Сдав документы, они получили на руки экзаменационные листы
Затем он выяснил, когда будут профильные вступительные экзамены по будущей специальности и два общих экзамена – по русскому языку и литературе. Один экзамен письменный (сочинение) и один устный (по литературе). С предъявляемыми требованиями по всем экзаменам можно ознакомиться в библиотеке, куда их допустят по специальному пропуску, выдаваемого каждому абитуриенту.
В этой же комнате взяли документы и у Даши. Экзамены начинались с понедельника, 6-го августа. Первый экзамен был профильный, рекомендовалось приходить к началу, к 8 часам утра.
Пообщались с другими абитуриентами, узнали много интересного про профильные экзамены. Оказалось, что независимо от специальности спрашивать будут у всех одинаково. Тут и игра на инструменте, и сольфеджио и теория музыки и беседы о музыке. Только те, кто идёт на композиторский факультет, те дополнительно обязаны предъявить свои произведения и уметь их исполнить. Перечень музыкальных произведений, которые обязан знать и уметь исполнить абитуриент можно было посмотреть в библиотеке.
Саша с Дашей пошли в библиотеку, по указателям на стенах быстро нашли нужный им читальный зал. Им показали, где они могут ознакомиться с программами вступительных экзаменов. Саша нашёл нужное ему и запомнил, а Даше пришлось кое-что записать.
Выяснив всё, что хотели молодые люди расстались, договорившись встретиться в понедельник. Даша сказала, что со времени окончания детской музыкальной школы она музыкой занималась мало и ей сейчас необходимо плотно позаниматься, чтобы подготовиться к экзаменам в музучилище при консерватории. Придётся нанять репетиторов. Так что она эти дни будет занята.
***
Софья Филипповна проснулась поздно, было уже около десяти часов утра. В последнее время её муж не часто вспоминал о супружеских обязанностях, а вчера словно с цепи сорвался. Часа два её не отпускал, измучил вконец. Угомонился, уж под утро.
Софья сладко потянулась. Давно она себя так хорошо не чувствовала. Она села на постели и привычным с детства движением обеих рук закинула волосы назад, пропуская их сквозь пальцы.
И замерла. Потому что так делать, как это она делала в детстве и юности она уже очень давно не могла из-за неподвижности правой кисти. Она поднесла правую ладонь к глазам и внимательно стала её рассматривать, будто видела в первый раз. Почему-то пальцы были ровными, а не скрюченными, как обычно.
Она пальцами левой руки пошевелила указательный палец на правой покалеченной ладони. Тот спокойно послушался и вдруг пошевелился сам. Софья сжала пальцы на левой руке в кулак, потом посмотрела на свою правую ладонь и сделала то же самое правой рукой. Она сидела, пока не убедилась, что от её инвалидности не осталось никаких следов. Правая кисть работала как левая. Все пальцы на правой руке были симметричны пальцам на левой.
Софья упала на постель и заплакала. Сначала она плакала, тихо роняя слезы на подушку, а потом завыла белугой. Истерика продолжалась минуты две. А потом Софья вдруг успокоилась и пошла умываться. Умывшись, она прошла на кухню и поздоровалась с Устиньей, домработницей. Той было около 50 лет, и она выполняла у них всю работу по кухне. Раз в неделю приходила прачка и забирала грязное белье. Так же раз в неделю приходила поломойка. Она же убиралась по всей квартире, стирала пыль, протирала окна. Продукты приносил в дом хозяин, Георгий Георгиевич. Не каждый день, конечно, но раза два в неделю обязательно. Мясо, колбаса, рыба, консервы, фрукты, различные продуктовые наборы, вино и деликатесы. В кухне стояли два холодильника. Кушали там же, на кухне, места хватало.
В обязанности Устиньи было следить, какие продукты подходят к концу и каждое воскресенье сообщать о том хозяину.
Свежий хлеб каждое утро приносила с собой Устинья. Она же приносила всякую мелочь: соль, сахар, спички и прочее, что требовалось по хозяйству.
