Внимательно слушавший, Сталин не все понимал из ее речи. Женщина часто сыпала, по-видимому, специальными физическими терминами, смысл которых ускользал от него. Но общее Верховный уловил с достаточной ясностью — произошедшее можно было объяснить с научной точки зрения. Дело оставалось за малым — за доказательствами.
— Он предъявлял вам какие-то доказательства? — сейчас этот вопрос приобретал особое значение, переводя весь разговор из умозрительного в практическое русло. Если будут доказательства, то все становится совершенно иным. — Хоть что-то?
Теслина ответила не сразу, что было обнадеживающим признаком. Значит, ей было что еще рассказать.
— … Пожалуй, да, Иосиф Виссарионович.
Верховный при этих словах едва не подскочил на месте. Значит, ей еще что-то известно.
— Николай рассказал то, что было известно только мне. Ни одна другая живая душа на свете не знала этих вещей… Когда мы с сыном эвакуировались из Ленинграда, то Коленька специально оставил дома свою любимую мягкую игрушку — медвежонка с пуговками вместо глаз. И закрывая дверь квартиры, он попросил, чтобы тот охранял наш дом.
Сталин поморщился. Совсем не так доказательств он ждал. Нужно было что-то гораздо существенней, чем это. Это разочарование ее ответом, естественно, не укрылось от Теслиной.
— А знаете, Иосиф Виссарионович, Николай кое-что приготовил и для вас. При нашем расставании он так и сказал, что вы будете сомневаться и станете требовать подтверждения его слов. Он просил вам напомнить про торговца Васадзе из вашего детства и то, что вы ему пообещали[1]. Ой…
Трубка из его пальцев выпала и с громким стуком ударилась о столешницы. По зеленому сукну веером рассыпались крупицы несгоревшего табака, пепел. Хозяин кабинета явно не ожидал такого. Ведь, это случилось в его очень далеком детстве, а тот разговор, вообще, был известен только ему и лавочнику Васадзе. Он точно никому ничего не рассказывал, а торгаш уже давно в могиле.
— Если это вас не убедит, то Николай просил назвать вам имя вашего однокурсника в духовной семинарии Лопурева, которого вы часто… — тут она замялась, явно не зная, как произнести следующие слова. — Обижали.
Внешне он почти никак не отреагировал. Могло было показаться, что ее слова совсем не тронули его. Но это было не так.
— Это истории из очень далекого детства, — глухо произнес он, вновь хватаясь за трубку. — Много я и сам уже не помню.
Лукавил. Конечно, он все помнил. Все эти события буквально врезались в его память. Случай с лавочников Васадзе с их села, вообще, помнил так, словно это случилось вчера. Торговец, гнида, всех односельчан обманывал, придумывая несуществующие долги и потом заставляя оплачивать их. Виссарион же, к тому же часто выпивавший, вынужден был часто нести к нему последние копейки.
Лопырева из тбилисской семинарии тоже хорошо помнил. Этот мальчишка, выходец из богатой купеческой семьи, никогда не знал проблем с деньгами. Они по сравнению с ними выглядели настоящими нищебродами, чем тот и пользовался. За какие-то несколько месяцев учебы Лопырев опутал долговыми обязательства едва ли не всех гимназистов, требуя с них деньги или разного рода услуг. Вот поэтому Иосиф его и гнобил.
— Я… Я верю вам… ему, — в какой-то момент выдавил из себя Сталин. — Все говорит о том, что товарищ Теслин каким-то немыслимым образом попал в наше время.
И тут женщина вытащила из кармана какой-то небольшой черный предмет, в котором можно было узнать микропленку.
— Это тоже просил передать Николай.
У Сталина перехватило дыхание. Вдруг стало сложно дышать, словно в комнате исчез весь воздух. Неужели именно на этой микропленке секрет изготовления оружия, которое сейчас громит немцев в хвост и гриву?
— Это то, что я думаю? — прохрипел он, осторожно касаясь маленького мотка целлулоида. — То самое оружие, секрет которого он привез из нашего будущего?
У него дух захватывало лишь от одной только мысли, что теперь Союз сам сможет выпускать это оружие невероятной мощи. И больше никто из врагов даже посмотреть косо не сможет в их сторону.
