свою пустую чашку из-под какао, и прилипла лбом к холодному стеклу. Вообще, по всем правилам Леона после операции должны были увести в обычную палату, но видимо он оказался уж слишком важным ВИП-пациентом, что его оставили в специализированной навороченной палате прямо рядом с операционной — можно сказать в самом сердце городского госпиталя. Несколько секунд мои глаза привыкали к полумраку, но затем в тени кушетки, на которой лежал Леон, кто-то шевельнулся… кто-то юркий, пушистый, маленький с парой светящихся глаз — ярко-зеленым и красновато-желтым.
— Ой! Милочка! Ты куда это направилась? — запротестовала мадам Столбинс, преграждая мой путь своим мощным телом. — Туда нельзя посторонним!
Но я смогла ее обогнуть и уже успела захлопнуть за собой дверь даже не только в комнату ожидания, но и в саму спецпалату. Мурашки дружной толпой запрыгали по моей спине — я, наконец-то, вспомнила, где раньше видела эту пару разноцветных глаз. Это был тот самый гадкий скунс-тролль по имени Дори из-за зеркала. Но что он тут забыл?
Войдя в полутемную спецпалату, я едва не полетела кубарем, споткнувшись о ковер — точнее специальное суперстерильное покрытие. Кто-то не только отогнул его угол, но и, видимо, неплохо облегчился, потому что я сейчас стояла в небольшой, но противной луже.
Негромко выругавшись, я направилась к темному силуэту, что склонился над головой неподвижного Лео и что-то тихо бормотал себе под нос. Недалеко от них на стене висело большое, во весь человеческий рост, казалось бы, вполне обычное зеркало. Правда сейчас оно выглядело как декорация из совершенно другого кино — снизу от ровной блестящей глади был отколот приличный кусок очень знакомой причудливой ромбовидной формы. От него по всем направлениям широкой паутиной тянулись трещины, в которых сверкали небольшие, но частые и яркие электрические разряды, словно мини-молнии. Но самым необычным было то, что зеркало отражало вовсе не спецпалату, как это следовало бы делать любому уважающему себя зеркалу, а длинный коридор, одетый целиком в грубый серый камень и хорошо освещаемый факелами неестественного ярко-голубого цвета, такими стандартными для волшебного мира. Это словно было не зеркало, а очередная распахнутая дверь-портал в неведомый потусторонний мир. И, чую пятой точкой, его открыл именно этот неведомый разноглазый незнакомец…
— Ты кто еще такой?! — негромко спросила я, надеясь, что мой охрипший голос звучал достаточно уверенно и храбро.
Силуэт замер, а затем медленно развернулся, в мерцающем зеленоватом свете датчиков я узнала эти темные поросячьи глазки, массивную челюсть, оттопыренные уши и густой ершик темных жестких волос.
— Исправляю твои ошибки! — просто ответил он, так же негромко, как и я. Однако, сейчас его голос звучал гораздо более увереннее, чем мой. — Я пытаюсь его спасти! Нет времени объяснять — помоги мне передвинуть эту кушетку вот к тому зеркалу! Быстрее!
Но я все равно стояла как к полу примороженная, и несколько раз перевела свой ошарашенный взгляд с Тэдди на коридор зеркале и обратно.
— Ты тоже… ты из мира магии? — пробормотала я, неуверенно подходя ближе. Он выглядел как прежний Теодор — полный, массивный, грубый и недалекий. Однако, сейчас он совсем не картавил, говорил четко и быстро, очевидно и соображал так же быстро и складно.
В полутьме его темные глаза несколько раз блеснули: один — красно-желтым, другой — ярко-зеленым цветом. Если долго и пристально вглядываться, как это делала я сейчас, то можно было различить и бледный тонкий шрам, проходящий белой нитью поперек его желтого глаза. Парень был одет в какую-то серую футболку и штаны, они подходили друг другу по комплекту, словно пижама. А вот его огромные массивные ступни были абсолютно босыми. Странно, на улице осень, холодно ведь.
— Да я там вообще самый волшебный! — самодовольно ухмыльнулся Тэдди, хватая противоположный конец кушетки, где в окружении мерцающих датчиков лежала голова Леона. Большие, некогда янтарно-карие глаза парня сейчас были крепко закрыты, светлые волосы, золотистого цвета спелой ржи разметались в разные стороны по холодной белоснежной подушке.
— Ну что ты стоишь?! — прикрикнул на меня Теодор, как прораб на зазевавшегося рабочего. — Хватай тот конец и тащи к зеркалу! Ну же!
— Да… Конечно. Сейчас… — пробормотала я, послушно беря противоположный край кушетки и… тут же невольно со звонким стуком опустила его обратно. — Блин! Тяжело-то как!
Кушетка с грохотом опрокинулась на один бок, Леон, словно кукла, завалился на бок, но не упал вниз, а кое-как застрял в паутине проводов различных датчиков и повис над полом.
— Ай, дура! — завопил Тэдди дурным голосом, прыгая на одной ноге и зажимая руками пальцы второй, по которой только что ударила ножка кушетки. — Я же босиком! Идиотка!
Мне нужно было отвлечь парня и у меня получилось. Далее я действовала по только что спонтанно придуманному плану.
— Чего ты ко мне прешься-то? — прохрипел Тэдди, все еще прыгая на одной ножке. — Эй! А ну положи скальпель на место!
Но я не реагировала на его команды, целясь, словно ножом, огромным длинным лезвием скальпеля прямо в его круглый нос картошкой. Воспользовавшись суматохой, вызванной упавшей кушеткой, я молниеносно схватила свое «оружие» с белого столика и принялась вести допрос с пристрастием.
— Ты тот самый белый тролль, да? Как его там? Дури… Дори?
— А ты не такая уж и глупая, какой кажешься! — процедил сквозь зубы Тэдди, его голос мгновенно изменился с низкого мальчишечьего на колкий старушечий с противными и резкими шипящими звуками.
— Дори! Тебя зовут в зазеркальном мире Дори! — выпалила я с энтузиазмом первоклассника, который первым в классе нашел решение для головоломки. — Блин! Да ты и есть тот самый белый пес…то есть скунс, который переместился в этот госпиталь вместе со мной под плащом-невидимкой? В самый последний момент ты обхватил мою ногу и…
— Умница, дурочка! Только не забывай, что я — королевский песец, а не пес! И да, я — Одор, последние два слога от моего земного имени «Теодор». Но для друзей я просто Дори! — зло процедил сквозь зубы Тэдди, в центрах его разноцветных глаз заблестели нездоровые красные огоньки. — Что еще ты там про меня выяснила, отвечай?
— Ты и есть тот гнусный вожак этой парочки падальщиков — гиены Ланса и шакала Ника! — продолжала осуждать я, размахивая скальпелем перед его отчего-то спокойным и самодовольным лицом здоровяка. — Блин! Так это ты, а не Коста, заставил Дилана пойти ко мне в номер, Доминика — избивать ребят! Это твои разноцветные глаза блестели в темноте у камней! И на девчонок — Лизу и Дженни, ты своих дружков тоже натравил, да? Ах ты сволочь!
— Косте же нужно как-то
