Как долго продолжался бег Седрика, сказать трудно, а остановился юноша лишь на берегу дурно пахнущего болота. Дальше дороги не было, и он упал на влажную землю около густого кустарника и замер. Немного отдышался и только тогда смог осмотреться. Перед ним болото. Рядом – буйная зелёная растительность и несколько разлапистых деревьев, а где-то невдалеке слышны перемежаемые звоном стали крики. Надо было что-то делать, и, воровато оглядевшись, Седрик решил скрыться от погони, которая наверняка идёт по его пятам, в болоте.
Но тут затрещали кусты, и рядом, не заметив юношу, остановились люди. Кто это, Зальх не видел и затаился. Неизвестные заговорили, и Седрик понял, что это свои, и не абы кто, а сам Фридрих Саксонский с ближними людьми. Но рыцарь не вышел к ним, мысль, что за сбежавшим пфальцграфом бодричи станут охотиться особо, удержала его от неосмотрительного поступка.
Саксы тем временем перекинулись несколькими фразами и двинулись вдоль болотистого берега, а спустя пару-тройку минут вслед за ними прошли венеды, полтора десятка крепких лесовиков в медвежьих накидках с топорами и луками в руках. Враги шли очень тихо, и Зальх едва не вывалился под них. Но что-то его удержало, и он не дёрнулся, не пошевелился. Кусты скрыли его от язычников. Дождавшись, пока они пройдут, юноша опять собрался погрузиться в болотную жижу. Однако снова заминка, поскольку рядом появился перепоясанный верёвкой священник в разорванной чёрной сутане и с большим медным крестом на груди. Лицо его было знакомо юноше, он видел его пару раз в ставке пфальцграфа. Но всё равно он не собирался его окликать и, скорее всего, пропустил бы священнослужителя мимо, если бы не случай.
Монах, полный сорокалетний шатен, остановился на краю болота и стал метаться из стороны в сторону. Он явно не знал, куда ему бежать, и тут за его спиной возникли два бодрила, крепкие молодые парни в полотняных рубахах, ровесники Седрика, вооружённые короткими копьями и длинными ножами, а помимо того, за плечом каждого висела котомка. Они что-то радостно выкрикнули и древками сбили священника в болотную грязь. Служитель Господа молча упал, а венеды вскинули копья и приготовились его убить. Смотреть на это Седрик уже не смог, тем более что у него мелькнула мысль, что, убив монаха, бодричи непременно обнаружат и его. Поэтому молодой рыцарь решил вмешаться в происходящее.
Зальх выскочил из-за кустов, и, когда под его ногой хрустнула ветка, венеды обернулись. Но было поздно. Седрик с мечом в руке уже был рядом с ними. Взмах клинка – и превосходное оружие опустилось на голову первого противника. Голова молодого язычника не была ничем прикрыта, поэтому острая сталь легко рассекла его черепную коробку и расплескала мозги по траве. Второй бодрич, увидев это, отчего-то растерялся и замер в ступоре, а затем попытался отпрыгнуть в сторону. Бесполезно. Меч Зальха впился ему в спину, и, вытаскивая из чужого тела клинок, который дымился кровавым паром, юноша услышал голос поднимающегося с колен священнослужителя:
– Благодарю тебя, молодой рыцарь. Ты спас меня, и Господь не обойдёт тебя своей милостью. Кто ты, назови своё имя.
– Меня зовут Седрик фон Зальх. – По привычке юноша слегка поклонился.
– А я Максимилиан Улекс, – ответил священнослужитель и спросил Седрика: – Ты не знаешь, где находится пфальцграф?
Юноша прислушался к наполнявшим лес звукам и в той стороне, куда ушёл Фридрих Саксонский и его телохранители, распознал шум боя.
– Он там. – Седрик указал направление. – Но я не советую вам туда идти. Возможно, я не прав, но рядом с Фридрихом вы найдёте только гибель.
– И что же мне делать? – Монах был растерян. – Я приставлен к войску архиепископом Адальбертом Бременским и не могу умереть, не сообщив ему о том, чему стал свидетелем.
– Не знаю, что вам сказать, святой отец. Поэтому предлагаю идти вместе со мной.
Седрик кивнул на болото, и Улекс пожал плечами:
– А ты сможешь пройти через трясину?
– Не уверен, – честно признался Зальх. – Но если мы останемся здесь, нас точно найдут и прикончат.
– Ладно, я с тобой, сын мой. Веди.
– Не торопитесь, святой отец. – Седрик кивнул на мёртвых бодричей. – Сначала нам необходимо спрятать этих язычников, взять копья, которые послужат нам, и прихватить с собой их котомки, где может оказаться еда.
– Да-да, ты прав, Седрик фон Зальх.
