— А чё, дальнобои по ночам ездят?
— По разному. Они по плечам ездят. Знают, где можно ночью, в где и днём. Обычно ночью едут, останавливаются под утро на стояке чуть передохнуть, дух перевести. Утром опять в дорогу. Вечером опять привал. В полночь выезжают, и опять почти до утра. Но вообще, по всякому получается, конечно...
Однако на дороге опять началась метель, видимость упала, и пост ГАИ миновали благополучно. Там даже света не было. Впереди сквозь мглу замаячили огни городского освещения. Крот повернул направо, и той же дорогой доехал до гаража, открыл его, прогрел двигатель на девятке, и дал знак садиться в неё.
— Вас куда? — спросил он когда загнал Волжанку и запер гараж. — По домам?
— Вези в кооператив сначала. Стволы там сбросим, — махнул рукой Жека, глядя в окно. Чё вот делать сейчас? Время 2 часа ночи. Домой идти — спят уже все.
Ехали по ночному городу быстро. И вдруг... Да что ж ты... Проезжали мимо горсовета, а там на площади... Ёлка! Огромная! Вся огнями переливается! Пля!!! Забыли совсем! Новый год же на носу! 1991! Эх... Всё бились, колотились за работу... А сейчас главный праздник на носу, но забыли как-то!
И похоже что, одинаковые чувства напали сразу на всю троицу. Тёплые воспоминания... Утренник в детском саду, когда мальчики-зайчики или гномики, а девочки снежинки. Приходит дед Мороз, хочет зажечь ёлку, но она не горит, пока двадцать детских голосов не скажут громко, хором: «Раз, два, три. Ёлочка. Гори»! А дед Мороз обязательно сдуркует. Приложит ладонь к уху и скажет:
— Не слышу! Тихо говорите! А ну-ка, кричите громче, а то ща свалю!
Потом дети крикнут изо всех сил, и большая лесная ёлка в игрушках и мишуре тут же загорается огнями. А потом дед Мороз ( он же настоящий!) просит тебя рассказать стишок, и ты, давя слова и картавя от волнения, усердно вытягивая шею, и держа руки по швам, говоришь с усердием:
«У зеленой ели ветки поседели —
Значит, на дворе зима, вьюги и метели.
Значит, скоро Новый год
Обязательно придет!»
И дед Мороз потом обязательно даст тебе подарок, в котором несколько дорогих шоколадных конфет, которые ты будешь есть потихоньку, по одной в день, или даже по половинке. Пара горстей карамели. Несколько батончиков. Большая шоколадка, маленькая шоколадка. Одно яблоко, одна апельсинка и две мандаринки. Ты их так редко видишь... Только на Новый год! Хочешь угостить маму, но она отнекивается — «ешь, ешь давай, мы с отцом вот недавно их наелись». И только сейчас, будучи взрослым, вдруг ты понимаешь, что ничего-то они и не ели. Всё оставляли и совали тебе... Всё бились-колотились, чтоб хоть ты-то сытый был, чтоб хоть ты-то накормлен был...
А потом будет праздничный стол. Винегрет, обязательно голубцы с картошкой. Обязательно огромные самолепные пельмени. Обязательно холодец из свиных ног. Дома горит гирлянда на ёлке, и вся семья смотрит «Голубой огонёк» до 4 часов ночи. Раз в году телевизор показывал так поздно. А потом, на следующий день, можно пойти с родителями на ёлку. Именно сюда, к горсовету, где столько детей... И где ты будешь кататься с горки, а потом отец сфотает тебя на фоне точно такой же громадной ёлки, с точно таким же гигантскими игрушками... И ты будешь смотреть чёрно-белые фотки, которые вместе проявляли при красном фонаре, через много-много лет, когда станешь уже большой...
— Слушай, Крот! Давай заедем на ёлку! — вдруг попросил Жека. — Горку хоть посмотреть, какую забубенили в этом году.
— Да! Давай! Чё нам... Куда торопиться-то! — поддержали пацаны.
— Эх, ну давайте! — улыбнулся Крот, свернул на площадь, и высадил пацанов у горки. Те толкаясь и хохоча, побежали на громадную горку, вперегонки забрались по скользким ступеням, и скатились, как и положено настоящим пацанам, стоя, ухватившись друг за друга, за плечи! Не упали!
— Давайте ещё раз! — заржал Митяй.
Скатились ещё раз. Потом вперегонки запустились, кто первый до лесенки добежит. Ну чисто дети малые. Хотя и были-то они по сути, дети, куда там... По 18 лет-то всего!
