она уже хотела освободить его от такого обещания, как вдруг… пришло сообщение. Сообщение было коротким — слово «Первый» и две фотографии.
Фото, присланное на телефон, было с таймером, уничтожилось вскоре после того, как она его открыла, но все же… она увидела страх в глазах урода, который испоганил, испортил, уничтожил жизнь ее сестры. И второе фото — где приговор приведен в исполнение. Никогда бы не подумала, что фотография чьего-то безжизненного тела доставит ей столько облегчения. Говорят, что месть опустошает и приносит лишь горе, но она чувствует облегчение. Говорят, что у бога нет рук, кроме тех, что есть у тебя и если ты хочешь чтобы что-то в мире было исправлено — ступай и исправь это сам. Но если ты сам не можешь это сделать? Если есть кто-то, кто может помочь? Тогда как? Бог посылает тебе людей, чтобы они помогли тебе? Или это все-таки ангелы? Ангелы Возмездия? Не мир я вам принес, но меч. Мне возмездие и аз воздам. Око за око и зуб за зуб. Да, Ангелы Возмедия таковы… они-то уж точно знают меру отмщения. Надеюсь — он мучался, думает она, ужасаясь своей кровожадности. Надеюсь, ему было плохо, так же как и ей. И даже если я попаду в ад после такого — это того стоило.
Она смотрит в пространство и думает о том, что может быть они правы. Может быть, в мире нет ничего, кроме несправедливости и одиночества. Она скоро вернется домой и дома по-прежнему не будет Мацуко. Она снова будет одна. Темной зимой в ледяном замке своего пустого сердца. Ходить по пустынным залам, ощущая с каждым шагом, как ледяные иглы горести и ненависти пронзают ее изнутри… и не находить покоя. Наверное, это и есть ад. Не пламя и сера котлов, а ледяная пустыня сердца. Когда ничто не может тебя согреть, и никто не видит тебя. Ты одна до конца веков — наедине со своим горем.
Что-то мягкое и теплое ложится на ее плечи. Плед из гостиной. Она поднимает голову. Сора. Молча накрыла ее плечи пледом, укутала ее, чтобы не замерзла и так же, молча — села рядом. Сперва Мико немного испугалась, что Сора заговорит, нарушит эту тишину, этот особый настрой, но Сора молчит. Просто сидит рядом.
Мико тоже молчит и ей становится теплей. Наверное, плед. Конечно — плед. Она мерзла, а Сора принесла ей плед. В два часа ночи. Откуда она знала? Чья-то рука поправляет плед на ее плечах и тоже садится рядом, она чувствует, что к ней кто-то прижимается с другого бока. Юрико. Она молчит, как и Сора. Где-то далеко-далеко — закипает чайник и Кимико-тян ставит перед ней чашу с ароматным напитком. Тоже — просто ставит на стол, садится напротив и молчит.
Мико чувствует, что слезы катятся по ее щекам и всхлипывает. Кто-то обнимает ее за плечи, и она начинает рыдать, не сдерживаясь. Она — не одна. Они — все вместе. Никто один. И … они понимают ее, они — рядом и этого достаточно. Как так получилось? Неужели она — достойна такого отношения? Почему-то при мысли об этом — начинают течь слезы.
— Ну-ну… — говорит Сора: — все будет хорошо, Мико-тян. Вот увидишь.
— А я знаю… — отвечает Мико, вытирая слезы: — я знаю. Ведь теперь у меня есть вы.
— Это вопрос — говорит Юрико: — предпочитаю думать что это ты есть у нас.
— Тшш! Помолчи, Ю-тян! Вечно ты момент испортишь… — ворчит Сора: — не видишь — у человека катарсис… вот у тебя будет катарсис — мы над тобой тоже пошутим.
— Это не страшно — машет в ответ Юрико: — главное чтобы в момент моего катарсиса вы были рядом, а уж парочку шуточек я как-нибудь переживу.
— Ми-тян — говорит Кимико: — нам очень жаль, что так вышло. Понимаю, что мы ничего не можем сделать, но, если вдруг понадобиться помощь — ты скажи. И чай пей, он помогает.
— Спасибо — кивает Мико, наконец вытерев слезы: — спасибо всем!
— Рано тебе расклеиваться — говорит Дездемона, стоящая в дверях, скрестив руки на груди: — все только начинается. И потом — ты у нас любимица «Великолепного Зверя Любви», у тебя с ним в душевой все случилось… слышала я слухи про то, что ты даже вишенку его сорвала…
— Дездемона-тян! Я же просила не называть Кенту так! — Сора качает головой: — мало ли что в интернете пишут! И вообще, не читай желтую прессу…
— Это она завидует — вставляет Юрико: — зависть плохое чувство. Кто мешал тебе его в душевой первой поймать? Как там римляне говорили — опоздавшему кости.
— А первому — boner? Игра слов… — понимающе кивает Дездемона: — да я-то что, это вон, Эйка переживает что она девственница до сих пор и такой шанс был …
— Вовсе нет! Что ты себе придумала! Я не девственница! Мне уже двадцать восемь! У меня уже все было, вот! Побольше чем у тебя!
— Меня вот интересует вопрос чего вы все на кухне забыли в два часа ночи? — гудит Нобуо: — спать пора, завтра вставать рано…
— А ты чего встал? — вскидывается Юрико: — спал бы и спал себе.
— Да не знаю. — пожимает плечами он: — не спится мне, если у Мико такое вот… дай думаю пару слов скажу, утешу… или там… — он еще раз пожимает плечами и Мико только теперь замечает в руках у парня плед. Взял из гостиной.
— Какой ты сентиментальный Но-кун — говорит Юрико: — а казался таким неприступным и холодным. Переживал что Мико замёрзнет… что она тут совсем одна, а ты со своей гитарой утешишь ее, серенаду споешь…
— Прекрати его дразнить, Ю-тян — говорит Сора: — он из лучших побуждений, а тебе лишь бы постебаться над человеком.
— Я? Да я просто так плед принес. Для себя. Вот. — Нобуо закутывается в плед и тут же становится похожим на шотландского воина. В клеточку.
— Ага. —
