Потом облазил стену в компании Ниндзи и Чумы (остальные-то мужики заняты) и надавал советов по фортификации. Мол, не с дикарями воевать будете, то есть, конечно, с дикарями, но вооруженными огнестрелом. То что бруствер есть — это хорошо, но надо бы ещё мерлонов наставить. Специально спросила, что такое мерлоны. Оказывается, это самые обычные зубцы, как на Кремлевской стене. И на фига язык умными словами ломать?
Иван Петров, отец Ниндзи. Зачем его взяли — не знаю, но эвенк в лесу лишним не будет. В доме жить отказался, сразу заселился в армейскую палатку, обозвав её хорошим чумом. Перещупал все луки и нагибаты. То есть, пострелял и помахал. Всё время болтает по-эвенкийски с сыном, Шоколадкой и внуками (не только своими). Сходил в котятню, слоновник. На стену со всей компанией. Лицо каменное, но видно, что почти всем остался чрезвычайно доволен. Не понравилось только, как бандиты навоз убирают. Взял ручку для нагибаты, и теперь они делают это вдвое быстрее.
Елена Ивановна, мама Чумы. Она теперь наш бухгалтер. Поохала, поахала, руками повсплескивала. «Ох, Оторвочка, бедненькая моя, совсем худенькая, этот троглодит тебя не кормит, что ли?». «Ой, деточки, какие маленькие, они нормально развиваются? Как маленькие вес набирают? Уже переворачиваются? Ползают? И на четвереньках ходят?». «Ой звери какие страшные! А они деточек не скушают?» «А почему у них имена одинаковые?» Оторва умильную рожицу скорчила, глазки долу опустила, стоит, гвоздь на палец наматывает. Детишки носятся, котята весело скалятся и норовят почаще подворачиваться ей под ноги, уж больно смешно Елена Ивановна пугается.
А потом Заварзина занялась делом. Пересчитала отправляемый груз. Даже вес каким-то образом определила. Оприходовала транспорт, включая бандитский «Патриот». Пересчитала мамонтовые бивни. Каждую аурумбату, луки, стрелы, арбалеты, Андрюшин аркебуз и золотые пули. Количество мяса в леднике (мамонтовое отдельно, антилопье отдельно, носорожье отдельно). Словом, всё, вплоть до последнего гвоздя в кузне. Котяток моих измерила, руками пощупала (и куда только боязнь подевалась), на каждого завела карточку учета, куда записала всё от имени до роста и веса. Потребовала от меня нормы расхода продуктов на одного гомотерия и сена на мамонтов. Еле убедили её хотя бы навоз не учитывать. И Оторва утаила свой поддельный гвоздь. Теперь Елена Ивановна корпит над ноутбуком, заносит данные в базу. Бухгалтер на работе — это страшно!
И моя мамочка. Её, наверное, просто остановить не сумели. С этим и танковая бригада не справится. А как иначе? Не хухры-мухры, заведующая учебной частью! У неё даже девятый В по струнке ходит, куда там моим котяткам! Зверики, как маму увидели, враз присмирели, построились по пятеркам, рявкнули приветствие и строем пошли на ужин.
Сегодня мама весь день просидела с детьми. А вечером высказала мне свои претензии:
— Галина Егоровна, — она всегда так обращается, когда говорит, как «педагог с педагогом». — Это безобразие. Четверым в сентябре идти в первый класс. Но это по возрасту. А с подготовкой у них чехарда. Чтение и письмо — отлично, хоть сейчас в пятый класс. Ты просто молодец! С математикой — можно и в шестой. Но почему они считают только кирпичи? Задаю задачу: «Двадцать три ряда кирпичей, в первом семнадцать, в каждом последующем на два больше, чем в предыдущем. Сколько всего кирпичей?» Наперебой кричат: «Восемьсот девяносто семь». Заменяю кирпичи бананами. Молчат. Спрашиваю, в чем дело, а они: «Что такое бананы?». Объясняю. Молчат. Говорю: "Это съедобные кирпичи сложной формы". Хором отвечают "Восемьсот девяносто семь". Я слышала, что у неандертальцев проблемы с абстрактным мышлением. Но Ваня не неандерталец. А Тарасик просто современный человек! И, кстати, Хома мыслит вполне абстрактно. Но это не всё. Они совершенно не знают английского! Включая Хому!
— Мам, а зачем им английский?
