Ну и мои личные проблемы — спасти девушку-мечту всей моей жизни, выжить в конце концов, а ещё решить вопрос с собственным возвращением в мою реальность…
Сложнааааа…
Такие мысли не давали заснуть, но я при этом был очень уставший, отчего реальность со сном стали путаться. Я впал в то самое состояние между сновидением и явью, когда любой бред подсознания воспринимается как должное, и ты не отдаёшь себе в этом отчета.
Меня опять «накрыло» такими знакомыми, но незнакомыми образами из приграничья со сном, что я по привычке уже ожидал увидеть как минимум Кота. Но ничего такого не было. Какое-то гнетущее состояние всё накапливалось и накапливалось, спиной я почувствовал смутную угрозу, но не мог повернуться на другой бок, меня как будто что-то «заморозило» в той позе, что я лежал. Спина заледенела от ужаса и напряжения, и в голове тут же всплыли картинки того места во дворце, где мои мураши спешно грузили манатки на кирпичи для скорейшей эвакуации с пятой точки пониже спины, когда мы с Маяком спешно пробегали то жуткое место с непонятно от чего мёртвыми военными. Какая-то лютая дичь с этими аномалиями творится у них на территории Цитадели, промелькнула в голове разумная мысль, а потом я отстранённо подумал, что утром меня найдут такого же, как те вояки с ужасом на лице. Печально кончить свою жизнь так неприглядно.
Ашопаделать? Я ведь всё равно даже мизинцем пошевелить не могу. На задворках сознания я уловил отблески паники Охкоа, который, как и я, ничего не мог сделать, находясь в моём теле. Зато он прекрасно чувствовал все отголоски моего ужаса. Так себе впечатления на ночь глядя.
И я вновь ощутил то самое чувство, кода осознался в искусственной коме там, на Земле.
Я как будто продирался сквозь липкую тёмную пустоту, наполненную чем-то невидимым и не осязаемым. Волевыми усилиями я старался прорваться туда, за край. Я всеми фибрами души стремился избавиться от этого ощущения, как и тогда. И я знал, что назад пути нет, надо только вперёд, на ту сторону, в ту реальность. Сзади пустота. Для меня там нет ничего, хоть я и есть там. Я останусь там, вероятно, но я должен попасть в реальность снов.
Но тут меня резко выкинуло обратно. В последнее мгновение борьбы с тем местом за право «быть» я увидел серую когтистую, но изящную руку, при взгляде на которую сразу возникало слово «благородный», именно она вытолкнула меня обратно, в наш мини-лагерь, где я пытался заснуть, как мои товарищи.
Я закричал, подорвавшись вверх с пола, вместе со мной кричал в моём сознании дух Охкоа. И я не понимал, кто из нас кричит в реальности, настолько слитно и безысходно мы оба вопили, что есть мочи. Наш синхронный вой, переходящий в стон, разбудил змеевиков, за ними следом подскочил Маяк, и девушки с Дрейком тоже начали недоумённо оглядываться, пытаясь понять, что происходит.
В темноте было не понять, кто где, но мой виар услужливо подключил интерфейс дополненной реальности, и я стал видеть как через прибор ночного видения. Правда, мне это почти не помогло, потому что то, что я чувствовал, несчастный виар не мог отобразить на своих датчиках.
Я в сердцах отключил интерфейс, потому что он перекрывал слабо льющийся свет от псевдо-окон наверху, и тоже увидел то, отчего все уже несколько мгновений молчали.
Наша реальность прогибалась под давлением какой-то силы, с той стороны реальности, где я помнил НИЧТО из гипера, кто-то продавливал такую упругую, но хрупкую мембрану, разделяющую нас. Эта мембрана приобрела вид водной глади, вертикально застывшей перед нами, и через неё начала вычерчиваться та самая когтистая рука угольно-черного цвета, через которую можно было бы и звезды увидать, если бы они там были.
Но вот настал момент, когда такие тягучие вечные секунды превратились в стремительный поток времени, сквозь который молниеносно произошло несколько событий.
