— Карл Густавович меня домой отправи–и–ит…
— И правильно отправит, — утешил я девушку. — Чтобы в дальнейшем неповадно было.
— А я не хочу–у–у…
— А кто хочет? Что же вы Лизхен все бегаете?
— И ничего я не бегаю.
— Из Франции самовольно сбежала?
— Нет… да…
— Из госпиталя сбежала?
Лиза промолчала, очень ненатурально всхлипнула, а потом вкрадчиво поинтересовалась:
— А можно я с вами побуду Михаил Александрович?
— В смысле, Елизавета Георгиевна?
— Вот вы куда собираетесь?
— К людям.
— Вот и я с вами.
Я сделал вид, что поглощен тяжкими раздумьями, а потом неохотно согласился:
— Ладно Лизхен, так уж и быть. Но, требую беспрекословного послушания, а иначе…
— Так точно ваше благородие! — Лиза довольно улыбнулась и взяла под козырек.
— К пустой голове руку не прикладывают, а сейчас завтракайте и собирайтесь. И пожалуйста, смените это ваш балахон на гражданскую одежду… — я развернулся и пошел собирать скот, твердо решив завезти девчонку в тот самый госпиталь, куда она так не хочет. И уговорить главврача, сильно ее не ругать. Девушка она хорошая, местами вообще замечательная, даже нравится мне, но с собой ее таскать, я не хочу и не буду. Обузы мне на шею, еще не хватало. А вообще посмотрим, у самого особого желания воевать нет, навоевался уже, да и вроде как, не моя это война.
С матюгами запряг быков, а коняшек просто увязал цугом за повозкой. Каракового жеребца и симпатичную белую кобылку сразу оседлал — а вдруг быстро сваливать придется. Потом занялся собой. Закончив, глянул в котел с водой…
Ух, молодец. Настоящий доброволец. Бравый детина славянской наружности в образе милитари. На головушке фетровая широкополая шляпа, с загнутым с одной стороны полем. Защитного цвета френч с накладными карманами. Под ним, оливковая блуза и шейный платок, а поверху его, еще шемах. Образ завершали высокие кавалерийские сапоги с голенищами бутылками и бриджи с неширокими галифе усиленные в нужных местах мягкой и прочной кожей. Как там у Хаггарда его путешественника по Африке звали? Не помню, но я сейчас — вылитый он.
Полностью удовлетворился своим видом, затем принялся подгонять и собирать снаряжение. Маузер в деревянной кобуре через плечо, на пояс нож, флягу и пару подсумков с патронами к Винчестеру. Экипироваться решил пока им — полегче винтарь, да и патронов к нему хватает. Так, что еще? Планшет с картой и еще один патронташ через грудь. Всю остальную снарягу в седельные сумки. Туда же, еще пару фляг и немного провизии. Дробан в седельную кобуру. Ну вот, вроде и все? Нет, не все, Лизкину кобылку надо экипировать подобным образом и приготовить поклажу для заводных лошадок. Зараза, еще с места не тронулись, а уже устал как собака.
— Я готова! — Из фургона горделиво выплыла Елизавета и очевидно ожидая публичного проявления восхищения, застыла в весьма эффектной позе. Ручка в бок, ножка немного на отлете, личико просто светится осознанием собственной элегантности. Ох уж мне эти женщины — право дело, не вижу никаких различий между дамочками двадцать первого столетия и нынешними мадамами. Время идет, а сущность совершенно не меняется. Хотя признаю, выглядит Лизхен сногсшибательно.
Небольшая шляпка с черными кудрявыми перышками, коротенькая курточка, длинная юбка–брюки и замшевые сапожки на невысоких каблучках. На широком поясе, кобура тисненой кожи с небольшим револьверчиком и охотничий нож. Ну и дамская сумочка стилизованная под охотничий ягдташ, куда без нее. Да, вуалетку на шляпке забыл. Словом, хороша чертовка. Неожиданно поймал себя на мысли: если вдруг, каким–то чудом, меня занесет обратно в двадцать первый век, то я совсем не против забрать ее с собой…
— Что, плохо? — Сморщила носик Лиза, так и не дождавшись бурных рукоплесканий.
— Нормально… — я подошел, накрутил ей на шею свой шемах и поинтересовался. — Где ваша винтовка и патроны к ней?
— Там… — затянутый в изящную перчатку пальчик указала на фургон. — А зачем?
— Вы на войне или как? — Я застегнул на ней патронташ, повесил на плечо карабин и не удержавшись, добавил на пояс флягу. — Итак, оружие держать всегда под рукой, быть готовой по команде стрелять на поражение. Вот вам еще бинокль — назначаетесь впередсмотрящей. Понятно?
— Понятно… — уныло согласилась Лиза. — А если?..