— Он есть в программе! А главная проблема — у них очень своеобразная социализация. Их нельзя отправлять ни в первый класс, ни в пятый. Какой-нибудь идиот решит, что мелкими можно помыкать, и они его просто убъют. А наша система образования такое не поощряет!
Мама, конечно, права. Английский можно выучить. Дети говорят на русском, неандертальском и эвенкийском. Языком больше, языком меньше… И с кирпичами к сентябрю пройдет, уверена. Мамину задачку дай бог десять процентов выпускников решат. Вообще решат, а не в уме.
А вот с социализацией… Хоме можно всё объяснить, и он будет избегать драк. До первого удара. А потом клыки обидчика окажутся на Хомином ожерелье. А семилетки столько ждать не будут.
С пятилетками те же проблемы: хоть завтра в первый класс, но ожерелья из молочных клыков — тоже повод для скандала.
Я вижу единственный выход: у нас должна быть своя школа. Только где брать педагогов, готовых работать как надо нам, а не "по программе". Я так и сказала. И получила в ответ: "Это уже моя проблема! Главное, вы понимаете серьезность вопроса!"
И только после этого позволила себе заметить мои морщинки в углах глаз. А что делать? Мне уже двадцать восемь и не помню, как выглядит крем для ухода за кожей.
А вообще очень здорово, что мама приехала. Я уже не чаяла её когда-нибудь увидеть. Она ведь у меня только с виду строгая, а на самом деле, очень добрая, и я очень её люблю.
Но, честно говоря, мне ужасно хочется обратно в Степь.
30 декабря 2019 года. Москва
Васька Емелин с ненавистью посмотрел на высветившийся номер, вздохнул и подключился. Звонок и сбросить можно, но проблема-то останется! Черт дернул одолжить денег у Мохнатого! А ведь знал, что Степка давно уже не старый дружбан, с которым они десять лет просидели за одной партой. Совсем другой человек. Но идея казалась такой надежной! Казалась, да расказалась. Оказывается, бизнесом заниматься куда сложнее, чем просто гайки крутить. Полгода не прошло, как накрылся собственный автосервис медным тазом, остатки запчастей и беушное оборудование не покрыли и половины долга, и где брать оставшееся бабки, Емелин даже не представлял. Сбежать? Вдруг страшилки о длинных бандитских руках всего лишь сказки? А если не сказки? И куда бежать? А жена? Дочка? А если не бежать, то что делать?
Васька попытался договориться с Мохнатым: мол, отработаю ремонтом ваших тачек, сам знаешь, руки у меня золотые. Тот только хохотнул. Но навстречу бывшему однокласснику пошел: дал ещё месяц. При этом не поставил на счетчик, наоборот, заморозил сумму. А толку? Поллимона за месяц не заработаешь, тем более полмесяца — праздники! Но месяц этот только начался! Чего ему надо?
— Да, Степ!
— Ты ещё не сбежал? — хмыкнула трубка.
— У меня ещё месяц, — Васька старался говорить твердо, но голос дрожал.
— Отменяется! — отрезал Мохнатый.
— Но ты сам… — у Васьки аж ноги подкосились, чудом устоял.
— Слушай сюда, дерево! — рявкнул Мохнатый. — Работа появилась по твоему профилю. Сделаешь, как надо — ты мне ничего не должен. Понял?
— Какая работа? — проблеял Емелин, уже не пытаясь следить за голосом. — Что ремонтировать?
— Ничего не ремонтировать. У тебя дед этот, как его, по обезьянам большой спец, правильно?
— Не по обезьянам, — настроение опять упало. — По древним людям. Питекантропы, неандертальцы… Антрополог он. На пенсии.
— Во-во, Хрентрополог этот мне и нужен. Чтобы профессор, академик и за бугром в авторитете. Проходит?
На самом деле, Степан не был необразованным дебилом, уж Васька, десять лет списывавший у него контрольные по всем предметам, знал это отлично. Но вот косить под свежеупомянутого неандертальца ещё в школе любил.
— Ну да, дед…
— Короче, берешь деда и тащишь его в Снежинск. В аэропорту вас встретят. Мобилу встречающего я тебе скину. Дедушка должен прибыть на место веселым, здоровым и в ладах с макитрой. И таким же вернуться обратно. Понял?
— Ага… А если дед откажется?
— Твои проблемы. Сделай так, чтобы не отказался. В общем, край четвертого старик должен быть там. И ты для сдувания пылинок.
