Я развел руками и еще раз спросил, чего ради несемся так, будто за нами гонятся. А Гидеон протянул мне вторую бумажку.
«На поезд опаздываем. Захар контракт добыл на охрану артели ювелиров. Что-то богатое в Москву везут. Дорога длинная, места неспокойные».
Глава 4
В какой именно город мы едем, я не услышал. Слух возвращался быстро, но не настолько, чтобы понять, что значит Гидеоновское: Бубубрийск, а писать на бумажке никто не стал.
Когда въехали в город, еще была глубокая ночь. Средний, ближе к маленькому провинциальный городок. По набору и размеру зданий очень напоминал Белый Яр, только улиц было меньше. Мы въехали в городок и как-то сразу оказались на некоем центральном проспекте. Минимум света, пара пьяниц ковыляет куда-то, забывая слова, но продолжая петь какой-то романсик. Тощая дворняжка проводила нас внимательным взглядом, но бежать не стала. Тяфкнула для порядка и полезла под крыльцо.
Город еще спал.
Через равные, на мой взгляд, довольно большие промежутки блестели фонари «святого» света. Приветливо горели окна в трактире, а по окнам бегали тени с большими пивными кружками. Разговоров я не слышал, но тени замерли и расступились, когда в трактир вбежали Гидеон со Стечей. Что-то по-быстрому там перетерли и вернулись с двумя бочонками пива. Может, и хорошо, что я плохо слышал, хотя бубнешь Захара даже вибрацией через кузов передался.
Успокоился он только на следующей остановке — еще одно здание, где горел свет и перед входом курили люди. Местное отделение Ордена, в котором нужно было отметиться и взять какие-то документы по заказу. Святоша с управляющим ушли вместе, перекинулись парой слов, встретив кого-то знакомого на входе, и скрылись за дверью.
Я посмотрел на спящую Банши и вышел размяться. Блондинка до сих не отошла после своего выброса силы. Переживала, ждала чтобы я очнулся, а потом больше не смогла сдерживать себя и, вжавшись в уголок, тихонько засопела. И спала до сих пор, постепенно оттаивая. Бледность отступила, а дыхание выровнялось.
Хорошо! Я наслаждался довольно теплой ночью и приятно холодившим снегом, неспешно кружившим большими хлопьями.
Заметил, что на нас косятся охотники, чинившие свою моторку на парковке возле отделения. Парочка местных вальяжно, будто сейчас мобилу отбирать будут, подвалили к «буханке» и стали ее рассматривать, комментировать и посмеиваться. Что-то они там пробубнили в наш адрес, я переспросил, но ответила «буханка».
Рявкнула мотором и пробуксовала, врубая задний ход, колесами, окатив охотников грязным снегом. Мужики сначала возбухли, но, заметив, что за рулем никого нет, по-тихому сдали назад.
Я пожал плечами, озираясь по сторонам в поисках круглосуточного супермаркета. Желательно оружейного, ибо в очередной раз испытывал нехватку огневой мощи. Опыт прошлых боев отлично подтвердил правило, что скупой платит дважды. Дорогое, редкое и легендарное оружие, на сто процентов оправдывало и свой уровень, и свою цену.
После акустического бомбического концерта Банши на руках остался помповый дробовик «Винчестер», который спокойно вылетел за мной в окно и благодаря своим свойствам даже царапинки не заполучил. И финка. Выдержала, будто прямиком из рекламных роликов моего прошлого мира, в которые я там, кстати, особо не верил. Но здесь — это действительно оказался образец качества. Хоть монету режь, хоть паучиху ковыряй.
С «бульдогом» и штыком я попрощался. Их тоже вынесло взрывной волной, но один то ли расплющило, то ли патроны в барабане сдетонировали, а второй превратился в штопор. Так, по крайней мере, мне все Стеча жестами объяснял на пальцах.
Слух вернулся уже на вокзале, неожиданно подкрался, обволакивая ночными звуками железнодорожного перегона. Стук и скрип колес товарняков. Ленивые гудки ремонтного состава, будто призывающего обратить на себя внимание. Отдаленный женский голос в громкоговорителе, предупреждающий об отправлении или прибытии.