Все наши, кто был вооружён и опасен (это я мужскую часть группы имею в виду) стали в стойку, направив на это явление своё оружие — Маяк свой феноменальный плазмоган, змеевики и девчонки свои полуавтоматы и автоматы, и даже Дрейк свой бластер дрожащими руками поднял. Мужик растёт, что надо!
В то же время ткань реальности прорвалась и перед нами предстал внушительный, выше нашего Маяка (я уже о себе молчу) изящный в своей грациозности, мощный и внушающий трепет исходящей от него аурой ужаса, серокожий, с надменным взглядом из-под полуприкрытых век, держащий в руке великолепный меч иссиня-чёрного цвета … эльф?!
И в этот же момент, когда мы все успели запечатлеть эту картину маслом «приплыли» во всех лицах и позах, чёрный портал за спиной этого невообразимого эльфа свернулся воронкой в мою сторону (ну вот, блэт, почему именно в мою-то, а?!) и накрыл меня с головой непроницаемым куполом.
И я опять не могу пошевелить даже мизинцем, даже хотя бы мизинцем ноги, и меня тянет в неизвестность через эту кромешную тьму. Моё тело, и моё сознание как будто растягивает в длину и ширину, и в тот же миг как будто сплющивает в невообразимо маленькую точку пространства. «Так вот как чувствует себя точка сингулярности», — умудрился подумать я в этот психоделический момент.
И что ж меня заносит-то вечно, неизвестно куда и неизвестно зачем?.. Я понял, что меня опять куда-то в другой мир перебросило, и я снова буду попаданцем. Только вот для своих товарищей я теперь «пропаданец», хаха.
Ну нет, я на второй заход не согласен! Тем более, если меня опять будут воскрешать без моего на то письменного разрешения и пихать в блудняки с неизвестной предысторией! Мама, роди меня обратно, во всех смыслах этого слова.
Думать в состоянии сингулярности — это незабываемое впечатление, которое я тут же забыл, как только очутился в новом месте.
Глава 4
Думать в состоянии сингулярности — это незабываемое впечатление, которое я тут же забыл, как только очутился в новом месте.
И забыл не потому, что место оказалось феноменальным, а просто такие вещи не удержать в сознании, после того, как их испытаешь лично.
Хотя место тоже было феноменальным, чего уж тут греха таить.
Если я скажу, что впечатлился, это значит, я ничего не скажу. Я реально офигел. Офигел от помпезности и пафоса, понял, что хозяева этого дворца пытались показать, кто тут самый богатый и самый главный, самый страшный и самый влиятельный. Ну, в целом, я это всё увидел.
Начнём с того, что я сидел в жемчужно-белом круге, что был вычерчен чем-то неопознаваемым на иссиня-чёрном мраморе и светился ласковым тихим светом. Этот круг был метров пять в диаметре, а за ним стояли… нет, не люди! Такие же существа, как тот, которого занесло по обмену в мир, откуда меня выдернули. Своим тот мир я пока назвать не мог, всё же хрен знает, какую я там роль играю, и чем вообще всё это попаданство закончится.
Я, конечно, читал книжки про попаданцев, и прекрасно знаю, что попаданцами становятся безвозвратно и навсегда. Люди сначала умирают, и как бы перерождаются в новом мире, новом теле со старыми знаниями и навыками, и в основном в средневековье какое-нибудь, с волшебными примочками. А у меня какой-то не тот случай — там, откуда я попал в первый мир, я был жив, меня просто в него затянуло, как и сюда.
А видел я молчаливые тёмные фигуры серокожих эльфов, как капли воды похожих на того, первого, из-за которого я здесь и очутился. Одеты они были в рясы до пола, неразличимого тоже тёмного цвета, но не такие черные как пол или колонны. Свои руки они, как монахи, прятали в просторных рукавах одежды, тела я их не видел из-за тех же ряс, только лица. Серые, с полуприкрытыми глазами, что внимательно следили за каждым моим действием. Остроухие. Именно поэтому я и решил, что они эльфы. В точности как на картинках про эльфов. Только что-то в строении этих их ушей ещё заставляло думать о вампирах, да и когтистая лапа того первого из портала, тоже намекала на это.
Так вот, о «здесь». Моё новое место «попадания» кольцом окружали множество не-людей, как будто был создан круг призыва (или переноса?), в который я и попал.