— Нет, Иосиф Виссарионович, — она вдруг качнула головой. — Николай сказал, что ни мы, ни кто другой из местных, пока еще не созрел для такого оружия. Он дает нам совсем другое.
Взяв было микрофильм, Верховный тут же вернул его на место. Причем еще и посмотрел на него так, словно это какая-то ядовитая гадюка.
— Тогда что здесь?
— Здесь секрет бесконечной энергии — чистой, безопасной, беспроводной. Я, правда, сама не все поняла, — женщина извиняюще пожала плечами. Мол, она, конечно, физик, но некоторые вещи ей совершенно незнакомы. — Николай сказал, что переданные им чертежи помогут построить несколько энергетических комплексов, которые смогут передавать энергию без проводов на тысячи километров. И на этой энергии смогут работать любые механизмы — двигатели тракторов и автомобилей, агрегаты станков. Даже, если находятся на Северном полюсе или морском дне, сказал он…
Она еще много чего говорила. И, если честно, Сталину далеко не все из этого понравилось, что, собственно, и не удивительно. Видите ли не доросли они до настоящего оружия, нельзя им в руки давать такой силы оружие! Что советские люди несмышленые дети, не понимающие что творят⁈ Как можно так думать⁈
— Энергия это, конечно, хорошо, но оружие сейчас нужнее. И товарищ Теслин должен это понимать…
[1] Этот довольно примечательный случай, соответственным образом характеризовавший Сталина, случился на одиннадцатилетние будущего руководителя СССР. Лавочник Васадзе заявил в полицию на отца Сталина, обвинив того в неуплате долга и попытке напасть на него самого. Причем никакого долга не было. Подросток Иосиф нашел Васадзе и пригрозил сжечь его лавку и дом, чем изрядно того напугал.
ИСТОРИЯ ПРО ФИЗИКА В ТЕЛЕ НИКОЛО ТЕСЛЫ уже показала свое дно. И пока ждете пару-тройку заключительных глав, можете почитать цикл про попаданца в ИМАМА ШАМИЛЯ и его КАВКАЗСКУЮ АЛЬТЕРНАТИВУ. Вас ждут три книги с ДИНАМИЧНЫМИ приключениями, ОТВЯЗНЫМ прогрессорством, ЖЕСТЯНОЙ жестью и РОЯЛЯМИ САМОЙ ВЫСШЕЙ ПРОБЫ
https://author.today/reader/125891/1004793
Глава 36
Похоже, все…
* * *
Все уже закончилось, но море ещё бурлило. На изрубленный плазменными ударами берег накатывались волны, снова и снова взрываясь потоками раскаленного пара. Все вокруг, насколько только хватало глаз, окрасилось в багрово черные цвета. Лава, кругом была одна лава, образующая новые скальные пики, рваные бугры.
У самой границы прибоя валялась на боку здоровенная туша подводной лодки, похожая больше на смятую консервную банку, чем на грозный боевой корабль. Тип VII, если судить по скошенной рубке. Вмятины на корпусе лодки чередовались с глубокими оплавленными прорехами, через которые были видны все внутренности лодки.
В море примерно в миле от этого места торчал кормой к верху немецкий эсминец. От его надстроек почти ничего не осталось — одно сплошное месиво из металла. Вообще непонятно, каким чудом корабль ещё на воде держался. Настоящее решето, по-другому и не скажешь.
Где-то на горизонте медленно парили белые купола парашютов немецких пилотов. Их машины — морские бомбардировщики-торпедоносцы Не-111F-4 — уже лежали на морском дне. Авиаторпеды, которые они несли, оказались совершенно бесполезны.
— Что же это все такое было, командир? — старшина подошел ближе и также, как Теслин, облокотился на борт корабля. — Целая стая, командир… Как волки вцепились, — старшина со вздохом рванул ворот гимнастерки. После душного моторного отделения хотелось снова и снова вдыхать бодрящий морской воздух. — Думал, что уже каюк.
Молчавший Теслин качнул головой. Чего уж скрывать, и он об этом думал. Ведь, расслабившись от постоянных побед, они прямо с головой «вляпались» в самую настоящую засаду. Возвращающийся с рейда к берегам оккупированной Франции, эсминец встретила целая эскадра охотников.
