сильней всего – когда исчезает свет, исчезают и тени. Ее ты боишься? Своей тени? А знаешь, кто тень короля? – рассмеялась Королева. – Хватит. Сегодня, здесь и сейчас это закончится. Ты или я. Ариадна или Крысиный Король.
Он пел; дождь поливал его морды; он пел; он бежал, а когти его вырывали из земли комья грязи величиной с голову; пел – голос его, невыразимо чистый, хрустальный, звенящий, летел над Ареной ледяным декабрьским ветром; пел, когда Игорь ударил его – я видела, как железнодорожник взмахнул копьем – серебряный росчерк на фоне свинцового неба; пел, когда Рихард напал сбоку; пел, когда оба охотника упали, отброшенные назад ленивым движением лап; пел, когда бросился на меня – как гора обрушилась – и в тот миг я поняла смысл его песни.
Я будто заглянула в самую суть Крысиного Короля. Увидела его мысли – они походили на рой надоедливых мух, жужжащих в тесной комнате его сознания. Он не мог от них отделаться – никак, они не давали ему покоя, мучили его, и не было сил им сопротивляться. Одной из них была я – Ариадна. Он любил меня, всеми семью сердцами, неистовой извращенной любовью, отвратительной настолько, что она не имела права существовать – нигде и никогда. Другие его мысли были не лучше. Убей, жужжала одна муха. Разорви на части – твердила другая. Напейся крови – третья. И Крысиный Король, их раб, не мог не подчиниться.
– Да здравствует Королева. – Полная звенящей жалости и тяжелого холодного презрения, я уперла древко в песок, а острие направила в центр черной тучи.
Копье выбило из рук, когда он навалился на него. Я упала на спину, а потом меня накрыло волной – обжигающе-горячей, соленой, красной – кровь Крысиного Короля лилась на меня, на мокрый песок Арены, смешиваясь с грязью, растворяясь в ней.
Остальное я помню смутно: Рихард и Игорь, живые, помогают мне встать; их копья тоже красные – когда Крысиный Король налетел на меня, они смогли подобраться к нему сзади; дождь смывает кровь с моего лица; черная туша чудовища на мокром песке, Игорь выдергивает из нее мое копье, протягивает, но я не могу удержать; ликуют, заходятся, бьются в экстазе трибуны; мое имя гремит со всех сторон, и, кажется, я машу им – этим людям, которым было все равно, кто победит – человек или чудовище – они бы так же приветствовали Крысиного Короля, убей он меня; и не чувствую ни радости, ни удовлетворения, ни печали – ничего.
Дверь, сквозь которую Крысиный Король прошел на Арену, начала опускаться. Я повернулась на шорох и увидела за ней лестницу, уходящую вниз в темноту.
– Игорь, Рихард, нам надо… – Я не договорила. Монах, высоко подняв окровавленное копье, шел к противоположной двери – там толпились люди, улыбки сияли на их лицах, цветы в их руках дразнили сладостным ароматом. За спинами людей я заметила настоящий фонтан – пронизанные солнечным светом струи падали в каменный резервуар из открытых ртов серебряной копии Крысиного Короля. Игорь оставался на месте – возле поверженного монстра. Он тоже нашел свое место в Башне – поняла я.
Дверь закрылась наполовину. Подхватив с песка свое копье, я со всех ног бросилась к ней. Едва успела – стоило пролезть под дверью, ворота с металлическим лязгом захлопнулись.
Убить чудовище – не значит вырваться из Башни.
У нее таких сотни – на место павшего придет новое, сильнее и злее.
Но теперь у меня есть оружие, и значит, следующему Крысиному Королю стоит подумать дважды, прежде чем связываться со мной.
Башня – это
Меня зовут Ариадна, мне двадцать пять лет, и я верю – выход есть.
Надо идти. С этажа на этаж. С лестницы на лестницу.
Ступенька за ступенькой.