Приходила она рано утром, к семи часам уже варила Георгию Георгиевичу овсянку или жарила яичницу с колбасой. Он заказывал себе завтрак по пути в ванную. Когда через 15-20 минут он снова приходил на кухню, уже одетый и готовый к выходу на работу, его уже ждали на столе заказанные им блюда.
К двум часам пополудни, Устинья готовила обед, кормила приходящих к этому времени Софью с Дашуней, кушала сама и уходила домой, забрав пару порций приготовленного обеда с собой для мужа и себе на ужин. Её рабочая смена на этом заканчивалась.
Георгий Георгиевич обедал на работе, дома за ужином только слегка перекусывал. А перекусить всегда было что, его же стараниями.
Софья зашла на кухню и сказала:
- Устинья, ты не поверишь, у меня рука восстановилась, за одну ночь.
И показала обернувшейся Устинье свою руку. Повертела у неё перед глазами, сжала в кулак и разжала. Потом сказала:
- Пожми мне руку.
Устинья робко и осторожно взяла её руку в свою. Софья обхватила ладонь домработницы и крепко её сжала.
- Жми и ты, - приказала она.
Устинья сжала ладонь хозяйки, но та спокойно выдержала её крепкое рукопожатие. Потом перекрестилась трижды и сказала:
- Это господь чудо нам явил. Сегодня же вечером в церкви батюшке расскажу.
- А вот этого не нужно делать, - строго сказала Софья. – Я вовсе не хочу, чтобы наш порог обивали страждущие, калеки и нищие. Шум поднимется до небес. Подумай об этом.
- Твоя правда, Софьюшка. Не подумала я об этом, дура деревенская.
- С работы мне придётся уволиться и год дома сидеть, а ещё лучше по курортам поездить. А потом объявить, что лечение помогло и рука постепенно восстановилась. Главное, теперь, это чтобы домашние у меня не проболтались.
Глава 17. Студент двух вузов
Пока Саша сдавал вступительные экзамены в институт, а потом в консерваторию, он жил вместе с отцом в общежитии мединститута. Отец, устроив Саше более-менее приличный быт, целыми днями мотался по Москве, подыскивая сыну подходящее жилье. По крайней мере так говорил. После того случая с Анни, подругой Аделаиды, Саша стал подозрительным в отношении отца. Его похождения, мнимые или действительные Саша молчаливо осуждал, но, с другой стороны вмешиваться в отношения родителей он никоим образом не желал.
Неизвестно, нашёл бы отец хоть что-нибудь подходящее или нет, если бы не Шульженко. Она дала Андрею пару адресов и вот один из них подошёл Саше просто идеально.
Недалеко от станции метро «Краснопресненская», на улице Конюшевской. Сдавалась одна комната в большой трёхкомнатной квартире. Комната сдавалась на условиях, что квартиранты будут ухаживать за одинокой хозяйкой квартиры, которая была уже в преклонном возрасте.
Она была из семьи обрусевших немцев, дворянского сословия, урождённая Беккер Берта Арнольдовна, 1878 года рождения. В 1897 году окончила Бестужевские курсы в Санкт-Петербурге, потом преподавала в гимназии иностранные языки. В том же, 1897 году, вышла замуж за военного, русского офицера, Смирнова Владимира Иннокентьевича, родила от него двух сыновей – Константина и Александра. Муж погиб в первую мировую войну, старший сын – в гражданскую. Младший сын вступил в Красную армию, стал профессиональным кадровым военным и погиб в 1943 году, под Курском, семья его проживала в Сталинграде и пропала без вести. Берта Арнольдовна сразу после революции попала на работу в структуры МИДа, где начала трудиться сначала в качестве переводчицы, а затем перешла на дипломатическую службу. После войны вышла в отставку и с тех пор коротает свой век в одиночестве. И как завершающий штрих – заядлая курильщица.
Всё это Саша узнал значительно позже. Сначала она хотела пустить на квартиру какую-нибудь молодую девушку, способную ухаживать за старой больной женщиной, но когда узнала, что комната нужна для студента-медика, да ещё по фамилии Смирнов, да ещё и тёзка её младшему сыну, то сразу согласилась. И, как потом выяснилось, не прогадала. Ну, да об этом речь ещё впереди будет.
