он разрешил мне покопаться в его сокровищнице, и я с удивлением достала каталог картин уничтоженных временем, но оставшихся в памяти людей. Каталог собрал неизвестный автор, не обозначив временной период собранных картин. Я открыла его и не смогла сдержать возгласа восхищения. Моим глазам предстали знакомые сюжеты. Это были изображения полотен, которые никак не могли пережить тысячелетия, но вот они в каталоге и я держу его в руках.
– Это же «Звёздная ночь» постимпрессиониста Винсента Ван Гога, он написал её в лечебнице Сен-Пол. А это Василий Верещагин и его «Апофеоз войны». Сам художник с сарказмом называл полотно «натюрмортом». Символ смерти и опустошения, – продолжила с интересом листать каталог. – Не может быть, голландский художник Вильям Хенритс его работы акрилом и пастелью известны всему миру в виде постеров и литографии.
Вего подошёл поближе, и встал у меня за спиной, разглядывая то, чем я так восхищалась. Опомнившись, вспомнила кто я и где, здешняя Влада ничего не могла знать о художниках до отсчёта новой жизни на Лериане по причине того, что от них сохранились лишь изображения, некоторые частично.
– Ты знаешь этих художников?
Я молчала, не зная, что сказать.
– Влада мне семьдесят и ты можешь не говорить, откуда у тебя такая информация, просто расскажи что знаешь. Представляешь, одной разгаданной тайной на планете станет больше.
Я понимала его желание, а может ну их секреты. У меня потеря памяти это официально зарегистрированная хронами и врачом. Кто сможет доказать обратное, очень удобно тут помню, здесь знаю, а откуда не помню. Мы сели за стол, я листала каталог и называла художников, которых знала, комментируя их жизнь не озвучивая годы, когда они работали над своими картинами. Таких оказалось ещё трое, а всего каталог включал в себя пятьдесят две картины неизвестных авторов.
– Ты знаешь, здесь собраны картины тех художников, работы которых причисляются ко времени до отсчёта нашего. О том, что было до уничтожения мира, под названием Земля знают ничтожно мало, ты обладаешь невероятными знаниями.
Ну, дед, ну молодец, точно что-то задумал, аукнется мне моя откровенность непредсказуемыми событиями.
– Мы столько лет жили многого не зная, а тут ты.
– Давайте мы не будем торопиться с выводами, у меня потеря памяти и возможно это сдвиг в голове рождает буйство фантазии.
Вего Томсан обиделся.
– Что я фантазии от реальных знаний не отличу.
На этом наш вечер закончился, я решила пока не заходить к деду пусть успокоится, у меня хватает подопечных и есть чем заниматься.
***
Инком я приобрела свой, а казённый сдала и теперь могла свободно посещать любые интересующие меня странички, что стало привычным времяпрепровождением перед сном, я даже зарегистрировалась в лерианской социальной сети кругоВерть. Там я присоединилась к группе учащихся в академии искусств и частенько читала о происходящем в студенческой жизни. На это меня сподвигли последние события заставившие вспомнить о том, что свою жизнь я планировала посвятить искусству.
Вызов в центр социальной защиты от Линды оказался неожиданным. Насколько знаю, жалоб на меня нет, я даже с Лисой Марш договорились. Я слежу для неё за соседями, а она рассказывает обо всём подозрительном. Тут главное вовремя отключить мозг и поддакивать. Вего нажаловался, так странно, что моему куратору, ранее не замечен был в желании мелко мстить за непонимание. Ехать пришлось через весь город. Линда, как всегда, приветливо кивнула.
– Наконец приехала, иди за мной.
– К моей работе есть претензии?
Мы шли по пустому коридору.
– Дело не касается работы.
Я замедлила шаг, на что Линда быстро отреагировала и нетерпеливо потянула меня за руку, заставляя ускорить шаг.
– Тебя ждут, поторопись.
– Кто ждёт?
– Андрий Волховский.
– Я должна знать кто это?
– Неважно знаешь ты или нет, достаточно, что он знает о тебе, а это уже само по себе удача.
– Он хочет удочерить меня?
– Не смешно.
Про её шутки тоже хотелось сказать именно эту фразу.
– Тогда что?
Линда всё-таки рассердилась.
– Тебе видней, что ты натворила, а мне не докладывали. Сказано привести вот и веду.
– А наручники зачем?
У Линды на поясе висел этот железный предмет, который странно смотрелся на фоне простого платья.
– Довели.
Кто уточнять не стала, но я догадывалась, новые сотрудники не желающие понять несоответствие зарплаты с нелёгким трудом. Возможно, у неё припрятана где-то плёточка, в чисто воспитательных целях.
– Всё, пришли.
Линда втолкнула меня в кабинет, где сидело три человека, знакомая картина как при проверке знаний, казалось, она была вечность назад. Я стояла и не знала что делать.
– Девушка, что же вы встали у дверей. Проходите. Присаживайтесь. Разговор будет долгий.
От волнения ноги ослабли и на предложенный стул я плюхнулась.
– Меня зовут Андрий Волховский.
– Влада.
– Я историк искусствовед, директор академии искусств. Справа от меня представитель медицины, гений в области исследований мозговой деятельности человека Симон Ветров.
Только этого мне не хватало. Выглядел Ветров лет на сорок с шикарной шевелюрой и тонкими чертами лица он мог считаться привлекательным, если бы не глаза рентгены просвечивающие насквозь и это вполне реально. Многие врачи устанавливают электронные чипы, подключая их к медицинскому оборудованию, что позволяет просканировать пациента в любой точке планеты, облегчая врачу первичный осмотр больного. Я поёжилась под его взглядом.
– Слева от меня Генри Шток контролирующее лицо, правовед из хронов. Теперь, когда мы представились, друг другу перейдём к тому ради чего здесь собрались. Думаю, вы уже догадываетесь о причинах этого.
У меня была одна версия и только один человек, который мог рассказать про меня.
– Вего Томсан?
– Вы правы и нам очень хочется знать, насколько можно верить его рассказам о вас. Не скрою, я слышал о случаях, когда после травм головы люди начинали говорить странные вещи, убежденные в своей правоте.
В хаосе мыслей была только одна правильная, рано или поздно придётся рассказать печальную историю моего перемещения сюда и тогда останется надеяться, что меня не начнут лечить.
– Молчите, что же я понимаю вас. Что скажите Симон?
– То, что я вижу, говорит о том, что мозг не получал травм и сотрясений, отёков и опухолей не наблюдаю. Возможно, что-то выяснится при более детальном обследовании. Вы получали травмы головы?
Я отрицательно покачала головой.
– Точно знаете?
Пришлось ответить.
– Насколько помню.
Правовед вносил на инком нашу беседу, поставив его на запись. Сейчас наговоришь всего, а потом не откажешься, не скажешь, что ни так поняли, техника записывает точно. Андрий продолжил.
– Посмотрите каталог и скажите, какие картины вам знакомы.
Я задумчиво листала тонкую брошюрку, здесь были собраны картины
