— В приживалы зовешь, али, может, дворником примешь?
— Ну, зачем ты так? — расстроился, что не нашел нужных слов молодой человек.
— Эх, Мартемьянушка, — грустно усмехнулся отставной абордажник. — Добрая у тебя душа! Я ведь, как только узнал, что у тебя дар проявился, так сразу и понял, что не по пути нам дальше. Тебе ввысь надо, а я уже свое отлетал. Буду тебя к земле тянуть. А оно ни к чему.
— Но…
— Опять же, ты теперь благородного звания человек. Одно слово — Колычев! Ваш род с царями в сродстве… Понимать надо. Выше, разве что, князья какие-нибудь, да и то не всякие. Вот и выходит, сынок, что разные у нас дорожки. Ты уж прости, что я тебя так назвал.
— Ну что ты такое говоришь?! Что я видел от этих Колычевых или князей в приюте? А вы с Витькой для меня ближе, чем родные!
— Спасибо на добром слове. И про Витьку ты верно сказал. Держи его при себе. Он хоть и не семи пядей во лбу, а парнишка правильный. Такой за полушку не предаст!
— Не пойдешь, значит?
— Нет. К тому же, я уж не смотритель больше. Призвали опять на действительную. Нет, не в абордажники, конечно. В учебную часть старшиной. Буду «мальков» вроде вас с Витькой военному делу обучать.
— А где твоя часть?
— В Порт-Артуре. Скоро должен туда борт идти, вот я на нем и отправлюсь.
— Так ведь и мы туда скоро полетим! Ура! Значит, скоро увидимся!
— Так ведь, это гора с горой не сходится, а человек с человеком завсегда свидеться могут. Приходи, хоть сам, хоть с Витькой. Я вам рад буду!
В этот момент к ним вернулся отлучавшийся по своим делам Зимин. Судя по всему, рейдер расслышал их последние слова, и теперь у него появились какие-то мысли.
— Сиди-сиди, — он похлопал по плечу вскочившего перед, пусть и отставным, но все же офицером ветерана.
— Никак нет, ваше высокоблагородие, — отказался Игнат. — Я порядок знаю!
— Это хорошо. Тогда вот что мне скажи, боцман, тебе когда на службу явиться надо?
— Так ведь это, — задумался Вахрамеев, шевеля при этом губами, как будто подсчитывая. — По бумагам через неделю, но я так думаю, что, если раньше припрусь, меня прочь не погонят.
— Кто его знает, — пожал плечами приватир. — Но если время и впрямь есть, я бы предложил тебе поучаствовать в одном деле.
— Это в каком же?
— Ты, верно, знаешь, что мой корабль был сбит и нуждается в ремонте?
— Для этого «Буран» еще надоть на базу привести.
— Верно. Вот мы ближайшей ночью за ним и отправимся. Поставим двигатель и …
— Дело хорошее, а от меня вам что потребно?
— Не хочешь с нами на настоящее дело сходить? — пристально глядя прямо в глаза старому абордажнику спросил Зимин, сделав ударение на слове «настоящее».
— Нешто у вас своего народу мало?
— Команда есть, — не стал отрицать рейдер. — Но в бот и ремонтную летучку много людей не поместится. Так что пойдут только самые лучшие. Ну и Март, конечно…
— А мальчонку зачем тащить?
— Да в том-то и дело, что не мальчик он уже. Юнга. И такой дар, как у него, может оказаться очень полезен.
— Вот оно как, — поскреб могучей пятерней седой чуб Игнат.
— К тому же мой боцман — Горыня — пока что в госпитале валяется. А тебе все равно по пути. Заодно и доставку к месту службы обеспечим.
— Эх, ваше высокоблагородие, умеете вы за живое задеть. Однако, если есть такая надобность, так отчего бы стариной не тряхнуть!
— Значит, по рукам?
— Эх, где наша не пропадала… Согласный я!
Отправляясь в рейд, Зимин взял всех, за исключением тех, кто еще оставался в госпитале. Так что пассажирский отсек ремонтного транспорта оказался забит под завязку. Впрочем, «Бурану» после замены маршевого двигателя предстоял перелет до Ляодуна, а во время него всякое могло случиться. Все же времена наступили военные и, судя по сообщениям разведки, над морем то и дело появлялись вражеские корветы. Так что потерявшему большую часть своей скорости и маневренности рейдеру для самообороны требовался полный экипаж.