Улекс и молодой рыцарь забрали сумки бодричей, в которых действительно оказалось немного еды, затем стащили мёртвые тела в болотную жижу, где Зальх смог нащупать корневища деревьев и ремнями привязать трупы к ним, а после, промеряя путь копьями, германцы пошли через топь. Они двигались через осоку, но не ломали растения, а отгибали их в стороны. Оба ясно понимали, что их постараются найти, но надеялись на Провидение Господне и на удачу, которая всё ещё была с ними.
Лишь только Улекс и Зальх скрылись в болотной растительности, как на берегу появилась очередная группа язычников, которые перебили всех беглецов из группы Юнга и решили догнать Седрика. Однако они его не обнаружили и встали на след пфальцграфа, а когда бодричи поняли свою ошибку, искать молодого рыцаря и монаха было поздно. Приближался вечер, и на поле боя, где была разбита армия Фридриха Саксонского, который не пожелал сдаться в плен и погиб в лесу, сражаясь с врагами, начался раздел добычи. Поиски были прекращены.
Что же касается Седрика фон Зальха и Максимилиана Улекса, то беглецы смогли пересечь болото и после целого ряда приключений спустя шесть дней выйти к берегу моря, где они присоединились к остаткам разбитой под Дубином армии Адольфа Шауэнбургского, которая отступала к границам Священной Римской империи. Из всего войска Фридриха Саксонского вырваться смогли только они. Больше не спасся никто. Хитрый Улекс, видя, что войско гольштейнского графа, подобно отрядам саксонского пфальцграфа, вот-вот будет окружено, добился, чтобы ему выделили лошадей для скорейшей доставки его персоны в Любек. При этом Масимилиан не забыл о Седрике, забрал его с собой.
Вот так случайная встреча двух людей спасла жизнь обоим: из-за вовремя возникшего рыцаря священнослужителя не убили лесовики, а благодаря монаху Зальх покинул войско голынтейнцев за сутки до того, как на них навалились основные силы бодричей во главе с князем Никлотом. Такова судьба отдельно взятых людей. Одно событие тянет за собой другое, а потом из них складываются кусочки, которые кладутся в мозаику огромной картины мира.
Скагеррак.
6652 от С. М. 3. X.Куда ни глянь, всё море в парусах. Наша эскадра возвращается домой, и не просто так, а с победой и добычей. Варяги, бодричи и мои дружинники, все довольны, и понятно почему. Поход продлился немногим более двух месяцев. Потери есть, но они минимальны, всего один драккар неосторожного вождя Велко Борна, ввязавшегося в бой с вражеским коггом, на котором было не меньше двухсот пятидесяти воинов, а католиков мы побили очень много. Сколько? Неизвестно, ибо точных подсчётов никто не вёл. Во всяком случае, за всё время нашего лихого рейда вдоль берегов Европы минимум две тысячи человек на морское дно отправили, и это не считая многочисленных пленников, которые сидят в трюмах нефов и кнорров.
В общем, можно сказать, свою боевую задачу мы выполнили, а помимо этого и прибарахлились. Поход приближается к своему логическому завершению, и только у меня под рукой, помимо двух сильно побитых штормом шнеккеров, пары нефов и драккара, ещё шесть судов. Три взяты до перехвата большого каравана из Брюгге, я о них уже упоминал. Это неф с пшеницей, галера графа Херефорда и когг с грузом оловянно-свинцовых слитков. Три нефа были захвачены в Ла-Манше: два с продовольствием, которое я легко смогу продать тем же бодричам, в этом году воюющим с германцами, а один с церковной казной для арагонских тамплиеров и драгоценной утварью. Богатая добыча и у остальных моих компаньонов по походу. Так что всё хорошо. Фландрию и Северную Германию мы уже прошли, Западную Ютландию тоже, сейчас входим в Скагеррак и через три дня окажемся в родном порту. Можно было бы и раньше до Рарога добраться, но не хватает людей. На трофейных судах необходимо держать воинов, а где их взять? Правильно, на боевых кораблях, и отсюда наша медлительность, потому что грести некому. Поэтому сейчас у нас на весь флот только два боеготовых драккара, «Перкуно», на котором я нахожусь, и «Славомир» Идара Векомировича.
Я стою на носу корабля спиной к резной фигуре древнего бога войны. Над головой парят чайки. Слева датский берег, а справа – открытое море. Палуба покачивается, набитый воздушными потоками парус тянет драккар вперёд, и мысли в голове только самые светлые. Скоро я обниму жену и увижу сына, а затем, если войску Мстислава Виславита или Никлоту не потребуются наши клинки, займусь хозяйственными заботами и распределением прибывших из Новгорода переселенцев. Так пройдёт месяц или два, а потом я вновь соберу боевых товарищей, и до наступления осенних штормов мы ещё раз прогуляемся по вражеским торговым маршрутам. Ну а чего? Нам надо развиваться и европейцев постоянно напрягать, дабы они не думали, что варяги уже в прошлом, поэтому охота продолжится.
