мало! Даже по пятеро! Если это не практикантропы и не вооружены до зубов!
— Да что с тобой стряслось такое, Мих?!
— Пока что ничего страшного — живой! А могло и много хуже с кем-то ещё помимо меня! Что с заготовкой продовольственного запаса? И как вообще обстоят дела с провизией? — пошёл намёк на ревизию.
— Мы придумали, как разделать тушу водяного чудища, сейчас этим и занимаемся — вырезаем из него нутро через раздвинутые челюсти пасти. И там работы — непочатый край! — рапортовал Ясюлюнец.
— Ладно, — немного пришёл в себя Мих, обмывшись у колонки — охолонулся как следует. — Зуб, бери наших архаровцев…
— Всю пятёрку новоявленных практикантропов?
— Именно — и айда за мной на лесоповал! Хотя нет, стоп! Оставить! Ты пойдёшь с ними туда сам, а я…
Мих покосился в ту сторону дебрей, кои покинул по возвращении в лагерь.
— … возьму лопату и…
— Что ещё, а кого?
— Да больше никого!
Похоже, он решил прикончить свой страх раз и навсегда. Тут как говориться: либо грудь в орденах, либо голова в кустах — третьего не дано!
— И надолго пропадёшь, а где нам искать тебя?
— Там, где мы обнаружили бронезавра! Без этой скотины нам не выжить в этом жутком крае!
— Кто уже выжил, и, по-моему, из ума, как мне кажется — догадайся сам с трёх раз…
— Да ну… глупости всё это…
— Не скажи, дружище!
— Иди ты… в лес, куда послал!
— А почему не дальше? Я бы побродил — и с тобой!
— Успеешь ещё, как и занять моё место, если со мной что, а случится…
— С тобой? Не смеши!
Смеяться Мих не стал, и был серьёзен как никогда. По-видимому, и впрямь столкнулся с чем-то таким, а ведь смывал с себя у колонки некую слизь — возможно кровь некоего существа и хладнокровного происхождения. На теплокровную по виду и цвету крови, тварь не тянула.
— Всё, я пошёл, Зуб… и ты… поторопись!
— Да пошёл ты…
Они расстались, и как водится — друзьями.
Едва Мих направился с лопатой в обратном направлении к нему примкнули двое придурков, напрашиваясь в помощники.
— Отвалите, пока сам вам не навалял… — стремился в свою очередь избавиться Мих от Лабуха с Молдовой.
— Да чё те — помощь не нужна? И чем мы помешаем, а? Мы тихо — и не станем далеко отходить от тебя!
Вспомнив, что они продержались в дебрях ночь напролёт, Мих решил:
— Да и хрен с вами — пошли!
Вдруг и впрямь пригодятся, а на что-то да сгодятся. Всё веселей будет, чем с Вый-Лохом. А общение с людьми, даже такими придурками как алказавры — ничем не заменишь.
— Только условие и я ставлю их — заткнулись и не звука, пока не разрешу! Угу?
— Ага… Конечно… Само собой разумеется…
Не покинув лагерь, Мих уже пожалел, что уступил им, да ничего не поделаешь — слово дал. Терь хрен отвертишься, а не соскочишь.
— Двинули… и сами молча, пока я вам кое-чем и кое-куда…
— Ну да…
Проводив их взглядом, Зуб подозвал Вежновца.
— Слышь, Паштет, будь другом — сгоняй на лесосеку и верни всех в лагерь! И это — пятёрку практикантропов для своей и их охраны прихвати! Всё понял?
— Не совсем! Чё, дикари осмелели? Снова в округе появились?
— Да нет, кто-то похуже их будет… — уяснил Зуб: бросать Михея одного будет не по-дружески, а и не по-божески. Ушёл так, словно не надеялся вернуться, а скоро — наверняка.
Заодно бросил пару ласковых слов Варвару:
— Пока нас с Михеем не будет, ты здесь за главу! И береги голову! Угу?
— Чё…
— А… ну тя… Одно слово — Варвар… — отмахнулся Зуб.
Ясюлюнец также жаждал примкнуть к ним, но они не брали его в свою песочницу. Хотя и понимал: оставлять лагерь без прикрытия нельзя — весь расчёт на него и тех, кто тут остался с ним, поскольку Вежновец увёл в дебри в противоположном направлении иных практикантропов.
— Как же… навоюешь тут, если что… — снова занялся любимым делом Варвар, принявшись рвать из туши водного чудища плоть, вымазываясь не только по локоть, а колено в крови.
* * *
Дорога к яме с бронезавром давалась тяжело. Нет, блуждать не приходилось, по такому случаю имелись зарубки, но воспоминания о стычке с ручными тварями сидели занозой в мозгу. Мих то и дело поглядывал на зверюгу, а затем на тех, кто отвлекал его от зловещей действительности своим пофигистским настроением ко всему. Вот уж кому жизнь в этом аду, как в раю, так алкобратьям. У них одна мысль на две головы — где бы набрать дури и дойти до состояния полного одурения с отупением?
Сделали себе самокрутки из каких-то листьев не то папоротника, не то лопуха и задымили, играя в паровозик. Пускали дым.
Пых… Пых…
— Ла-Пых… — окликнул Молдова того, обзывая на новый лад.
— Чё-Пых? — отреагировал он в свою очередь.
— Тя штыр-Пых?
— Пых так…
— И кто я? Когда сам Пых-тачок!..
Послушать их — чокнешься. А сумели вызвать идиотскую улыбку глупой направленности на устах практикантропа с серьёзным лицом. Настороженность прошла, а и от убитой им твари не осталось следа — она исчезла безвозвратно. Знать тот, кому принадлежала, прибрал её к рукам или лапам — подался восвояси.
— Хорошо бы… — прорезался голос у Михея, озвучивая свои мысли со страхами вслух.
— Не… — не согласились алкобратья. — Лучше, когда лучше!
