Поэтому, после короткого отдыха, сна по очереди и ненамного более обильной еды, чем та которой мы питались в походе, Хар и Ликаста с утра уходили в город. Меня и Гульнана обычно оставляли в гостевом помещении.
Наш номер сильно напомнил мне городскую квартиру. Если бы комнаты вырубали в скале. Правда с квадратными метрами тут было не так плохо, как у нас в новостройках. Тут была даже гостиная, примерно десять на десять метров. С проходами в другие помещения и в ванну с санузлом. Разумеется, там не был санузел кафелем обложенный — надо делать поправку на местный колорит. Так, закуток с неожиданно сносным каменным сиденьем и дырой в нем — самый настоящий сельский туалет. Ниша с каменным углублением, по которому текла вода — почти настоящая ванная кабина. Даже красивая в своей аскетичной простоте. Как, впрочем, и все остальное в «номере». Только вот из мебели в этом отеле всего несколько прямоугольных ниш в стене, в некоторых можно было спать.
Трудно сказать, сколько времени мы провели в городе цвергов. Спали мы за это время дважды. Я чувствовал себя неплохо, хотя меня напрягало, что я мало ел и почти не спал. Видимо, сильно волновался. А еще еда тут… Специфическая. Не страшно, первое время продержусь на подкожном жире — сидячая работа готовила меня к этому всю жизнь. Пару недель на скудной диете только пойдет мне на пользу.
За всё время произошло только два интересных события. Первое случилось сразу после прибытия — мы обнаружили “зайца” на нашем носильщике. Видимо, всё-таки прорвался и прицепился в лесу.
— Вот же задница Нария! — сказал Хар. Он как раз разгружал поклажу, отстегивая и раскладывая на полу сундуки и мешки. Меня помогать не просили. — Ликаста! Заяц добрался до нашего дуля!
Ага, вот как зовут это существо, “дуль” — впитал я ценную информацию.
— Не трожь! Я хочу его живым! — радостно пропела Ликаста. И бросилась к дулю. Она как раз собиралсь спать, поэтому сняла свой плащ и броню, оставшись только в нескольких ремнях на ноге, которые удерживали у нее на бедрах футляр из черной кожи. По сути, она была полностью обнаженной. Но это, почему-то, никого не смущало. Минотавр тоже то и дело оголялся и его вид меня откровенно пугал. Нет, не потому что у него там запасная дубинка. Как раз хер у него был вполне человеческий. Меня пугали его мышцы. Под кожаной броней скрывалось тело не атлета, а мутанта на анаболиках. Слишком широкая грудная клетка, странные квадратики пресса, вообще неправильная анатомия мышц… Логично, конечно, он же не человек. Но выглядело странно и вызывало чувство гадливости. Бррр…
Хорошо хоть Хар даже спал в броне, снимая только шлем. Как и у остальных цвергов, несмотря на беспросветную черноту кожи и волос, у него были совсем не африканские черты лица. Злобно сдвинутые густые, сросшиеся брови, хищный и загнутый книзу, как клюв орла, нос, высокие азиатские скулы и шикарная, густая, лоснящаяся борода. Тщательно смазанная специальным маслом и завитая. Хар посвящал уходу за своей растительностью на лице минут по двадцать каждое “утро”. Внешне его борода напоминала не бороды дворфов из фэнтези, а скорее бороды древних ассирийцев с каменных барельефов, которые я видел в школе. Такие, с химической завивкой. Хар с мастерством опытного барбершопера сооружал себе на лице сложную прическу, чтобы тут же спрятать её под бронзой шлема. Я не стал ни о чем спрашивать.
Ликаста, хотя я конечно, как приличный чело… глубинный гном, старался её не слишком уж пристально разглядывать — единственная выглядела почти человеком. Даже ушки аккуратные, маленькие и вполне человеческие — хотя я подозревал в ней эльфа. Да и вообще она радовала пропорциями. Широкие бедра, большая грудь. Я не находил в ней ничего не человеческого, кроме чересчур белой кожи. Вот до этого случая с зайцем, не находил.
Она, прямо вот так, голой, подлетела к дулю, и начала командовать. Сначала, с помощью Гульнуна, они сняли всю поклажу и стянули покрывало. Под тканью обнаружилось существо, похожее на гориллу. Сильно похожее, только пасть куда сильнее вытянута вперед, и здоровенные клыки. Покрытая проплешинами и ранами, горилла пырилась в пустоту пустыми глазницами. Её череп, похожий на вытянутое яйцо, был вскрыт, а потом заново сшит обратно. Сделано было похабненько, с одной стороны кожа оторвалась и висела тряпкой.