Первым выдвинулся разведбот. За штурвал, как и в прошлый раз, сел Акинфеев, место второго пилота занял Март, а начальство над отрядом из полудюжины добровольцев принял дядька Игнат. Места для такого количества народа категорически не хватало, но снова вставший в строй старый вояка заявил, как отрезал: «В тесноте, да не в обиде»!
К слову, все бойцы приняли отставного абордажника без малейших возражений. В который уже раз Март столкнулся с тем, что его крестного, несмотря на невеликий чин, знают и уважают на флоте. Вахрамеев даже среди приватиров обладал очень весомой репутацией и непререкаемым авторитетом. Впрочем, и не знай его никто, отставнику с запасом хватило бы личной силы, воли и характера, чтобы убедить самых отъявленных вояк и головорезов в своем праве на лидерство.
Задачей передового отряда являлась разведка и боевое охранение. Прибыв на место заранее, они тщательно осмотрели окрестности, и, не обнаружив ничего подозрительного, зависли над точкой.
— Все в порядке, — сообщил отстраненным голосом не выходивший из «сферы» Март.
— Тогда опуститесь еще немного и будем высаживаться, — раздался в наушниках голос крестного.
— Корабль найдете? — с легкой усмешкой в голосе поинтересовался Васенька.
— Чего его искать? — сварливо отозвался старый вояка. — Вон он торчит как прыщ на заднице.
— Как ты его заметил? — изумился пилот.
— Молодые вы еще, чтобы от Игната Вахрамеева что-нибудь спрятать, — проворчал абордажник, пристегивая карабин к сброшенному вниз канату, после чего решительно скользнул вниз, а за ним черными тенями последовали его подчиненные.
Добравшись до места, они быстро разбежались по окрестностям, в поисках засады, а когда убедились, что все в порядке, просигналили на бот фонариком. Взмыв вверх, разведчики еще раз облетели ущелье, потом нашли себе удобную площадку для наблюдения, и только после этого нарушили режим радиомолчания.
— Гнездо ждет сокола, — по-корейски сказал Март.
— Принято, — прошептал в ответ эфир.
Тем временем, проверившие окрестности десантники, повинуясь приказам боцмана, рассредоточились и заняли позиции для обороны.
Вскоре прибыла «техничка». Не без труда протиснувшись в узость промоины со стоящим в ней «Бураном», ремонтно-восстановительный корабль принялся опускать на стреле крана массивное и тяжелое тело мотора. Закипела молчаливая работа.
Все часы, что она продолжалась, Март упорно «держал небо», но, к счастью, вокруг царила непривычная тишина. Японцы, после недавних событий, свернули поиски. И теперь никаких кораблей в этих горных, малонаселенных и не представляющих никакого стратегического интереса краях не просматривалось. Наконец, по «короткой» связи пришел приказ вернуться на борт. К тому времени «техничка» уже ушла обратно на базу, а «Буран» не только запустил двигатели, но и с большой осторожностью, управляемый самим Зиминым, вышел из своего тесного укрытия.
Март первым делом подобрал штурмовиков с Игнатом, чтобы им зря не бегать в потемках. А потом бот без труда, через кормовую аппарель зашел на короткую десантную палубу корвета.
— Ну, поехали! — прошептал Март, впервые допущенный в ходовую рубку во время полета.
ЭПИЛОГ
Поставив «Буран» в док, Зимин дал команде увольнительную на двое суток. Сурово предупредив: «Отдохните и проветритесь, как следует, заслужили, но чтобы вернулись минута в минуту!»
Вахрамеев наотрез отказался отправиться с ними, честно сказав, что лучше он прямиком доберется до казарм и «там уже получит свой кубрик». Март не отпустил крестного, пока тот клятвенно не пообещал быть на связи, а Зимин не дал ему визитку с номером своего домашнего телефона.
Вызывать такси не пришлось, в гараже воздушной гавани капитана дожидался личный автомобиль, на котором они с ветерком доехали до особняка в городе Дальний.
— Заселяйтесь, молодые люди. Дом большой, места всем хватит. Мне он достался по случаю, целая история. Расскажу как-нибудь в другой раз, если вы мне, конечно, напомните… Так, на первом этаже — моя берлога: спальня, кабинет, библиотека. А еще вот эта гостиная и, как говорят на флоте, камбуз. А вот на втором этаже четыре свободные комнаты, выбирайте любые. Будут ваши.