— Эх! Щас бы выпить! — крикнул вспотевший Жека. — Как здорово-то!
— Держи, студент! — подошедший Крот подал Жеке початую бутылку коньяка, и одну стопку на всю братву. — Возил же в машине... Вот пригодилась.
— Ты будешь? — Жека налил полстопки и дал Митяю.
— Не. Я ж за рулём, потом гульнём как нибудь, — отказался ответственный Крот. — Отдыхайте. Я по другому развлекусь.
Крот сел в девятку, газанул, и стал нарезать круги вокруг ёлки, постоянно уходя то в занос, то описывая самые невозможные фигуры на льду. Потом давай сигналить на весь город.
— Ненормальный! — заржали пацаны. — Не... Он реально ненормальный. Но мужик мировой!
Потом ещё прокатились пару раз, допили коньяк, покурили, и поехали на район. Вроде отпустило. Доехали до кооператива, Славян вышел, открыл дверь, потом постояли на улице, покурили.
— Мужики! — крикнул от машины Крот.
Все посмотрели на него. А он стоит довольный, кулаки вверх поднял, приветствуя.
— Молодцы!
Потом сел в машину, и поехал домой. Пацаны пошли внутрь. Жека забрал у Митяя ствол, вместе со своим положил в тайник. Поднялись к себе. А за окном ночной район. Редко-редко где горит свет. Вскипятили чай, покурили. О чём говорить? И так ясно без слов. Новый год! Но даже и сейчас работа важнее всего!
— Ну что, по домам? — спросил Славян. — Не здесь же виснуть до утра.
— Завтра кто к директору в Берёзки поедет? — спросил Жека.
— Завтра воскресенье же, — напомнил Митяй. — Он сказал, чтоб больше не приезжали. Расторгает договор. Деньги вон отдал, на что наработали.
— А чё так? — удивился Жека. — Не боится больше?
— Наверное, нет.
— Ты-то нормально отдежурил, Митяич?
— Да нормально. Чё там... Встретил, поехали в ресторан. Я внизу посидел там, в фойе. Потом домой. В комнате для прислуги посидел, потом спать лёг. Утро на работу отвёз его, и всё. Там уже и Крот приехал. Эх, отходняк сейчас будет. Догнаться бы...
— Нормально! Проспишься. Ладно, пойду я наверное, до дома. Спать хочу, не могу.
— Чё завтра делать будешь? — спросил Славян.
— Не знаю... Может, на горку ещё схожу со Светкой. Хотя... Там народу завтра будет.
— А чё? Давайте! — сразу загудел Митяй. — Я только за! Тоньку позову!
На том и порешили. Сколько можно-то отказывать себе во всём.
Домой Жека пришёл поздней ночью, Уже все спали. Стараясь не колобродить и не стучать, достал кастрюлю борща из холодильника, натрескался, и завалился спать. Проспал прилично. Встал, а время уже к полудню. Зашёл Серый.
— Чё делать собираешься?
— Да... На горку с пацанами собрались сходить. А ты?
— Да я тоже, но ближе к вечеру.
— Один? Нашёл кого- нибудь?
— Да... Так.... — Замялся братан. — Есть тут одна... Встретил. Мировая девчонка.
— Пошлите вместе. Бухлишка возьмём.
— Ладно. Посмотрю, — засмеялся Серый.
— Подгребайте вечерком туда.
— А ты куда?
— До кооператива, куда ж ещё, — сказал Жека, вскочил с кровати, и стал понемногу разминаться.
Собрался уже уходить, как мать крикнула:
— Женька, на рынок съезди за мясом! Пельмени сегодня лепить будем.
— Ладно! — уже из подъезда отозвался Жека.
Пришёл на базу в полдень. За председательским столом вездесущий Славян. Сидит, покуривает.
— Где все? — спросил Жека, наливая чай. — Когда пойдем? Серый обещал подгрести вечерком на горку.
—Еще не звонил никому, сейчас.
— Давай я позвоню, — набрал номер Сахара. Сначала гудки, потом... Жека услышал томный женский голос.
— Элеонора слушает...
Блин... А тридцаточка-то закрепилась уже там... И на звонки отвечает.
— Здравствуйте, Элеонора, мне Светлану можно услышать? — спросил даже с какой-то неловкостью в голосе.
— О, Евгений... — женщина сразу же узнала Жеку. — Да конечно... Минутку. Светочка, тебя твой парень спрашивает!
Через несколько секунд к телефону подгребла Сахариха. И разговаривала она, судя по всему, с набитым ртом. Похоже что ела.
