спасательной. Вот только тебе придется остаться. Я не имею права рисковать наследником императора…
— Командир, подожди. Не надо больше ничего говорить. Я тебя понял. И мой ответ — нет.
— Но ты понимаешь, что в таком случае мне придется отказаться от этого дела?
— Нет. Мы обязательно его выполним все вместе.
— Это исключено.
— Март, послушай меня. Во-первых, я дворянин и офицер. И у меня есть честь. Значит, должен быть с вами. Это мой долг и мое право. Любое иное решение равнозначно потери чести. И как мне тогда жить? И еще. Если враг казнит наших парней, это будет равно их победе и полной реабилитации за поражение в Корее. Ведь роль рейдеров тогда была очень высока. Третье, и самое главное. Нельзя позволить японцам просто так безнаказанно убивать русских людей. Это будет пощечина всем Романовым. Лично отцу. И если государь по своим причинам не готов вмешаться, то хотя бы я сделаю, что смогу. Пусть даже мы погибнем и не спасем людей, но перед лицом страны и Бога монархия будет спасена. На нас не будет вины за их гибель. Царь пожертвовал сыном ради защиты своих подданных. А если мы ничего не сделаем, что дальше? Крах. Нас не простят. Ни народ, ни Господь.
Март задумчиво посмотрел на Николая. Чего он никак не ожидал услышать от царевича, так это столь глубоких и серьезных рассуждений. «А ведь он прав…Никак нельзя этого допускать… Да и в чем риск? Все будет ровно».
Было видно, что молодой пилот боится. «Это нормально. Не боятся только дураки и мертвые».Но, несмотря на страх, все равно был готов идти в бой. И что он действительно намерен осознанно пожертвовать собой, если потребуется, допуская такой исход их рейда. Это вызывало чувство глубокого уважения к еще не прошедшему ни одного сражения цесаревичу.
У самого же Колычева внутри бурлила адреналиновая радость. За последние месяцы он изрядно застоялся и накопил много сдерживаемого до поры до времени напряжения, которое теперь готово было выстрелить, как туго до упора натянутая тетива могучего лука.
«Но наследник молодец… крепкий. Даже удивительно. В моем двадцать первом веке мы привыкли к тому, что элиты продажны и трусливы. А тут как в старом добром девятнадцатом. Хотя, ведь в Первую Мировую вполне себе геройски сражались многие аристократы, в том числе и члены семьи Романовых, а в Великую Отечественную дети советской верхушки массово воевали и гибли. Было ведь это, было…»
— Думаю, ты понимаешь, что требования к тебе будут такими же, как и к остальным. Никаких поблажек, ни особого режима, ни безопасности и охраны, — жестко сказал Март желая все же еще раз проверить решимость Николая.
— Я готов. После того, как пришли новички, мы каждый день по несколько часов тренировались вместе на полосе препятствий и на стрельбище. Боцман говорит, что я неплохо стреляю и не совсем пенек… для салаги…
В устах Вахрамеева это были почти высочайшие оценки. Все, что требовалось для понимания, было уже сказано, оставалось подвести итог.
— Что ж, пусть будет так. Ты идешь с нами.
Колычев отлично понимал, что успех его рискованного плана зависит от двух факторов. Полной секретности и тщательной подготовки. Чем больше возможных вариантов они с Искином просчитают и упредят сейчас, тем меньше проблем будет потом.
Озаботился он и встречей с бывшим комендантом базы. Долгих расспросов не потребовалось, Март просто считал необходимую информацию напрямую из сознания китайского офицера.
После этого они с Соколом смоделировали в «сфере» всю базу, разместили там батареи ПВО, живую силу врага, проработали маршруты патрулей и расположения дозоров. Пошагово простроили свои действия. Именно так. Участие в операции должен был принимать и Искин, его ресурс позволял давать ясную картинку, обеспечивать связь, но что еще важнее, обеспечивать энерговоздействие.
Что же до сохранения всего замысла в тайне, то рецепт и здесь был прост. Полная тишина, крайне узкий круг посвященных, тщательно скрытые от сторонних наблюдателей действия по подготовке. И грамотная легенда, конечно.
За время совета, когда уже было принято решение и шло детальное обсуждение действий каждого, Март не раз ловил на себе вопрошающие взгляды приватиров. Никто не задал ему вопросов и как сенатору, и как сильному одаренному. Но многие ждали от него предложений и участия в общем деле. Так что, вероятно, капитаны ушли, изрядно разочарованные в гроссе Колычеве.
Уже отдав команду на включение вспомогательной силовой установки и запуск ГЭУ, Март под размеренный гул двигателей собрал команду в тесном десантном кубрике, все же это было самое просторное помещение внутри корабля. Члены экипажа, удивленные таким нарушением стандартного полетного протокола, молча построились, настороженно поглядывая на своего командира.
— Мы покидаем Чунцин. Но полетим не в Питер, а на восток. Наша задача — спасение чкаловцев.
По шеренге прошел слитный вздох, а общее мнение выразил Игнат, сказав негромко, но так, что все услышали:
— Вот это дело!
— Работа нам предстоит очень опасная, поэтому пойдут только добровольцы. Предупреждаю, что геройствовать не надо. Потому что почти наверняка многие могут и не вернуться. Так что никаких вопросов — кто не готов, тот не готов.
Первым сделал шаг стажер.
Игнат крякнул довольно и опять пробасил:
— Ну ежели царевич и сенатор в деле, то нам и подавно грех в сторонке отсиживаться, айда, братва. Не жили богато, нехер начинать!
Следом за ним и вся команда один за другим сделала шаг вперед. Это порадовало Марта. Но больше всего его удивил Хаджиев.
— Я в деле!
— Прости, Ибрагим-сан, ну ты-то хоть понимаешь, на что идешь? Я помню про нашу договоренность и…
— Для меня было честью работать с вами. Неужели вы думаете, что я откажусь от чести вместе с вами умереть?
— Ну зачем так мрачно? Я вовсе не собираюсь гибнуть и вам не советую. Но очень рад, что вы решились идти с нами.
— Татьяна, поднимай корабль, курс на северо-запад. Как уйдем за горы, разворот на юг. Обойдем Чунцин стороной — и на восток. Нам затягивать нельзя, время дорого. Поэтому под воду будем уходить уже ближе к цели.
Теперь предстояло обсудить план в подробностях.
— Вы знаете, что казнь назначена на завтра. Ждать нельзя. Поэтому, к сожалению, никакой долгой разведки и подготовки провести не получится. Диспозиция такая, — Март развернул карту. — У противника две сотни пехотинцев — рота комендачей, лазарет и учебка для местных вояк