Эх, романтика железной дороги! Влажное постельное белье и черный чай с лимоном и сахаром в граненом стакане и подстаканнике. Интересно, здесь такой есть, а то в детстве я это любил.
Наш поезд стоял чуть в стороне на запасных путях. Скорее всего, какая-то отдельная зона для товарняков рядом со складами и удобной погрузкой нажитого непосильным трудом барахла. Так, чтобы не занимать пути, не мешать обычным пассажирам и не мозолить глаза жаждущим чужого добра преступникам.
Мы подъехали с головы состава и медленно, объезжая редких пассажиров и грузчиков, поехали в самый конец. Я навалился на Захара, сидящего на пассажирском сиденье и во все глаза пялился на стального монстра. В хорошем смысле этого слова.
Я не силен в терминах, в детстве увлечение железными дорогами прошло мимо меня, но, похоже, я очень многое упустил! Глядя на это чудо местной инженерии, я понял, что становлюсь фанатом!
Массивная решетка-бампер, пузатый длинный котел с «щитом» на морде и кучей труб сверху и рукояток, и выступов по обеим сторонам. Все такое стимпанковско-готичное, литая гравировка с изображением различных логотипов — то есть гербов и наименований мануфактур. Выглядел поезд мощно, на такую вполне можно очередную адаптацию фильма «Сквозь снег» снимать.
За котлом шла небольшая будка машиниста и сразу за ней начинались вагоны. Отсека для угля не было, хотя пар из трубы шел. Первые три вагона — некий аналог местного «вип» класса. Для самых главных боссов и их семей, которые в небольшом количестве, как раз грузились в поезд.
По семье на вагон, если, конечно, кто-то раньше не залез. А если верить надписям на бортах, то перед нами были семейства Куркиных, Шмидтов и Нейманов, путешествующих на собственности ювелирной мануфактуры: «Куркинъ, Шмидт и Нейманъ».
Местный высший свет в мехах, все эти «папенька», «маменька», «позвольте поцеловать вашу ручку» и «гран мусье пардон».
Отцы семейств выглядели по-разному. В первый вагон, легко проскочив ступеньки, забралась сухая, поджарая «акула» местного бизнеса — предположительно Куркин, а во второй, исключительно с помощью двух охранников, пытался протиснуться толстый купчара в огромной шубе — Шмидт.
Нейман либо отсутствовал, выделив свой вагон трем пожилым мужчинам, либо сам был одним из них. Судя по тубусам за спиной и ящикам, похожим на те, в которых рассаду на дачу отвозят — это были какие-то ученые.
А вот домашние у первых двух вагонов, как под копирку. Дамы с собачками и молоденькими дочерьми, румяными и слегка перевозбужденными в предвкушении поездки в столицу. Груда чемоданов, чемоданчиков и коробок для шляп, кучка прислуги — глядя на все это, я засомневался, что в три вагона все поместится. У ученых вещей было меньше.
Непонятно, что охраняем, груз артели, супероткрытия ученых или самих артельцев с семьями.
Хотя дочка Куркина была ничего. Вздернутый носик, озорной взгляд и живой радостный смех, сильно контрастирующий с хмурыми лицами и зевотой остальных. А учитывая, что только светало, их можно было понять. Но эта девушка была бодра и активно интересовалась всем происходящим, отмахиваясь от заботливой мамочки и слуг. М-да, Настю напомнила, та тоже всегда радовалась и новому дню, и новым возможностям, отчасти ведя себя по-детски.
Одернул меня Захар, сухо кашлянув и крюком (в чехле) аккуратно подвинув мой подбородок.
— Матвей, на купеческих не заглядывайся лучше, — назидательно проговорил Захар, — Там строго. Живут, как в пословице, что у них товар. Оберут до нитки, и это только чтобы отец помолвку одобрил. Про приданное я вообще молчу.
— Да, я не об этом! Поезд изучаю, — я высунулся у другого плеча управляющего, чтобы проводить взглядом девушек. — Захар, а как здесь паровоз работает?
— Силовые кристаллы преобразует… Наверное… Короче, сложная очень система, — отмахнулся Захар, похоже, сам не особо понимая, — Вон, посмотри лучше, сколько охраны!
