А остановки для отдыха сделались частыми. Мальчишка больше не говорил. Он шел, упрямо стиснув зубы, стараясь не хромать, но и наступая на ногу аккуратно. С него градом катился пот, а лицо сделалось бледным, сероватым даже.
Когда же на пути вырос очередной островок, довольно приличных размеров, Джеррайя просто упал на землю. Он закрыл глаза и вытянулся. На тощей шее проступили жилы, и Миха слышал, как громко, судорожно, колотится его сердце.
Но дошел-таки.
Пусть не без помощи.
— Де Варрены всегда отличались упрямством, — заметил Такхвар, тоже опускаясь на землю. И он устал. Может, не так, как парень, но явно. Ица, соскочив с Михиной шее, на которой он провел последние несколько часов, поспешно вскарабкался на кривую сосну. Там, в развилке ветвей, и устроился.
— Вы слишком многое ему позволяете, — Такхвар покачал головой. — Так он привыкнет.
— И?
Миха тоже присел.
Принюхался.
Человеком не пахло. Зверем? Пожалуй. Сюда определенно заглядывали кабаны, может, и лось навещал, все-таки трава здесь росла мягкая, не то, что болотные осоки. Но запахи были старыми, выветрившимися.
— Раб должен знать свое место, — не открывая глаз, отозвался Джер. — Отец так говорил.
— Хоть что-то вы да запомнили.
— Я многое запомнил. Отец… он строгий. С рабами. И слугами.
— Он просто понимает, что есть порядок. И сколь опасны бывают рабы.
Ица прижался к ветке. И только темные глаза поблескивали. Слушает? Определенно. Понимает? Миха готов был поклясться, что да.
— В годы давние, когда мы еще искали свой путь и славу, случилось нам побывать в городе Ладеме. Это на юге. На берегу моря. Славный город. Красивый. Богатый. Там находился рынок, куда свозили рабов со всех окрестных земель. И однажды те восстали.
Такхвар потер шею.
— Они заполонили Ладем, и кровь потекла по улицам его. Много крови.
— До того было меньше? — уточнил Миха.
— Как знать. Нас наняли подавить восстание. И вернуть порядок. На это потребовалось время.
Старик смолк и тихо добавил:
— Кровь тоже.
— А потом? — Джер привстал на локте. — Что потом?
— Нам хорошо заплатили. Ладем стоит по сей день. Оттуда везут соль и перец, драгоценный южный орех, куркуму и корицу, краски.
— И рабов?
— И рабов, — согласился Такхвар. — Но мой брат все же предпочитает иметь дело с вольными людьми. Рабов в замке мало.
— Это точно. Даг как-то хотел прикупить себе девку. Красивую, — Джер подавил зевок. — Отец его обругал. И даже побил. Сказал, что глупо тратить на девку столько, сколько стоит хороший жеребец. Даже если красивую.
Он почесал впалый живот и пожаловался.
— Есть хочется.
И поглядел на Миху.
— Сколько?
— Чего? — не понял мальчишка.
— Стоит. Он, — Миха указал на Ицу, что по-прежнему сидел на дереве и явно не собирался спускаться. Напротив, вся его поза выражала готовность подняться еще выше.
— Сорок пять золотых медведей, — Джер опять закрыл глаза. — Я же говорил.
— Ты обещал мне сто.
— Де Варрены держат слово! — мальчишка, кажется, несколько обиделся.
— Отдай. Его.
— В качестве уплаты? — Джер все-таки сел, пусть и со стоном. — Я бы и не против, но, боюсь, не выйдет.
— Почему? Его и половину того, что останется.
На лбу Джера появились морщины, явный признак серьезной мыслительной деятельности.
— К сожалению, добрый господин не слишком хорошо считает, — не преминул уколоть Такхвар. — Однако он прав в том, что подобная сделка невозможна. И дело отнюдь не в его или моем нежелании.
Ица все-таки вскарабкался чуть выше и снова замер. Точно понимает.
— Господин Джеррайя совершил сделку от имени своего отца. И печать де Варренов стоит на ошейнике. А стало быть, сей раб принадлежит барону. Юный господин выступает лишь посредником.
Ица заворчал.
— И не в его силах передать или продать сего раба кому бы то ни было, — Такхвар развел руками. — Однако ничто не мешает вам обсудить сей вопрос с господином бароном. Думаю, он будет благодарен спасителю своего сына и не откажет в просьбе столь малой.
— Может, и откажет, — Джеррайя встал на четвереньки. — Маг ведь еще когда про обряд сказал. Год тому или больше даже. Не помню. Но сказал, что нужен кто-то из мешеков, чтобы кровь чистая, насколько можно. И отец давно искал, кого бы купить. Но они своих не продают, даже полукровок.
Миха преисполнился к мешекам уважения.
— Вот… а потом знакомый отца, который караваны водит, и предложил. Ему в городе магов продать поручили, а он отцу письмо прислал. Тот меня и отправил. Вот.
И стало быть, мальчишка барону нужен.
Зачем?
Думать не хотелось. В нынешнем мире открывалось немало вариантов использования одного упрямого пацаненка, который определенно не желал признавать себя рабом.
— В любом случае, — Такхвар поморщился. — Говорить о чем-то имеет смысл лишь с бароном.
— Или с тем, кто займет его место, — очень-очень тихо добавил Джеррайя. И моргнул. Глаза его подозрительно заблестели, и он поспешил отвернуться.
Миха тоже отвернулся.
Встал.
И сказал:
— Пойду, поищу еды.
На душе отчего-то было погано. Видать, погода менялась.
Погребальный костер разложили прямо во дворе замка. Разгорался он долго, словно нехотя. И Винченцо не выдержал, плеснул силой, подгоняя неторопливое рыжее пламя, которое то забиралось на дрова, то скатывалось с них. Пламя отозвалось, взлетело вихрем, подняв в воздухе сноп искр. Сырые дрова затрещали, потянуло черным дымом и запахом горелого, который застрял в горле.
— Интересные у них обычаи, — заметила Миара, разглядывая костер с немалым интересом. — Но красиво. И горячо.
Небо затянули тучи. Где-то там, в вышине, громыхнул гром. Резкий порыв ветра почти слизал пламя, но то, присевшее было, вновь взметнулось к темным небесам. Первые капли зашипели и испарились.
Запах гари сделался ярче, тошнотворней. А в голове вновь загремели барабаны.
— Нам обязательно стоять здесь? — поинтересовалась Миара, кутаясь в меховой палантин.
