Глава 13
1
Глаза открылись в мире вечного заката, но заката-таки не увидели. Небо заволокло чёрным саваном, сквозь который прорывались вспышки оранжевых молний. Казалось, будто огонь разливается по перевёрнутым холмам. Мерещились взрывы и перламутровые зигзаги. Но грома не было. И вообще не было звуков. Кроме одного – всё нарастающего гула, низкого, вибрирующего и леденящего кровь.
Сначала Марку показалось, будто тучи медленно плывут. Но два толчка в ребро ясно объяснили истинное положение вещей: чёрные громадины не двигались, возможно, многие вехи, а вот он, Марк, как раз ехал куда-то, хотел он того или нет.
– Блэк, какого чёрта? – выкрикнул Марк, когда понял, что происходит. Он снова был в волокуше, только теперь в очень грубой и нисколько неудобной. Блэк примотал его спящее тело к двум палкам при помощи сменной одежды.
– С добрым утром, – сухо сказал Блэк и бросил палки. Марк приложился головой об камень и зашипел от боли.
– Твою ж мать!
– Извини, – с чувством сказал Блэк и принялся помогать Марку отвязываться. – Не мог больше ждать. Я тут с обеда. Решил не тратить время напрасно.
– Мы уже близко? – спросил Марк, поднимаясь на ноги. Вокруг был уже не лес, а выжженная дотла равнина. Пепел сугробами застилал дно блюдца, каёмками которого служили вековые ели. Чёрные ели, под чёрным как смоль небом. И внутри чаши всё черно от пепла и сажи. Только всполохи молний разрывали непроглядную тьму. Они же выявляли из мрака чёрный силуэт одинокой скалы. Кривой силуэт, похожий на обгоревший ствол исполинского дерева. Силуэт, на вершине которого выступали острые выступы, точно пики на вершине перекошенной короны.
В свете самых ярких молний, обычно бело-лиловых, было видно, как ветер тянет пепел и сажу к скале. Иногда порождает завихрения, вроде миниатюрных смерчей. И ветер дует на скалу со всех сторон. Казалось, скала и есть источник ветра, своеобразный пылесос или вентиляционная шахта. Вот только пепел не исчезал у подножья и не собирался в громадные сугробы. Потоки ветра вздымали его вверх по отвесным стенам скалы и устремляли вверх, в непроглядную тьму вечной тучи.
Стоило только увидеть это, как зубы сразу почувствовали что-то, чем можно скрипеть. Что-то противное, но на вкус не похожее на гарь. Скорее морской песок или бетонная крошка.
– Дай угадаю, – усмехнулся Марк. – Нам нужно в самый центр, верно?
Блэк угрюмо кивнул и направился вперёд. Марк подобрал вещи с чёрной земли, засунул в свою сумку (хотя все вещи были из гардероба Блэка) и направился следом.
Ветер был слабым. Его силы едва ли хватало на то, чтобы теребить волосы. И даже у самого подножья скалы.
Они подошли вплотную к чёрной, отвесной стене. От потока пепла пришлось закрывать лицо рукой, потому как тут он объединялся в сильнейший вертикальный поток. Безветренный поток.
Марк задержал дыхание: пепел легко просачивался между пальцев и норовил залезть в ноздри. Шёл на ощупь, так как глаза сами не хотели открываться. Несколько мучительных секунд в плотном потоке взвешенных частиц закончились внезапно – раз, и всё.
Рука упёрлась в холодное стекло. Глаза, не хотели открываться, чувствуя застрявшие в ресницах песчинки. Марк протёр веки. Песчинки на удивление легко отлипли.
Марк открыл глаза и увидел гигантскую сосульку из чёрного стекла. Так он воспринял отвесную стену скалы. По эту сторону нескончаемого потока пепла, света было намного больше. Но света призрачного, неверного, флуоресцентного. Он толи исходил от самих чёрных стен сосульки, толи зарождался глубоко в её недрах и проходил сквозь бугристое стекло. Марк зачарованно уставился на сияние в черноте и замер парализованным, подобно оленю, увидевшему свет фар. Свет манил к себе, тянул, завораживал. Пробуждал первобытные инстинкты, забытые нашей ДНК-памятью на стадии членистоногого предка, который, подобно мотыльку, летел или полз на любой источник света.
Марк, наверное, простоял бы так целую вечность, если бы крепкая рука не схватила его и не оттянула в сторону.
– Юнга, спишь? – ехидно спросил Блэк.
– Проснулся.
– Ничего, бывает. Я тоже так засыпал. Но, чудо, второй раз эта ловушка не действует – психика к ней приспосабливается, что иммунитет к ветрянке. Смотри что нашёл!
Блэк указал Марку на ступени, вытесанные прямо в стекле чёрной сосульки. От них тоже исходило слабое свечение, и оно манило к себе взгляд, вот только не могло парализовать мыслительные процессы. Как будто мозг различил в бессмысленном наборе точек над головой некое очертание ковша, признал в нём большую медведицу, и уже не мог вспомнить предыдущего хаоса.
Стеклянные ступени были скользкими, потому Марк не стеснялся перебирать руками по ступеням выше. Лестница, уходившая вверх и вглубь, не поворачивала и не изгибалась. А это значило: сорвёшься, и лететь тебе до самого низу без остановки. А с каждой ступенькой лететь предстояло всё больше.
Марк последний раз посмотрел вниз, когда они были на высоте двенадцатого этажа. Ужас сковал на секунду все мышцы. Холод пробрал до кончиков пальцев. Но разум взял верх.
Ступеньки закончились внезапно. Рука просто проскользнула по воздуху и не нашла за что ухватиться. С несказанным ужасом, Марк поднялся повыше.
– Что там у тебя? – недовольно завозмущался Блэк, толкая Марка в кроссовок. Он, как и Марк, до последнего не видел, где и чем заканчивается лестница.
Но Марк не мог ответить. Даже если бы и мог, вряд ли подобрал подходящие слова. Он увидел не-то дверь, не-то пещеру, прикрытую, как пологом, вязким веществом. Сквозь вещество лился свет, точно такой же, какой исходил от стеклянных ступеней, только усиленный в сотни раз.
Внутри пещеры в изобилии росли толи щупальца, толи лианы, толи гигантские корни неведомых растений.
И, самое главное, среди лиан-корней стоял хорошо различимый силуэт женщины – высокой, фигуристой и совершенно голой.
– Давай, шевелись! – зло крикнул Блэк, в сотый раз пожалевший, что не пошёл первым. Марк медленно подчинился приказу: поднялся повыше, перекинул ноги через две последние ступеньки и на четвереньках пополз к двери-пещере.
– Здравствуй, Марк! – раздался женский голос с той стороны вязкого вещества. Этот голос буквально разлился по воздуху, заставив задребезжать стекольный пол под ногами, притом, что был нежный и манящий, даже эротичный. Молодой организм Марка сразу отреагировал на него –
