чуйка и паранойя, что что-то пойдёт не так с этой переделкой. Потеряем ценный и невосполнимый 40-кнлотонный боеприпас впустую. Но дело даже не в этом. Немаловажная составляющая применения именно РПК «Вихрь» — сброс ракетой СБЧ* в точке поражения, предустановленной перед стартом на нужную глубину подрыва. Основное поражение кораблям будет нанесено мощной гидроударной волной.
* Специальная боевая часть, ядерная.
Особист подойдёт, опоздав, сядет напротив, заговорив тихо, стараясь приватно — из кают-компании ещё не разошлись:
— Вы знали, что если бы на то не было технической необходимости, на эту операцию с корабля изъяли бы все спецбоеприпасы?
— Могу понять, — ответит Скопин, — окажись мы согласно плану в исходной точке плюс-минус 2016 года, «летучий голландец» с ядерным оружием на борту мог бы спровоцировать непредвиденные конфронтации. В зависимости от ситуации.
Глянув исподлобья:
— А у вас, товарищ полковник, весьма своеобразная манера начинать с предисловия. Давайте уж прямо…
— Хорошо: так ли необходимо и оправдано расходовать ядерный заряд? Это будет уже второе боевое применение, — увидев реакцию командира корабля, полковник как бы примиряюще поднял ладонь, — я ни в коем разе не посягаю на вашу компетенцию, наше положение и в самом деле, наверное, требует действовать по новым правилам. Тем не менее, в полученном мною перед отправкой досье вы характеризуетесь, как человек, склонный к быстрым и порой радикальным решениям, и у меня есть определённые инструкции именно на подобные случай. Верите, нет, но я продолжаю вести письменную отчётную работу, уж не знаю, дойдёт ли всё до вышестоящего адресата. Вы же понимаете…
