налево, потом направо. Убеждаешься, что на тебя не едет автомобиль, и лишь после этого переходишь дорогу.
— Как чудесно. И ведь ни одного единорога, зато как много магических карет!
— Они работают не за счёт магии, а на технических принципах.
— И как же?
— Внутри установлен сложный механизм. Сердцем автомобиля является двигатель, внутри которого сгорает топливо. Из-за этого образуются газы, которые создают давление, которое в свою очередь толкает поршень. Поршень за счёт хитрого крепления к специальному валу раскручивает последний. Вращение через другие механизмы передаётся на колёса.
— Я же говорю — магия!
— Технология.
— Какая разница? — пожала она плечами. — Как по мне, больше на магию похоже. А остальные штуки как работают? Например, освещение и те штуки, которые передают картинку и голос.
— Они работают от электричества. Там сложная система электронной начинки, которая воссоздаёт визуальную картинку и звук.
— Угу, понятно… Снова магия.
— Технология!
— А откуда берётся ваша мана? Эта, которая электричето.
— Электричество. Оно получается так же, как в автомобиле. В огромных печах сгорает топливо, которое греет водяной котёл. Образуемый в процессе пар крутит турбину, которая вырабатывает электричество.
— Я поняла!
— Да ладно? — Кац приподнял брови. — И что же ты поняла?
— У вас цивилизация огня! Вы вместо маны повсюду пользуетесь огнём.
— К-хм… И не поспоришь.
— Жан, а куда мы идём? К тебе домой?
— Неплохо бы, но это бесполезно. Мой дом мэрия наверняка уже продала с аукциона.
— Это как?
— Капитализм, детка. Официально прославляется частная собственность, а на самом деле тебе ничего не принадлежит. Дом, машина и любое крупное имущество твоё лишь до тех пор, пока ты исправно платишь за него налоги, страховку и коммунальные платежи. Стоит на некоторое время задержать платежи, как к тебе придут представители власти и отберут всё имущество. Поскольку я пятнадцать лет отсутствовал и ничего не платил — всё давно уже отобрали и распродали.
— Кошмар! Вы будто не владельцы своей собственности, а государственные батраки-арендаторы.
— Так и есть. Хороший раб тот, кто не подозревает о том, что он раб, а думает, будто свободен. А насчёт конечной точки маршрута… Надеюсь, ты не забыла, что нужно забрать наши вещи?
— Думаешь, те люди нам их отдадут? — нахмурилась Флора.
— Пьер с Жаклин мне показалось честными людьми. По крайней мере, они на нас не заявили в жандармерию. Иначе меня оттуда так просто никто бы не выпустил.
— Далеко идти?
— До их гостиницы минут тридцать. Вообще-то, тут не принято ходить пешком на такие расстояния. Для этого существует общественный транспорт. Но поскольку у нас нет денег, то придётся прогуляться.
— Всего полчаса, — фыркнула полугоблинша.
Её внешность привлекала внимание окружающих. Но культурные французы ненадолго задерживали на ней взгляд. Хотя встречались среди них наглые чернокожие, которые откровенно пялились на них обоих.
— Не нравятся мне эти чёрные, — зыркнул он на одного такого взглядом матёрого убийцы. Тот мгновенно отвёл взгляд, будто почуял, что ему сейчас свернут шею как куренку. — Что-то слишком много дикарей стало на улицах Гренобля. Пятнадцать лет назад такого не было.
— А что с ними не так? — обратила она свой взор на прибавившего шаг афрофранцуза.
— Так-то во Франции много чернокожих. Но по ним сразу видно, что они воспитывались в этой стране. Налёт цивилизации, так сказать. А по этим сразу заметно, что они какие-то мутные и дикие. Глазами сверкают так, словно хотят залезть тебе в карман, ограбить и изнасиловать. Дикари, одним словом. Так-то я никогда не имел ничего против людей с любым цветом кожи, глаз, волос и прочего. А вот гопоту и гоблинское дикарство не люблю.
— Пф! — весело фыркнула Флора. — А кто любит? А рабство у вас есть?
— Только корпоративное.
— Это как?
— Это когда работаешь с утра до вечера, чтобы прокормить себя и свою семью. Стоит потерять работу, как становится нечего жрать. А вообще есть полудикие страны, в которых в глухомани до сих пор негласно существует классическое рабство, как у ромеев.
— В общем, всё, как у нас, только магия другая.
В гостинице их просто так к номеру не пустили. Администратор позвонил в номер, после чего в холл спустилась Жаклин.
— Ой, ребята. У вас всё нормально?
— Вашими стараниями, — кивнул Жан-Поль. — За что мы оба вам очень благодарны. Как там наши вещи?
— Сейчас принесу.
Жаклин снова поднялась наверх и через минуту спустилась с рюкзаком парня.
— Я ваших ящерок покормила. Правда, сначала я подумала, что они умерли. Пришлось лезть в интернет. А там написали, что они просто могут спать. Я не знала, чем их кормить, но снова в интернете поискала. Видели бы вы, как Пьер ловил для них мух! Так много я давно не смеялась.
— Спасибо за помощь, Жаклин. Я с вами обязательно свяжусь.
После прощания Флора и Жан-Поль со своими вещами покинули гостиницу. На улице девушка заглянула в рюкзаке и принялась внимательно изучать содержимое.
— Ну как там наши питомцы?
— Саламандры живы. Только те люди зачем-то их вывели из анабиоза. А я всё ещё не могу колдовать, чтобы заново их усыпить. Придётся их кормить.
— Покормим. Только сначала нам самим нужно найти пропитание. А для этого нужны деньги.
— Золото?
— За ним нужно идти в ущелье. Для этого следует купить альпинистское снаряжение. На это опять же нужны деньги. Так что получается замкнутый круг.
— Уверена, что ты что-нибудь придумаешь. Поцелуешь самую больную в мире волшебницу?
— Нет.
— Жан, ты бука! — надулась Флора.
— Меня только что выпустили жандармы, Фло. Если я на улице буду целоваться с лолей, то сразу же снова туда загремлю. И вообще, хватить болтать. Деньги сами собой не появятся.
— Куда мы идём дальше? — Флора горела энтузиазмом, словно туристка, приехавшая в большой город из глухой деревни. С её лица не сходила восторженная улыбка.
— В префектуру. Мне нужно восстановить документы.
— Хотелось бы для начала покушать.
— Фло, мы можем покушать лишь в одном случае — если у нас остались запасы из твоего мира.
— Остались. Как раз на один перекус.
— Рядом парк. Предлагаю пройти туда.
После перекуса в парке парочка направилась в префектуру.
Жан-Поль никогда не любил общаться с чиновниками. Он и забыл, сколько головной боли способна доставить бюрократия. Надежды на быстрое восстановление документов рухнули в одночасье. Из префектуры он вышел в не самом лучшем настроении.
— Жан, ты выглядишь расстроенным, — с беспокойством смотрела на него Флора. — Тебе чиновники сказали что-то плохое?
— А когда они говорили что-то хорошее?
— Действительно, — кивнула она. — От наших чиновников тоже ничего положительного ждать не стоит. Всё больше