Я даже не сильно удивился. Ну да, мертвая тварь. Ходит. Но не разговаривает же. В принципе, нечто такое я и ожидал. Я с удивлением отметил, что меня даже проблеваться не тянет. И перевел внимание на “зайца”. Все же, это существо было ближе скорее к клопу, чем к блохе. Сейчас оно раздулось и выросло раза в четыре, став похожим на гроздь кочанов цветной капусты. Если бы капуста была из плоти и пульсировала. Я знал, что внутри каждого зреет новый зайчик.
— Хар, кинжал возьми! Гульнун, ты тяни! — командовала Ликаста.
“Заяц” выжрал дулю полспины, глубоко забурившись под кожу. Мне стало как-то гадко смотреть, как мои партнеры вырезают из безучастного зомбяка мегаклопа и я вышел за “дверь”. Проветрится. Перед глазами стояла покрытая слизью и кровью Ликаста с горящими восторгом глазами, и руками по локоть внутри дуля. Прижимаясь сиськами прямо к капусте она тянула “зайца” наружу. От капусты сиськи растут. Так, о чем я думаю?
Очень хотелось покурить, хотя я бросил еще после университета. Поэтому я просто несколько раз глубоко вдохнул. Постоял еще немного и зашел обратно.
Извлеченного беременного зайца, который вяло отбивался рудиментарными лапками ротового аппарата, засунули в специально освобожденный под это дело ящик и закрыли, для надежности перевязав его веревкой. Ликаста сияла, как будто ей букет роз подарили. Сообщила публике, что займется “этим” завтра. С оттенком напряжения, как будто говорила о пересадки цветка в новый горшок. Типа предстоит возня, но если выгорит, то будет круто.
Лето я проводил у бабушки в деревне. Чистая природа, сад без пестицидов, кровавое забивание поросенка на мясо. И тут главное — потом убрать. А то будет чувство такое... Унылое. И неопрятно. А мои спутники развели грязь, а убирать не спешили. Из нашей атаманши хорошей жены точно не выйдет. Развела бардак и убирать даже не планирует. Сама вся перемазалась, как... Как не знаю что. Последнее меня прямо раздражало.
Я взял Ликасту за руку и повел её в ванну. Странно, но она подчинилась. Я молча начал смывать с неё гной и всю прочую гадость. Тут было нечто вроде мыльной губки, так что дело шло хорошо.
— Что ты делаешь, — наконец спросила Ликаста когда я дошел до груди. — Дай, сюда, я сама.
Она отняла у меня губку и отпихнула меня прочь. Мимо моих ног прополз её хлыст и зашипел на меня змеиной головой. Я отступил, развернулся и вернулся в гостинную. И объяснил на таращихся на меня Хара и Гульнуна.
— Не люблю грязь.
— Ага. Понятно, — кивнул Хар. Он, по своему обыкновению, был в шлеме, но мне показалось что он ехидно улыбается.
Гульнун замычал что-то неразборчивое и отошел в сторону.
На следующий день, когда Ликаста с Харом ушли и оставили меня с человекобыком одни, он долго молчал. Потом поел, вздремнул, попил и наконец завел разговор.
Я в это время не сидел без дела — Кенни наконец отмер. И сейчас я развлекался тем, что исследовал его возможности. Пока я приспособил его вместо дрона-разведчика. Увы, картинку он передавать не мог. Но я будто понимал, что он видит. Поэтому я сидел у входа, и незаметно отправлял его на разведку. И как только он натыкался на что-то интересное, я его возвращал и он “показывал” увиденное. Это было меньше всего похоже на видео. Я как будто “вспоминал”, как карабкаюсь по стенке, заглядываю в бойницу, и слушаю разговоры двух цвергов. Это требовало полного сосредоточения, поэтому я с некоторой неохотой отозвался на голос Гульнуна. Тот говорил с паузами, долго подбирал слова. С ним было тяжело общаться.
— Слышь, гном… — забавно, а ведь они до сих пор не спросили, как меня зовут. — Ты знаешь, кто такие гигару?
— Не совсем, — осторожно ответил я.