— Отставить. Не слышу?
— Так точно… — Совсем разуверилась в своих женских чарах молодая докторша и вдруг, в сердцах выпалила. — Ну скажите мне комплимент? Жалко что ли?
— Вы просто очаровательны Лизхен. А теперь марш в фургон!
Проконтролировать приказ я не смог, так как за спиной раздался шорох сухой травы. Развернулся выхватывая маузер и увидел загорелого до черна, бородатого здоровяка в шляпе, очень похожей на мою, только неимоверно потрепанной. Мужик мирно лыбился, винтовка висела у него за плечом, а в руках он держал повод могучего вороного коня. За ним застыли три чернокожих оборванца, до предела нагруженные поклажей, а четвертый, держал над мужичком зонтик от солнца.
Ну ни хрена себе картинка угнетателей и угнетаемых. Вот и буры пожаловали…
Бородач вежливо кивнул мне и что–то неразборчиво пробасил. Я попробовал перевести и понял, что фраза неожиданно нецензурная — что–то вроде: член тебе в дых. Это как понимать, образина ты бородатая?
От конфуза спасла Лизавета. Девушка мило пожелала здоровяку того же и жестом пригласила к нашему бивуаку.
— Чего он сказал–то? — шепнул я ей. — Если обругал, так и скажи. Я ему…
— Добрый день… — прыснула дева. — Это на африкаанс[17]. Михаил Александрович, будет невежливо, если мы его кофием не напоим. Обычаи такие местные. Да и потом, совсем не мешает новости узнать.
— Не мешает, — охотно согласился я. — Это дело нужное…
Мы чинно расселись вокруг костерка на который Лизавета немедленно пристроила кофейник. Пристроила и скромно примостилась рядом со мной. Да еще ручки на коленках сложила — словно примерная школьница.
Затем по очереди представились друг другу, в следствии чего я узнал, что имею дело с Яапом ван Груде, фермером из окрестностей Блумфонтейна. И все. На этом у африканера закончился лимит слов, он извлек длинную трубку, набил ее и окутался тучкой ядреного табачного дыма.
Я недолго подумал и тоже раскурил сигару. Лизавета страдальчески морщилась, но отодвигаться от меня не собиралась. Чернокожие сбились кучкой в сторонке и с опаской на нас посматривали. Я по инерции, было совсем собрался пригласить их к костру, но потом живенько прогнал эту мысль к чертям собачим. Не поймут… и кажется, правильно сделают. Время такое — ни хрена не толерантное.
Забулькал кофейник, Лизочка изображая гостеприимную хозяйку, разлила по кружкам кофе. Бур немедленно оживился, пробормотал какую–то молитву, перекрестился и шумно хлебнул огненной крепчайшей жижи.
Я краям глаза следил за Лизхен — девчонка уже успела пообтесаться здесь. Дева тоже перекрестилась и демонстративно прочитала молитву. Пришлось повторять… и кажется не зря, африканер довольно кивнул, узрев наше представление. М-да… буры они… как бы это сказать? Упоротые кальвинисты[18], вплоть до полного фанатизма, но как ни странно — очень веротерпимые. Конечно не ко всем религиям, но христиан разных конфессий очень даже жалуют, а любую, показательно–образцовую набожность, принимают как должное.
Докурив, африканер громогласно прокашлялся, выбил и спрятал трубку, а потом на достаточно правильном немецком языке поинтересовался:
— Как ваши дела герр Михаэль?
— Хвала Господу нашему, неплохо, — я не преминул еще раз перекреститься. — А как ваши герр Яапп? Здоров ли скот? Родит ли земля?
— Хвала Господу, все хорошо… — бур удовлетворенно покивал головой. — Намедни дочка благополучно разрешилась мальчиком. Окрестили Питером.
— Хорошее, богоугодное имя… — несанкционированно влезла в разговор Лизавета. — Нашего царя так звали.
Африканер мазнул по ней взглядом, нейтрально вежливо кивнул и начисто игнорируя девицу, поинтересовался у меня:
— Куда вы следуете герр Михаэль?
— В Блумфонтейн, герр Яапп… — я не стал скрывать цель нашего путешествия, но про историю с ранеными умолчал. Мало ли как он среагирует?
Герр ван Груде обрадованно крякнул, потом устыдился своей невоздержанности и предложил:
— Не будете ли вы возражать, если я составлю вам компанию? Я следую домой в желании успеть на крестины внука.
Меня так и подмывало спросить у него, откуда он следует, но не стал — и так было все ясно — из–под Кимберли или Пардеберга. Счел бородач, что надо сгонять на крестины — так и сделал. А война подождет. М-дя… ох и вояки… Ладно, пусть с нами едет, не жалко. Может наконец разродится какой–нибудь интересной информацией.
